И как эта хитрая бестия ещё мужа себе не нашла?
Кстати, её эмоции во время рассказа были довольно ровные – любопытство, намешанное с чем-то непонятным, но не отрицательным. А под конец гордость за меня.
– Не зря ты носишь свое имя, – покачала она головой, сидя в позе пай-девочки.
Как вспомню, что творилось в начале нашего знакомства, когда я осторожно рассказывал о своих достижениях, так хочется в угол забиться. Если в первую нашу встречу она была довольно осторожна в своих действиях, боясь показаться в невыгодном свете, то с каждым разом всё больше смелела, а закончилось всё тем, что я превратился для неё в мягкую игрушку, созданную для тисканья. Я слово боялся сказать, дабы не оказаться в её объятьях. Хм, лишний раз не оказаться. Со временем она подуспокоилась, и такого террора, как раньше, с ее стороны не наблюдается, но бывает. Да, бывает. Особенно, когда она не показывается на Корусанте дольше обычного.
– Ох, только не начинай опять, – отвернулся я, закатив глаза.
– Рейн Санте был великим человеком, – возмутилась женщина. – Достаточно великим, чтобы упоминать о нём почаще.
Уж не знаю, с чего это началось, но Валлес – фанатка Рейна Санте, жившего во времена Руусанской реформы. Человек, родившийся в самое неудачное время для рода Санте. По рассказам Валлес, от всего рода тогда остался только он. Без денег, без людей, с порушенными связями. Никому не нужный подросток, с длинным списком предков и непомерной гордостью. Ставший великим воином, великим инженером, великим экономистом… и вообще самым-самым. За одну свою жизнь умудрился не только вернуть былую славу роду, но и оставить задел на многие сотни лет вперед. Лишь спустя девятьсот лет Санте умудрились-таки опуститься до необходимости династического брака. Да и то, лишь чудом избежав полного поглощения, из-за конфликта, начавшегося, когда брат моего прадеда убил его. Причиной послужил брак их сестры с Сиенаром, а точнее, последующие за этим финансовые и политические расстановки. Внутрисемейную войну закончил мой дед, Ломар Санте, вырезав под корень всю семью дяди.
И Валлес, на пару с моей матерью, успели застать те веселые деньки.
– Надолго ты к нам? – перевел я тему.
– На неделю, – ответила она, вздохнув. И встав с кресла, дополнила: – Может, на две.
Охо-хо-хо… чую, сейчас начнутся обнимашки.
– Тёть Валлес…
– Мне так жаль, что я не могу задержаться тут подольше, – обошла она мое кресло.
– Тёть…
– А-а-а-а… – обхватили меня сзади. – Мне так грустно, Рейн. Так грустно.
– Мне неудобно, тёть Валлес, – мой затылок покоился у нее на груди, а лицо было схвачено ладонями.
– Если бы не эта клоака в штаб-квартире, – не слушала она меня. – Я бы обязательно осталась тут подольше. Ты ведь простишь меня, а? Ведь простишь?
Понятное дело, всё это время меня трясли и мяли.
– Тётя Валлес, – убрал я её руки со своего лица. – Сядьте уже. У меня к вам…
– Кста-а-ати… – протянула женщина, обойдя кресло еще раз и оказавшись прямо передо мной. – А у меня есть подарок для тебя, – сказала она, улыбаясь. – Тебе, как настоящему мужчине, должно понравиться.
– Жду не дождусь, – вздохнул я, прикрыв глаза.
– Контейнер номер один ко мне в кабинет.
Её тон настолько резко поменялся, что я чуть не вздрогнул. А вот глаза все же открыл непроизвольно, успев заметить, как женщина убирает руку от своего комлинка.
– Умеешь ты говорить холодно.
На что она улыбнулась, словно извиняясь.
– Так уж сложилось, – сказала Валлес, сев в кресло напротив меня. – Это еще с тех времен, когда отец хотел меня замуж выдать. Пришлось превратиться в злобную стерву.
Самое интересное, Ломар до сих пор от своего желания не отказался.
– Ну и нашла бы себе какого-нибудь подкаблучника.
– Вот только ты не начинай, – возмутилась женщина, став в этот момент очень похожей на свою младшую сестру. Один-в-один возмущаются. – И зачем мне подкаблучник? Мужчина должен быть мужчиной, а не… – покрутила она рукой. – Ну, ты понял.
А она, оказывается, довольно романтическая личность. Судя по эмоциям. Тем, что смог расшифровать.
«Контейнер номер один» принесли минут через пять, а похож он был на огромный чемодан.
– Я взял на себя смелость добавить столик, госпожа Санте, – произнес дроид-секретарь, вкатывая в кабинет небольшой стол, на котором и лежал контейнер.
– Молодец, Гуги, свободен, – махнула на него рукой Валлес.
– Знаешь, – дождался я, когда за дроидом закрылась дверь. – Меня не отпускает ощущение, что никакой это не секретарь.
– Правильней сказать, что не только секретарь, – погладила она контейнер. – Секретарь, телохранитель, дворецкий, техник… эксклюзивная модель. Хочешь, такой же подарю? – вскинулась она резко.
– Да ну его, у меня своих полно, – отмахнулся уже я. И подойдя к ней, произнес: – Открывай. Признаю – сумела заинтересовать.
То, что лежало в контейнере, не производило впечатление. Если бы не один момент.
– Это что, бескар?
– Пять миллиметров покрытие, – ответила женщина самодовольно.
Нагрудник и наручи ясно говорили, что передо мной комплект брони, а вот остальное, судя по всему, в нижних отделениях контейнера. Не зря я откладывал создание своих доспехов, сработала чуйка. Хотя поначалу я просто не решался использовать имеющийся у меня бескар – боялся запороть. Все-таки самопал моего изготовления не сравнится с работой профессионалов. А делать заказ – это рассказывать всем, что у меня есть редкий металл, и главное, его количество. Не смертельно, но стрёмно.
– Я так понимаю, это работа твоих работяг, а не сиенарцев?
– Доспехи от Сиенара? Шутишь? – фыркнула женщина. И глядя, как я провел пальцами по нагруднику, продолжила: – Сплошной делать не стали, все-таки ты джедай, а у вас, насколько я знаю, ценится подвижность. Но и комбинезон, на который крепится основа, вполне себе тянет на лёгкую броню. Тонкая прокладка из наногеля нашей разработки, да под тканевой бронёй, способна выдержать выстрел из среднего бластера, а нити из кортозиса внутри геля дают шанс нейтрализовать световой меч противника. Но сам понимаешь, нити – не кусок металла, так что не стоит на это полагаться. Шлем в комплекте тоже есть и, понятное дело, напичкан электроникой, но… – замялась она.
– Ну да, – кивнул я. – Сомневаюсь, что часто буду его использовать.
Джедайские мозги, глаза и уши часто с успехом заменяют начинку таких шлемов, которая больше мешает, чем помогает.
– Вот и я о том, – кивнула Валлес. – Крепления доспеха позволяют использовать многие виды других шлемов. Чтобы ты мог хоть в открытый космос выйти, если забудешь или потеряешь свой. Само собой, доспех спроектирован так, чтобы прикрыть наиболее важные участки тела и при этом оставить тебе максимальную подвижность.
Пять миллиметров бескара позволят выдержать пару ударов светового меча в одно место, а нити из кортозиса, единственного металла в галактике, способного прерывать луч клинка, могут сильно удивить моего противника. Очень и очень дорогой подарок, разработанный для защиты именно против одарённого со световым мечом. Видимо, Валлес уверена, что с обычными разумными я и так справлюсь.
Забавно, но Валлес Санте, единственная из тех, кто любит и дорожит мной, на сто процентов уверена в моей силе. Те же родители, например, все понимают лишь умом, да и то… не уверен.
– А ведь ты не сомневаешься в моей силе, – закрыл я контейнер.
– Довольно неожиданный поворот в разговоре, – приподняла она бровь. А в эмоциях удивление, которое сменилось уверенностью. – Но да – не сомневаюсь. Если не я, то кто? Родители будут вечно дрожать над твоей тушкой.
– И откуда такая уверенность? – покачал я головой.
– Считай это женской интуицией, – улыбнулась женщина. – Чтоб ты знал, – приняла тётка горделивую позу, – она у меня довольно неплохо развита.
Что-то мне подсказывает, что уровень мидихлориан у Валлес несколько выше обычного разумного. Может, как у отца, может, меньше, но всяко выше стандарта.
– Тётя Валлес.
– Что?
– А дайте я вас тоже потискаю.
– Оу. Бросаешь мне вызов?
– Скайуокер.
– Дакари, – ответил тот нехотя.
Я встретил его, когда возвращался с дежурства у звездочетов, и выглядел Избранный как-то… паршиво. Стоя у окна башни, под куполом которой и находился наш зал для медитаций, Скайуокера можно было вешать на плакат под заголовком «груз сомнений».
Кивнув Мики с Тами, чтобы те шли дальше, подошёл к нему поближе.
– Знаешь, для джедая, ставшего на днях членом Высшего совета, ты выглядишь как-то убого. Особенно для джедая, который давно к этому стремился.
Покосившись на меня с довольно злой миной на лице, Скайокер выплюнул:
– Откуда тебе знать, чего я хочу и к чему стремлюсь?
Какой-то он… Интересно, Палпатин уже открылся ему? Или он еще не получал этого задания? Ах ты ж чёрт, точно! Бедолагу же атакуют видения о смерти любимой жены.
– Я бы не сказал, что ты как открытая книга, но некоторые вещи ты и не пытался скрыть.
– Некоторые вещи… – скривился он отвернувшись. – Жизнь слишком сложная штука, Дакари. Некоторые вещи ты не поймешь, даже если я не буду их скрывать.
– Или наоборот, – кивнул я, хотя он и не мог этого видеть. – Давно Асоку не видел?
– С неделю, – процедил он, продолжая пялиться в окно.
– А я вчера. И ответственно заявляю, у нее все в порядке.
– Ты это к чему? – все-таки посмотрел он на меня.
– Ты сейчас выглядишь так, будто близкий тебе разумный при смерти, – на этих словах он аж прищурился. – С мастером Кеноби все нормально, Асока тут ни при чём, а больше я и не знаю твоих близких. Может, с матерью что-то?
– Нет, – буквально выдавил из себя Скайуокер. – Не знаю. Ты ошибаешься.
И резко развернувшись, пошел в сторону лифта.
– Даже дети скрываются лучше, Скайуокер, – пошёл я вслед за ним.
– Отвали, Дакари. Это не твоё дело, – бросил он мне.