Прекращая его мучения объявляю: -Я на разведку. Товарищ Тимофеев, оставайтесь охранять танк.
-Так точно! -радостно отвечает младший лейтенант.
Молча перевожу взгляд на сержанта Митрохина и тот вопросительно предлагает: -Тоже на разведку?
Соглашаюсь: -Идём.
Возвращаю бесполезную рацию обратно на пояс. На мои вызовы никто не отвечает. Гадаю: может ли так быть, что вообще вся техника прекратила действовать, а не только волшебные технологии Игроков? Хотя нет, -одёргиваю себя. -Вот прямо сейчас справа стреляют из чего-то тяжёлого. Значит прекратили действовать только читерские технологии Игроков. Нормальная техника прекрасно работает.
Словно подтверждая мои выводы, из туч показалась пара серебристых истребителей. Они синхронно клюнули носом и тут же резко ушли вверх. Секунду спустя до меня донеслись звуки взрывов, но по чему именно отбомбились авиаторы оставалось неизвестным.
Мы неторопливо идём среди ещё дымящихся развалин древнего города. В руках пистолеты, но, учитывая столкнувшуюся здесь технологическую мощь, это даже не смешно.
Сначала бредём без особой цели. Наш путь определяется не столько нашим желанием, сколько возможностью пройти и перелезть через развалины зданий. Сгоревшую технику инстинктивно пытаемся обойти. Трупы тоже. К счастью, мёртвые тела попадаются не так часто, как можно было подумать. Гражданское население из этой части города успели эвакуировать.
Неожиданно для себя мы оказываемся неподалёку от замершего исполина. Огромная, восьмиметровая фигура замершего на полушаге рыцаря стоит, прислонившись к боку водонапорной башни. Размеры и грозная раскраска внушают страх, но неподвижность человекоподобной фигуры успокаивает.
Я разглядываю «рыцаря», потом оглядываюсь на Митрохина и вижу, что он смотрит прямо на меня.
-Пойдём посмотрим? - он предлагает подойти ближе.
Соглашаюсь: -Пойдём.
-Ничего себе, до чего техника дошла, -качает головой Митрохин. -А говорили будто шагающие платформы не так эффективны, как гусеничные.
Поправляю его: -Это не только шагающая, ещё и прыгающая, бегающая и приседающая платформа.
Не находя больше слов махаю рукой.
-Настоящая лазерная пушка! - удивляется Митрохин показывая на расплавленный разрез успевший до половины проплавить стену, а ведь луч только лишь черкнул по ней, задержавшись меньше чем на секунду. -Гиперболоид инженера, мать его, Гарина!
Он оборачивается ко мне и спрашивает: -Почему у нас таких нет?
-Потому, что у нас есть, то есть были, маги, -отвечаю я.
-Верно, -кивает боец. -Такие как ты мутанты из лаборатории.
Я не из лаборатории, но молчу. Какой смысл сейчас рассказывать ему про древнюю богиню по имени Мокошь, про Игроков, играющих в нашу реальность как в компьютерную игру и про реальный мир где-то там, далеко, куда никому из нас точно никогда не добраться потому, что и он и я не более чем кусочки кода в памяти сверхбольшой вычислительной машины. Никакого смысла рассказывать об этом нет. Да и не поверит он.
Подняв обломок кирпича, Митрохин швыряет его, попадая под колено застывшему исполину. Раздаётся звук удара камня об металл. Удовлетворённый отсутствием ответной реакции, боец подходит к замершей фигуре вплотную и касается металлического рыцаря рукой.
-Холодный, зараза.
Я оглядываю окрестности пытаясь понять куда нам лучше двигаться дальше, чтобы выйти к своим. Вот глупо будет попасть в плен к противнику отправившись не в ту сторону. С одними пистолетами мы вдвоём много не навоюем.
Инстинктивно пытаюсь задействовать свою способность, чтобы обнаружить людей вокруг и снова утыкаюсь в невидимую преграду. Кто-то отключил всю «магию» на поле боя, а, может быть, и во всём мире тоже. И у меня имелось предположение кто бы это мог быть. Арбитр. Тот самый, кого боялась Мокошь и чего внимания не желали привлекать остальные Игроки.
Арбитр. Кто ты такой? Что ты такое? Почему ждал так долго и вмешался только сейчас?
Сплошные вопросы, ответов нет. Ответы придётся искать самому и не факт, что я вообще сумею их найти. Если судить непредвзято, то я слишком мелкая сошка, чтобы кто-то другой специально информировал бы меня и отвечал на накопившиеся вопросы.
Внезапный звук отвлекает от размышлений. Осторожно изучавший ногу робота, Митрохин отскакивает назад. Пистолет, словно живой, мгновенно оказывается в его руках.
-Кто здесь? -спрашиваю я, впрочем, не слишком сильно повышая голос. -Выходи!
Снова тот же резкий металлический звук. На этот раз получается локализовать его источник, и мы оба поднимаем головы вверх, где грудная пластина роботизированных доспехов чуть сдвигается, но явно не может открыться полностью, так как её держит бок водонапорной башни.
-Эй! - требует Митрохин. -Сдавайся!
Пилот металлического голема не отвечает, и я задаюсь вопросом - понимает ли он вообще русский язык?
-Буду стрелять! - предупреждает Митрохин.
-Ништ штибен, -просит пилот. -Не стреляйте.
Мы с сержантом переглядываемся и он, как лицо, начавшее переговоры, их продолжает: -Оружие на землю!
-Да нет у меня ничего, -говорит пилот. Может быть врёт? Но больше поражает насколько хорошо он говорит на русском языке. Акцент едва чувствуется.
-Спускайся!
-Не могу. Айнгликленд. Заклинило!
Митрохин негромко, чтобы он там не услышал, спрашивает у меня: -Что будем делать?
Пожимаю плечами.
-Эх, гранату бы, -сожалеет сержант. -У тебя есть граната?
Мотаю головой.
-Вот и у меня тоже нет. Значит будем брать в плен. Интересно: правду ли говорит, что даже пистолета при себе не имеет? Как-то странно. Лишь бы не выстрелил. Ладно, прикрой меня, -решился Митрохин.
Он довольно ловко запрыгнул на огрызок обвалившейся стены, с него на колено роботизированного доспеха и так поднялся до приоткрытой грудной пластины. Осторожно заглянул туда и, видимо, убедившись, что пилот и правда никак не вооружён, принялся расшатывать заклинившую пластину, расширяя проход. Дело это было не простое, так как Митрохину приходилось висеть на одной руке. Пилот, из кабины, передал ему верёвку и уже обвязавшись ею, сержант смог освободить обе руки и расшатывание грудной бронепластины пошло веселее.
Сам я в это время топтался внизу, часто поглядывая вверх и чуть реже по сторонам. Наконец немец сумел с горем пополам протиснутся через расширившийся проход и чуть было не упал с четырёхметровой высоты, но Митрохин вовремя поймал его, а дальше он уже сам спустился.
Немец первым спрыгнул на землю. Я стоял шагах в шести и целился в него из пистолета. Почему-то это казалось мне ужасно глупым, но ничего другого я не придумал.
Пилот был чернявым и вообще похожим на цыгана. Ничего от белокурой бестии в нём не было. Разве только глаза. Глаза были очень внимательными и колючими, хотя, может быть мне только так показалось.
Он с удивлением посмотрел на пистолет в моих руках и от его удивления я почувствовал себя ещё глупее. Митрохин задерживался наверху. Наверное, ему стало интересно как выглядит интерфейс управления доспехом изнутри.
-Халло, -сказал пилот и тут же перевёл: -Привет.
Я облизал пересохшие губы: -Ты игрок или апостол?
-Шпиле? - на секунду он задумался, но затем тень понимания пробежала у него по лицу.
-Всего лишь простой унглифиар, приближённый, -ответил пилот.
Видимо, по-нашему, это означало его вхождение в ближний круг немецкого игрока.
-Так ты тоже? -с интересом вернул он мне мой же вопрос.
Спрыгнувший на землю Митрохин уточнил: -Что «тоже»?
Я отмахнулся: -Не важно!
Не страдающий излишками сентиментальности, сержант стянул руки немца за спиной его же верёвкой.
-Давай, немец, шагай. Гитлер капут!
-Давно уже капут, -согласился немецкий пилот покорно двигаясь в ту сторону, куда его тянул на верёвке Митрохин.
-Какой-то он слишком спокойный. Не нравится мне это, -поделился сержант. -Не спускай с него глаз, и я тоже не буду.
Киваю в знак того, что понимаю. Смотрю в спину впередиидущему пленнику и чуть было не падаю, запинаясь об обломок кирпича.
Когда поднимаю голову, то замечаю летящую мне в лицо подошву от ботинка. Не иначе как чудом успеваю закрыться руками. Всё-таки не зря Семён, и остальные, учили нас. Что-то запомнилось.
Сильный удар отбрасывает меня назад, но не выводит из строя. Тут же откатываюсь в сторону, пытаюсь нащупать пистолет, но тот отлетел далеко в сторону.
Тем временем, непонятно как освободившийся и уже расправившийся с Митрохиным немец неторопливо идёт в мою сторону.
Броситься за пистолетом? Нет, не успею. Значит выход только один.
Пытаюсь ударить его. Ударить хитро, как учил Семён. Но что-то идёт не так, руку простреливает боль, а затем я прихожу себя лёжа носом в кирпичной пыли. Мелкие камешки и кирпичные осколки больно колются в щёку и тело, через одежду.
Поднимаю голову. Так и есть, нисколько не смущаясь, пилот вертит в руках мой пистолет. Вот тебе и взяли в плен пилота немецкого голема. Получается это он нас взял в плен. Интересно, что там с сержантом. Он лежит, не двигается и непонятно, живой ли, просто без сознания или уже мёртвый?
Мы с немцем сталкиваемся взглядами. Какое-то время смотрим друг на друга. Затем я рискую принять более удобное положение, а он молчаливо разрешает. Впрочем, оружие в его руках, как и все шансы. Но какой ловкий оказался, зараза.
Немец спрашивает: -Давно?
-Что давно?
-Давно в ближнем круге?
-Года три, -признаюсь я.
-Тогда понятно, -кивает пилот.
Что тебе там понятно, зараза? И я спрашиваю: -Что понятно?
Он объясняет: -Почему ты такой беспомощный. У Машки, должно быть, совсем никого из старой гвардии уже не осталось?
Рассказать ему про Семёна или про Екатерину будет страшной глупостью. Но постойте, он назвал Мокошь «машкой» ? Может ли так быть…
-Чёрт побери! -ругаюсь я.
Немец мне подмигивает: -Догадался?
Нет, он не просто пилот голема. Не простой приближённый и даже не апостол или, иначе говоря, игровой герой, которому Игрок разблок