Особое задание выполнено
Через годы, через расстояния
Когда отец Чапая Герой Советского Союза генерал-майор в отставке Родин приезжает в Алексеевку, в доме сельского учителя Ивана Семеновича долго не гаснут огни. Есть что вспомнить бывалым воинам.
Сын учителя Павлушка — от генерала ни на шаг.
— Ты говоришь, Иван Семенович, жив предатель Крысин? — спросил как-то генерал.
— Говорят, жив. Отсидел лет пять в тюрьме и где-то бродит, путая следы. — Пальцы учителя нервно барабанят по столу, глаза блестят. — После войны сюда приезжал, в партизанских землянках рылся. Искал что-то. Обо мне спрашивал. Жаль, что меня дома не было.
— И все же я уверен, — сказал генерал, — что сидел он в тюрьме не за то, что предал партизан, и не за убийство. За это, брат, пятью годами не отделаешься. Он пока не разоблачен.
Иван Семенович молчал, но в памяти отчетливо возникла страшная картина той ночи.
…Они ворвались в хату втроем: фашистский комендант, полицейский и Крысин. И Ваня, и мать, и отец узнали его, хотя он наклеил усы.
— Чего вырядился, кум? На два фронта работаешь? — крикнул Ванин отец. — Иуда!
— Тащи их! — завопил Крысин и ломом ударил отца по голове.
Ваня видел, как во дворе они зарубили топором мать… А его хотели, видимо, сжечь живьем, потому что заперли двери и запалили хату. Хорошо, что мальчишка не растерялся, обмотал себя мокрым одеялом, выбежал из огня и уполз во двор, а в сумерках убежал на партизанскую базу.
— Да, Иван Семенович, — словно разбудил его от кошмарного сна генерал, — завтра поход с ребятами к могиле Чапая. Что мы расскажем им?
…Утро было солнечное, теплое. У многих ребят за спиной рюкзаки с провизией и разными походными принадлежностями. У девочек в руках узелки, свертки, цветы. Традиционный поход — на этот раз вместе с отцом Чапая — к партизанским землянкам.
До леса ребята шли строем. Впереди знаменосец, барабанщик и горнист. Пели походные песни. И генерал пел.
У реки старший вожатый Боря подал команду перестроиться и идти гуськом по узенькой тропинке вдоль берега, заросшего ракитником. А в лесу, окружив генерала, ребята шли толпой. Не часто в Алексеевку заглядывают такие гости: герой при всех орденах и медалях. Голова седая, лицо доброе, как равный товарищ, шутит, смеется, словно и не терял в войну детей, жену, здоровье. Но кто знает, что творится в эти минуты в душе этого пожилого человека?
У Ивана Семеновича, местного учителя, инвалида войны, орденов нет. Лишь две медали: «За победу над Германией» и «Партизану Отечественной войны».
Идти до партизанской базы долго. В пути отдыхали, ели бутерброды, пили из бутылок молоко. Удивлялись ребята, как Чапай ходил один через лес. И вероятно, не присаживался отдыхать.
Только в полдень добрались до землянок. Там уже были школьники из других сел. Хотя они пришли самостоятельно, без вожатых и учителей, но тоже цветов принесли столько, что и вся могила, и невысокий деревянный обелиск усыпаны васильками, ромашками и маками.
Зазвучал горн. Вдоль выстроившихся ребят прошел старший пионервожатый Боря, похожий на Павлика Родина. Срывающимся баском он отдал рапорт отцу Чапая — генералу Родину. Два знаменосца торжественно подошли к могиле юного партизана и медленно под дробь барабана склонили знамена…
Первое слово у могилы сына — генералу. Он сказал о том, что жизнь Павлика была короткая, но славная и прекрасная, как рассвет, как утренние цветы.
— Будьте такими же, как Чапай, — закончил генерал.
— А теперь попросим рассказать о себе бывшего юного партизана, нашего учителя Ивана Семеновича, — предложил старший вожатый.
Учитель долго смотрит на живые цветы, переступает с ноги на ногу, и слышно, как скрипит протез — неизгладимая память о войне. Как и отец его, он потерял правую ногу. Потом обращается к ребятам, и голос его звучит твердо, уверенно:
— Любовь к Родине сделала Чапая бесстрашным. Имя его наводило ужас на врагов. Помню, в одном селе кто-то из мальчишек надел на борт грузовика ржавую консервную банку и написал: «Держитесь, гады! Чапай». Говорят, к колонне машин водители не подходили весь день, боялись, что автомобили заминированы. Дорого обещали дать немцы за голову Чапая. Но он был не одинок. В нашем партизанском крае действовало много юных мстителей…
Кто-то из мальчиков тоненьким голоском спросил:
— А где теперь Слава?
— А ты кто такой, как твоя фамилия? — Иван Семенович даже вздрогнул. — Откуда ты знаешь Славу? Ведь я еще ничего не сказал о нем.
— Я Павлик, — ответил ему маленький, черноголовый паренек с тоненькой шеей. Ребята почему-то засмеялись. — Он говорил, что вы тогда отказались лететь на самолете и остались с партизанами. А потом вы с моим дедушкой унесли Чапая в лес… и… похоронили. А Слава и девочка улетели на Большую землю. Правда?
Иван Семенович подошел к Павлику:
— Передай своему деду большое спасибо. Он тогда спас меня в бою. — Учитель обнял мальчика за плечи. — Видали, сколько теперь Павликов стало? — Кивнул на своего сына, стоявшего навытяжку у обелиска: — Тоже тезка героя.
Павлик воспользовался вниманием и спросил генерала:
— А орден Чапая, который хранится в нашей школе, всегда будет у нас?
— Уговаривают меня передать его в Музей Советской Армии, — ответил Родин, — но я не соглашусь. Школа ваша имени Павлика Чапая, значит, и орден должен быть здесь. А вот если создадут в Москве Музей боевой пионерской славы, тогда вы сами передадите орден туда, правда?
Затем учитель продолжил рассказ о том, как ходил в разведку, как партизанил в родном краю и как потом, когда пришла Советская Армия, вместе с разведбатом дошел до Берлина.
— Никогда, ребята, не забывайте тех, кто пал в борьбе за счастье людей, — сказал он. — И давайте пошлем письмо нашим бывшим партизанам Славе и Рае. Слава теперь офицер. Он командир ракетного полка. Рая — его жена. Она врач. И живут они на Кавказе в военном городке.
Старший вожатый Боря зачитал письмо. В нем говорилось, что белорусские ребята много знают о делах юных партизан из отряда имени Чапаева и заботливо ухаживают за могилами и памятниками. Пионеры заверяли, что учиться будут хорошо, а если потребуется, то так же, как отважные Чапай, Ваня, Рая и Слава, пойдут защищать свою Родину. И в заключение письма они пригласили бывших партизан в гости.
Летом ребята окрестных деревень часто приходят на могилу Чапая, приносят цветы, слушают рассказы о мужестве партизан своего края. И так каждый год.
Ничейная лодка
Рапорт
«Докладываю: в 23.00 радиоприемник принял загадочные позывные 336611. Передача велась из квадрата 46836.
В 24.00 те же позывные засечены в квадрате 4784 а. Передатчик работал 15 секунд.
По вашему приказанию я со взводом солдат прочесал район, из которого велась передача, но признаков пребывания там радиостанции не обнаружил.
Удалось установить, что передатчик малой мощности, и поэтому принимающая радиостанция, вероятно, находится где-то в радиусе лагеря. Не исключено, что позывные дает радист-любитель.
Дежурный оператор лейтенант Искра. 2 июня 1965 г.».
Из дневника лейтенанта Искры
«Да, ребят (если они умницы и, конечно, смельчаки) я люблю. Но зачем меня назначили старшим пионервожатым? Я же лейтенант, у меня важные дела… Но командованию виднее. Приказ не обсуждается.
Итак, я внештатный пионерский вожатый. Но как мне скрыть в лагере радиоаппаратуру от этих „Шерлоков“? Так кто же подает сигналы? Допустим, кто-то из горе-радистов возомнил себя другом марсиан и посылает эти таинственные позывные. Но разве ему не ясно, что его станция слаба? А если в нашем районе шпион, что тогда? С кем я буду задерживать его? С пионерами? Секретарь комитета комсомола так и сказал: „Ты получил два особых задания: поймать загадочного радиста и наладить контакт с пионерами. Мы ведь шефы“.
Все решено! Приступим к подготовке себя для исполнения новых обязанностей. Всю имеющуюся пионерскую литературу в полковой библиотеке я прочитал. Всех девчонок и мальчишек нашего Н-ского гарнизона изучил. Они и не подозревают, что лейтенант Искра, чемпион по плаванию, руководитель кружка радиолюбителей, военный техник, скоро будет пионерским вожаком в Зареченском пионерском лагере. Вот дела!
Есть такие сорванцы в нашем военном городке, что и не знаешь, как с ними ладить.
Встретил вчера известного всем в нашем городке истребителя птиц Петьку Тыкву и думаю, с чего бы начать разговор. Спросить, как здоровье? Так он, словно помидор, красный и здоров, как Жаботинский. Задать какой-нибудь вопрос об отце — старшине Тыкве, ответит дерзостью. Скажет, спроси сам у него. И стал я, к стыду моему, соучастником истребления птиц.
— Значит, сменил рогатку на лук?
— А что?
— Стрелы надо из камышин делать, — посоветовал ему. — Легче, прочнее и строгать не надо.
— А где взять камыш? — заинтересовался Петька. Значит, клюнул. Пообещал ему смастерить стрелы.
Вот Симочка, дочь нашего полкового врача, совсем другое дело — славная девчонка! Голосок певучий, глаза голубые, на щеках ямочки.
Зато приедет скоро от бабушки Алла — дочь нашего командира полка — смотри да смотри за такой! Если она на необъезженном жеребенке однажды каталась, то, того и гляди, в лесу заседлает лося. Идет по городку — все собаки при виде ее радостно скулят. И чем она покорила презлющих овчарок? Вот не знаю только, строгим быть с ребятами или добрым? И не будут ли мне мешать родители своими советами?
Словом, здравствуй пионерское лето!
6 июня 1965 года».
…Совершенно новенькая голубая лодка, покачиваясь на мутных волнах реки, плыла недалеко от берега. В ней никого не было.
В это же время братья-близнецы Рустам и Кадым, похожие друг на друга как две капли воды, ловили удочками рыбу.
— Сюда, Рустам! Сюда! — закричал говорливый Кадым, размахивая руками. — Скорее!
Рустам, недовольно бросив удилище, пошел вразвалку к брату. «Вероятно, Кадым поймал змею или черепаху», — подумал он, но, выйдя из-за камыша, тоже увидел плывущую лодку.
— Это чья? — спросил Рустам.
— Ничейная… Таких ни у кого нет. Давай вытащим — будет наша! Эх, если бы я не боялся змей…
Недолго думая, Рустам снял рубашку и бросился в воду. Он догнал лодку и тут же забрался в нее.
— Ура! — закричал Рустам и, вставив весла в уключины, стал грести к берегу.
Нужно ли рассказывать, как обрадовались братья! Теперь у них своя лодка!.. Давно мечтали мальчишки о какой-нибудь посудине, а тут вдруг такая красавица.
Накатавшись вдоволь, ребята решили припрятать ее в камыше. Но неожиданно на берегу появился человек, по фамилии Бирюков, которого все звали Бирюком. Он продавал рыбу рабочим в совхозе, то исчезал на несколько дней, а потом появлялся с кульками и свертками. Круглый год он ходил в замазанной телогрейке, в резиновых сапогах, а на голове носил что-то похожее на соломенную шляпу.
В одной руке Бирюк держал старое ржавое ведро, в другой — скрученную мокрую сеть. Опять браконьерствовал.
— Отец, что ли, купил? — прохрипел Бирюк, показывая на лодку.
— Ничейная, нашли на реке, — ответил Кадым. — Плыла, понимаешь.
— Сперли, значит, — заключил Бирюк и, поставив ведро, подошел ближе. — Неплохая штука. Только за нее уши надерут. Ясно?
Бирюк прямо в сапогах забрался в воду и помог ребятам затащить лодку в камыш.
— Но мы отдадим, если найдется хозяин.
— Вот что, — садясь на борт лодки, предложил Бирюк, — ежели через день-другой хозяин не обозначится, я отдам вам свою, а вы мне эту. Идет? Мою у вас никто не заберет.
— Согласны, — ответил Рустам и толкнул Кадыма локтем в бок. — Соглашайся, — шепнул он. — А если найдется хозяин? — И мальчишка хитровато сощурил темные глаза.
— Мы так припрячем, — пыхтел Бирюк, — ни один водяной не сыщет. Да чтоб не болтать! Ясно, черномазые?
Он уцепился жилистыми руками за цепь и поволок лодку из камыша в прибрежные кусты. Перевернул ее там вверх дном и принялся старательно укрывать ветками и травой.
— Ежели язык прикусите, ни один дьявол не сыщет, а сболтнете — все пропадет. А моя лодочка для вас самый раз: маленькая, легкая, рыбачить будете…
— Да разве мы возражаем, — пожал плечами Кадым.
Бирюк подобрел, достал из ведра живую щуку.
— Тащите домой, да не говорите матери, что я дал. Спросит, отвечайте: «Сами поймали».
— Не надо, у нас есть рыба.
— Бери, бери. А в другой раз осетра дам, — вкрадчиво увещевал Бирюк. — А моей лодке чего не хватает? Каюты из белой жести. Да и лавочку надо покрасить. Сам сделал бы, да средствами беден. А ежели вы дружите с ребятишками из военного городка, они вам все что душе угодно раздобудут: и краску, и жесть. А то и бинокль подарят. У них всего полно. Дружите?
— Дружим. Мы всех ребят знаем из военной части, — похвастался Кадым.
— Там дюже интересно. Побывайте, посмотрите, а потом и мне, старику, расскажите, как там. Охота узнать, как наши военные живут. А ежели какой паренек найдется из сынков офицеров, приводите, рыбки не пожалею. Может, он и мне что притащит из стройматериалов. Но о лодке ни слова.
— Ладно, — ответил Рустам. — Ну, мы пойдем, уже пора домой.
По дороге домой братья Кулиевы все время говорили о Бирюке. После того как тот пообещал им лодку и дал щуку, он уже не казался нелюдимым и злым, как раньше. Даже редкая с проседью щетина на лице, растущая от глаз до грязного ворота, не была теперь такой противной. И хотя Бирюк строго наказывал никому не говорить о лодке, ребята обо всем рассказали отцу.
— Не надо связываться с Бирюком, — посоветовал отец. — Человек он нехороший.
— А почему? — спросил Рустам. — Он добрый, только бедный.
— И совсем не бедный. Прикидывается, потому что жадный. Людей сторонится, краденой рыбой торгует, вместо того чтобы работать, как все. Вот и не любят его у нас, — ответил отец. — Дурачком прикинулся.
— А мы хотели сделать из лодки настоящий корабль, — сообщил Кадым. — И поплыть до самого Каспия. Вот здорово!
Отец промолчал. Он был чем-то встревожен. Ребята это заметили.
— А если бы мотор был, можно вверх плыть? — спросил Рустам. — На веслах плохо. Правда, папа?
— Ладно, сыны мои, — вздохнул отец, — довольно фантазировать. Послушайте, что я скажу. Из Баку прислали телеграмму. Нашей маме будут делать операцию. Я должен завтра поехать в город. А вы останетесь с бабушкой Джаби.
Ребята были так одержимы путешествием, что из всего сказанного отцом уловили лишь то, что они останутся одни, у них есть лодка и столько заманчивых дел.
— Мы будем слушаться старую Джаби, — пообещал Кадым. — И пусть Рустам молчит. Он согласен со мной. Мы не будем шалить.
— Вот и хорошо. Теперь ложитесь спать. Мне тоже нужно отдохнуть перед дорогой, — сказал отец.
Оставшись в своей комнате одни, братья еще долго не засыпали. Вспоминали свою мать, придумывали, что бы послать ей в больницу, а потом мечтали вслух, как по реке будут путешествовать, ловить рыбу, а потом переделают лодку Бирюка в быстроходный катер с уютной и светлой каютой, с парусами. И непременно доплывут до самого Каспия вместе с отцом. Он конечно же не откажется.
Как всегда, Кадым, разошелся — не остановишь.
— А где мы возьмем небьющееся стекло, чтобы сделать прозрачную каюту? — спросил Рустам.
— Там же, в военном городке. У Дымовой Аллы. У них целые горы небьющегося стекла. У нее даже пенал из такого стекла. И Бирюк говорил, что там есть всякие материалы.
— А как ты Аллу найдешь? Военный городок далеко. — Рустам зевнул, отвернулся к стене, потом сказал: — Ладно, пора спать, а то прозеваем, как будет папа уезжать.
Кадым долго сопел, потом словно во сне сказал:
— Найду. Уж это я беру на себя. Заодно спрошу о белой жести.
Рустам заснул быстро. А Кадым долго еще ворочался и думал о том, как разыскать одноклассницу Аллу и на что выменять у нее прозрачное стекло и белую жесть. Потом ему приснился великолепный катер, который они с братом сделают из лодки Бирюка.
В разведке
Письмо генерала Родина
«Дорогие Рая и Слава!
Только что возвратился в Москву из Алексеевки и тороплюсь рассказать вам о своей поездке.
Как всегда, я остановился у Ванюши, где принимают меня по-родственному тепло и радостно. Живет Ванюша хорошо. По-прежнему учительствует. Занимается своим садом вместе с Павлушкой. Им обоим это доставляет много радости. Прошло уж пять лет, как жена Вани подорвалась на мине. Он и сейчас тоскует о ней и, видимо, второй раз не женится.
Павлушка у него замечательный. Отец много рассказывает ему о нашем Павлике, о вас, о своих боевых делах, и мальчишка решил стать военным. Только по характеру Павлушка — противоположность моему сыну. Тихий и весьма стеснительный, как девочка. Правда, девочки разные бывают. Например, ваша Алла даст пять очков вперед любому мальчишке. Не возвратилась ли она из деревни? Я очень соскучился по ней и, по всей видимости, приурочу свой приезд к вам в гости, когда девочка возвратится домой.
Сейчас слишком много дел.
В Алексеевке мы побывали со школьниками на могиле Павлика. Ребята хорошо содержат могилу, часто бывают на вашей партизанской базе, ведут раскопки, иногда находят оружие, документы, одежду.
Там, в лесу, ребята коллективно сочинили вам письмо, которое посылаю. Надеюсь, что следующим летом вы найдете время и примете их приглашение. Ванюша будет особенно рад. А в этом году я предлагаю вам пригласить Ванюшу с сыном к себе на юг. Павлушу можно бы определить в пионерский лагерь вашего гарнизона. Он обзаведется там новыми друзьями, расскажет им об алексеевских ребятах. Все это будет интересным и полезным.
Я бы тоже не прочь приехать на месячишко и провести отпуск с ребятами. Обещаю не сидеть без дела. Хочется мне вместе с ребятишками побродить по ближайшим колхозам, порыбачить, — словом, заняться чем-то интересным.
Я уже живу мыслями о пионерском лагере на берегу реки, о дорогих мне мальчишках и девчонках.
Должен сказать, что эту идею подали мне сами ребята в Алексеевке. У них пока нет пионерского лагеря, но на следующий год будет, и тогда я непременно проведу все лето там, где почти два года сражались вы и Павлик.
Об Алексеевке и кое-что о предателе Крысине расскажу подробно, когда приеду к вам. И как просил Ванюша, обниму вас и расцелую от его имени.
Эти две недели буду очень занят. Надо закончить и сдать рукопись о юных партизанах. После вашего отъезда из Москвы все чаще вспоминаю вечера на даче, турпоходы и наши диспуты перед телевизором. Да, хорошо мне, старику, было тогда, когда Слава учился в военной академии, а ты, Рая, в институте. Ведь все свободное время мы были вместе. А теперь я один со своими мыслями о прошлом… Хорошо, что ДОСААФ нагружает поездками, лекциями, встречами с молодежью.
Да, чуть не забыл. Мотор для катера уже послан заводом. Деньги за него я перевел. Обещаю, что дней через пять-шесть он будет у вас. Квитанцию высылаю. До встречи.
Ваш отец Родин».
Когда братья-близнецы проснулись, отца уже не было дома. Он очень рано уехал в город. Плиту топила подслеповатая старая Джаби.
— Будет вам спать. Щука разварилась, — ворчала она. — Спят, спят, а нет чтобы помочь дров нарубить.
— Бабушка, а мы встали, — сказал Кадым, спрыгнув с кровати. — Тебе дровишек? Зачем волноваться, мы все можем, — затараторил он.
— Избаловала вас мать. Потому и заболела, что вы бездельники. Щука разварилась, а они спят, спят… У меня там внучка маленькая, некогда мне с вами.
— Слыхал? — шепнул Кадым. — Она скоро уйдет. А мы и не возражаем… Ура!
— Ладно, не трещи, — оборвал Рустам. — Давай поможем ей.
Все приказания бабушки братья выполняли беспрекословно, чем заслужили ее полное доверие. Надеясь, что в доме ничего не случится, старушка ушла к младшей дочери, пообещав наведаться к обеду.
Оставшись одни, братья сразу же принялись за дело. Рустам стал пороть старые мешки и шить паруса, а Кадым, у которого, по словам учительницы, была богатая фантазия, погрузился в разработку плана путешествия. Он выдирал из красивого блокнота отца листы и рисовал речку, горы, море и крупным планом катер с парусами, за штурвалом которого сидели два человека. А потом, когда с планом было покончено, Кадым стал думать, что бы приспособить под двигатель для катера.
— А помнишь, — сказал Рустам, — Алла говорила, что у них в военном городке есть брошенный автомобильный мотор?
— Рванем к ней? — предложил Кадым.
— Вдвоем нельзя. Вдруг бабушка придет, а нас нет. Может быть, ты один? — посоветовал Рустам. — Только это очень далеко. Нужно сесть на попутную машину.
Не теряя времени, Кадым собрался в путь.
Хотя братьям и не было известно, где находился военный городок, в котором живет Алла, дочь майора, но они догадывались, что он где-то далеко за хлопковым полем, где темнеет полоска леса. Туда идет хорошая дорога. По ней зеленый автобус возит ребят из военного городка в школу. Но теперь каникулы, и все девчонки и мальчишки, которых прозвали в школе «ракетными», — там, в военном городке.
— Пусть почернеет хлопок, если я не достану мотор и небьющееся стекло! — поклялся Кадым, засовывая в карман кусок хлеба.
Мальчишке сразу же повезло. Возле сельского магазина стоял зеленый грузовик. Кадым робко спросил солдата:
— Скажите, вы в военный городок поедете?
— Ишь любопытный, — улыбнулся тот, пряча в карман папиросы. — Ну, допустим, туда, так что?
— Подвезите, пожалуйста. Мне к майору Дымову надо. Знаете такого?
— Чудак, ну разумеется, знаю. Садись, — солдат открыл дверцу, — с ветерком прокачу.
Мальчишка забрался в кабину и замер: «Не шутит ли солдат? Вдруг прогонит?»
Грузовик мчался быстрее птицы. Мелькали столбы, кустарники, бежал под колеса серый асфальт. Никогда еще не приходилось Кадыму сидеть в военной машине и ехать с такой скоростью.
— А в бой на ней можно? — поинтересовался он.
— Транспортная, из подразделения обслуживания. А потребуется — в бой поведу бронетранспортер или танк.
У мальчишки аж дух захватило — вот это шофер! Ясно — военный. Руки сильные, мускулы так и выпирают.
Узнав, как зовут отца Кадыма, водитель сказал:
— Знаю батьку твоего. Хороший человек. Прошлый год мы помогали совхозу вывозить хлопок, вот там и познакомились.
Кадым осмелел и спросил, не знает ли солдат, где можно достать мотор для лодки и плексиглас. Солдат сказал о какой-то мастерской, но Кадым не понял его.
У развилки дорог солдат резко притормозил машину, вылез из кабины, постучал ногами по колесам и сказал:
— Ну, пионерия, приехали. Найдешь дорогу до ворот?
— Я первый раз, может, укажете?
— Шагай прямо мимо кустарника, никуда не сворачивая. Дойдешь до арки и увидишь КПП, там позвонишь из проходной. — Солдат хитровато улыбнулся: — Тоже мне моторист…
«А вдруг не смогу потом уехать домой? — забеспокоился Кадым. — А может быть, Алла совсем не здесь живет?»
Как объяснил ему солдат, Кадым прошел мимо кустов, потом по полянке, и перед ним выросла большая, украшенная плакатами арка. Вдали показались двухэтажные домики, высокие деревья, такая же, как в совхозе, водонапорная башня. Ближе — одноэтажный домик, в обе стороны от которого уходил высокий зеленый забор.
Пройти в военный городок оказалось не так-то просто. Обратился Кадым в окошечко, а солдат стал допытываться, зачем понадобилась дочь майора да почему босый и неумытый. Не обязан мальчишка всем докладывать о своих делах. Солдат наотрез отказал: «Нельзя!»
Долго стоял Кадым возле полосатых ворот, завистливо провожая глазами непрерывно проходящих через контрольно-пропускной пункт людей, и думал: «Счастливые, покажут пропуск и проходят. Хорошо бы появилась Алла».
Неожиданно решил: «Надо поискать в заборе дырку и незаметно пробраться».
Пошел вдоль забора, обтянутого колючей проволокой, в надежде где-нибудь прошмыгнуть в кустах, но кустарник кончился, и Кадым увидел серебристую ракету. Точно такую он видел в кино, когда показывали парад. Ракета то поднималась, то опускалась, потом устремила жало в небо и замерла. До чего же интересно!..
Лег Кадым под куст, наблюдает. Если солдаты в его сторону не посмотрят, то можно смело пролезть под забором. Отверстие для этого достаточное.
Солдаты укрыли ракету зеленым брезентом, построились. Грянула песня, и они пошли к высоким домам. Впереди — строгий офицер. Но возле ракеты остался часовой. Он важно шагает взад-вперед, держа на груди автомат. Попробуй пролезть! Вспомнил, как во время военной игры вожатый учил маскироваться. Кадым сломал ветку и, держа перед собой, перебежал полянку. Снова оказался в колючем кустарнике. Теперь совсем рядом видны автомобили и зеленый домик, на крыше которого вращается огромная решетчатая антенна.
За машинами виднелись шиферные крыши домов. «Наверное, там и живет Алла, — решил Кадым. — А чего я боюсь? — рассуждал он. — Это же свои, и я не шпион какой-нибудь, я же свой».
Кадым пополз к изгороди. Стал разгребать землю.
И вдруг над головой раздался властный голос:
— Куда? А ну-ка поднимайся!
— Я… Мы… Я смотрел…
Над Кадымом стояли два солдата с автоматами.
— Отведи его! — сказал один из них.
— Есть! — ответил другой.
— Поднимайся и шагом марш!
«Что теперь будет, что будет?!» — думал перепуганный Кадым. Сердце его колотилось от страха.
У ворот солдат что-то шепнул часовому, и тот, бросив строгий взгляд на черноголового, смуглого мальчика, нажал кнопку. Дверь бесшумно раскрылась, и Кадым услышал сзади все тот же властный голос солдата:
— Проходи!
Привели Кадыма в караульное помещение. Старшина, увешанный значками, выслушав рапорт солдата о задержанном мальчике, приступил к допросу:
— Откуда?
— Из совхоза.
— Имя?
— Кадым Кулиев.
— Где работает отец?
Самый неприятный вопрос. Сказать, что отец директор совхоза, — сейчас же позвонят в контору, и тогда все пропало. Решил говорить неправду. Разве не хитрили герои, когда вызывали их на допрос? И хотя перед ним были не враги, а советские солдаты, Кадым бессовестно соврал:
— Нет у меня родителей, бродячий я…
Удалось. Старшина подобрел, встал из-за стола и кому-то позвонил. Он сообщил, что задержан бродячий мальчишка, пытавшийся проникнуть на территорию.
— Да, объекты рассматривал, — сказал он тихо, закрыв ладонью трубку, но Кадым расслышал. Потом старшина ответил кому-то: — Есть ждать лейтенанта и выяснить, что за личность!
Проводили Кадыма в узкую комнату с решеткой на единственном окне. В углу на топчане сидел небритый солдат без ремня и грустно смотрел в окно. Кадым сначала испугался: куда привели?
— О, пополнение, — сказал, зевая, небритый. — За что же тебя, приятель?
— Сцапали при выполнении особого задания. Но я не чужой!
— Не трусь, отпустят. Что, возле военного объекта играл?
— Не играл. Мне надо к одному человеку по важному делу. Здешние ребята в нашей школе учатся, вот я и к одному… к одной…
— А ты не ходи, где не положено. Нельзя, понял? Ну, не беда. Выяснят, что за личность, и отпустят. Вот и я из-за вора какого-то страдаю.
— А долго держат тут?
— Смотря за что. Мне дали трое суток.
— Вы тоже через забор лезли?
— Нет. В самовольную отлучку я не ходок. Лодку проспал. Понимаешь, казенную лодку. Взял покататься, выпил пива, заснул на берегу… Сперли.
— А кто украл? Какая лодка?! — насторожился Кадым. — Голубая, с двумя веслами? Да?!
— Голубая… — ответил солдат. — А ты почему знаешь?
— Так мы ее с братом нашли. В реке недалеко от совхоза.
— Правда? — обрадовался солдат. — Эй, начальник караула! — крикнул он. — Лодку мальчик нашел… Открой-ка!
Звякнул металлом засов, и тяжелая дверь открылась.
Вошел тот же старшина:
— Что за шум?
— Послушайте, товарищ старшина, нашлась лодка, — сказал солдат. — Этот мальчик нашел лодку. Позвоните командиру.
— Ладно, сейчас не время разбираться, — ответил старшина. — А ну, бродячий мальчик, выходи!
Кадым встал с нар, подал руку солдату:
— Пусть вас выпустят, мы вернем лодку… На свободе увидимся!
Солдаты в караульном помещении рассмеялись. Засмеялся и старшина.
— Братья по несчастью, бедные арестанты, — сказал, улыбаясь, он. — Ну, живее! Майор ждет.
Привели Кадыма в штаб. Никогда мальчишка не был в таком большом и красивом здании. И ковровые дорожки, и портреты на стенах, и часовой у знамени. Тишина. Слышен стук часов. Дверь обита кожей. То и дело входят и выходят офицеры.
— Введите задержанного! — послышалось откуда-то.
Сопровождающий солдат кивнул:
— Заходи! Тебя вызывают.
Светлая, просторная комната, за столом сидит майор. Лицо у него сердитое. А в глазах смешинки.
— Ну, герой, иди поближе, поговорим. А вы свободны, — сказал майор солдату. Тот прищелкнул каблуками и вышел из кабинета. — Значит, разведчик? — спросил майор. — Игра у вас, что ли?
Кадым молчал. Да и что ответишь, если задержан возле важного объекта как подозрительный человек?
«А чего я боюсь? — подумал Кадым. — Скажу все напрямую».
Но майор тотчас задал вопрос, на который так не хотелось отвечать.
— Отец где работает?
— Бродячий я, — пришлось снова врать, как и в караульном помещении, — нет у меня родителей.
— А как же ты оказался у нас в части? Да ты не стесняйся, выкладывай.
— Есть захотел, вот и пришел… — У Кадыма брызнули из глаз слезы и от стыда, что врал, и от жалости к самому себе. Еще бы, бездомный мальчишка ищет, где бы найти корочку хлеба.
— Ладно, не хнычь. Не девчонка, — сказал майор. Он встал с кресла, подошел к мальчику и, положив руку на его плечо, спросил: — Зовут как?
— Кадым, — ответил врунишка и вытер руками нос, изо всех сил стараясь походить на тех бездомных ребятишек, о которых читал в книжках и смотрел в кино. — Три дня брожу, нигде куска хлеба не нашел… — продолжал он канючить жалобным голосом.
— Ну вот что, парень, пойдем-ка мы сейчас ко мне. Я тоже проголодался. Что-нибудь придумаем. Да ты не робей, не плачь.
Майор подошел к столу, нажал кнопку и, подняв микрофон, громко скомандовал:
— Второй! Я первый. Ухожу на обед. Переключите аппараты на себя!
Кадым заметил, что стол у майора необыкновенный. На нем установлены сигнальные лампочки, кнопки, рычажки, справа телефонная трубка, посредине микрофон.
— А вы командир? — спросил Кадым, размазывая ладонью слезы.
— Да, я командир части. А это мой командный пункт. Надеюсь, что будешь соблюдать военную тайну и никому не скажешь, что видел здесь?
— Железно! — поклялся Кадым. — Честное пионерское!.. Нет, честное слово бродяги!
— А что прочнее?
— Прочнее пионерское.
— А вот у меня был друг, звали его в отряде Чапаем, так он никогда не врал людям. Врагам, конечно, соврал бы.
У Кадыма запылали со стыда уши, в горле запершило, и он закашлялся, стыдясь посмотреть на майора.
Навстречу попадались солдаты и офицеры. Шли, отдавали майору честь. А один сержант вел строй и, увидев майора, скомандовал: «Смирно! Равнение направо!»
Майор сказал: «Вольно», и сержант повторил: «Вольно».
До дома шли молча. Поднялись на второй этаж.
В квартире чисто и уютно. У стены пианино, в углу большое зеркало, в другом — рог лося, на котором висит ружье и патронташ. А одна стена до самого потолка в книгах.
— Ну вот, попутешествуй по книжным полкам, а я соберу обед, — сказал майор и снял тужурку с белым ромбиком на груди и орденскими ленточками. — Жена и дочь уехали, вот я и кручусь один.
Не успел Кадым полистать одну книгу, как майор позвал:
— Прошу к столу.
— А руки где помыть?
— Да, я и забыл. Современные бродяги моют руки перед едой, — улыбнулся майор и проводил мальчика в ванную. — А мы, бывало…
Больше Кадым не забывал, что он «бродячий», и за обедом старался уминать хлеб за обе щеки, а мясо брал всей пятерней.
— Может, будем жить вместе, а? — спросил майор. — Я люблю таких бродяг, как ты. Чего тебе одному скитаться? Оставайся.
— Согласен, но у меня товарищи есть. Ждут небось.
— Отнеси им хлеба и возвращайся, — посоветовал майор. — Согласен?
— Они не бродячие… — Кадым опустил голову, спрятал глаза: стыдно стало. — Тут дело такое, — сбивчиво заговорил мальчишка, — мы лодку выловили на реке, но ее взял Бирюк. Вот мы к его лодке хотели мотор приделать и прозрачную каюту… Но теперь нам ничего не нужно. Мы возвратим Бирюку лодку, — Кадым запнулся. — А почему солдат в гутвахте сидит?
— Во-первых, не «гутвахта», а гауптвахта. А во-вторых, солдата наказали за то, что он провинился: выпил не только пива, но и водки, потом заснул, а лодку у него украли. Ты лучше скажи, где же теперь лодка?
Кадым рассказал все: как выловили лодку, что говорил Бирюк и зачем он пришел в военный городок.
— Вот оно как обернулось. Интересно. — Майор поставил перед Кадымом тарелку: — Ладно, разберемся, а пока ешь.
— А того солдата отпустят? — вкрадчиво спросил Кадым. — Ведь лодка нашлась.
— Посмотрим, — ответил майор. — Ты побудь у меня до вечера, а потом мы с тобой поедем в совхоз. Хочешь — читай дома, а можно и погулять, — сказал майор и ушел.
Арестуйте меня, солдаты
Из дневника лейтенанта Искры
«На комсомольском бюро меня утвердили пионервожатым. Присутствовал командир полка майор Дымов. Он сообщил, что в пионерский лагерь приедет генерал Родин. О, это известный герой. Он прославился в боях за Прагу, получил Героя. А кто у нас в полку не знает, что сын Родина Павка в годы войны был вместе с нашим Дымовым в одном партизанском отряде. Вместе с ними была и Раиса Максимовна — жена нашего майора.
В одном из вражеских документов, который хранится в Комнате боевой славы, есть такие строчки: „Или Чапай действительно неуловимый национальный герой, который пользуется поддержкой всего населения, или под этой кличкой действуют все дети, пропитанные коммунистическими идеями“. Я склонен думать, что под именем Чапая действовали очень многие отряды юных мстителей.
Приезд в пионерский лагерь генерала Родина будет большим событием для всех нас.
Я еще не принял отряд, а уже столкнулся с загадочным случаем, в котором замешан подчиненный мне солдат и мальчишка-врунишка — сын директора совхоза Кулиева. Угнали братья-близнецы Кулиевы лодку из-под носа у солдата, накатались досыта, а потом заговорила у них совесть, и один из них пришел в часть и, выдав себя за бродягу, сообщил: „Мы нашли лодку…“ Все бы так находили… Сейчас этот мальчишка у нашего командира „гостит“. Майор сказал, чтобы я зашел вечером к нему на квартиру и познакомился со своими „кадрами“.
Читаю усиленно Макаренко, брошюры о пионерской работе и учебник по педагогике. Но фактор времени — враг мой. Все свое время высчитал до единой секунды. Получается: в смену три воскресных дня, один санитарный, два дня на приезд и отъезд, 95 часов уходит на еду, 52 часа на сон после обеда, 26 часов на личную гигиену, уборку в палате, 251 — на сон. Для меня в смену предоставлено только 160 часов! Как мало остается на пионерские дела! А ведь за это время мы должны побывать в походе, разучить новые песни, танцы, провести одну военную игру, спортивные соревнования, встретиться с генералом Родиным, поговорить друг с другом по душам.
Но это все еще впереди. А сейчас задача: познакомиться с похитителем лодки и спасти мальчишку от дальнейшего соблазна воровать. Вот тебе и дети директора совхоза Кулиева!»
Вероятно, майор не успел еще дойти до штаба, а Кадым уже сбежал. Вспомнил, что в совхозе ждет брат Рустам, может быть, волнуется, переживает. Вечером придет бабушка.
Кадым торопливо шагал по асфальтовой дорожке в сторону КПП, думая, как добраться скорее домой. Навстречу везли крылатую серебристую ракету. Кадым остановился, стал рассматривать ее вблизи, и солдаты не прогоняли его. Мало ли мальчишек в городке. Все они народ надежный, военную тайну не выдадут.
— Ну как, хлопец, сильна? — спросил один солдат.
— Знаю, против самолетов! — ответил Кадым, как бы между прочим опасливо оглядываясь, нет ли поблизости майора. — А ракету вражескую достанет?
— Будь спокоен, — ответил солдат. — И ракету не пропустит.
Неожиданно рядом с Кадымом остановился грузовик, и он увидел того же шофера, который подвез его из совхоза.
— Эй, приятель, далеко собрался? — спросил шофер. Кадым заулыбался, обрадовавшись знакомому солдату. Прыгнул на подножку:
— А вы в совхоз едете?
— Туда и еще дальше. Хочешь, подвезу?
Вот счастье! В кабине вместе с водителем сидела женщина, поэтому Кадым втиснулся между нею и шофером.
На контрольном пункте солдат-часовой, проверив пропуск у шофера, на Кадыма даже не обратил внимания: маленьких со взрослыми пропускают без проверки.
Через час Кадым уже взахлеб рассказывал брату о своих необычайных приключениях. Говорил без умолку, трещал как сорока и, закончив тем, как оказался в гостях у самого командира полка, начинал все сначала.
— Наобещал ты, Кадым, горы золотые, — сказал Рустам. — А лодки уже нет. Украл кто-то.
— Бирюк! Это он перепрятал! Нужно сейчас же сообщить об этом майору.
— Сдурел! Уже ночь скоро. Лучше завтра, — посоветовал Рустам.
— Ерунда. Я ничего не боюсь… — расхрабрился Кадым. — Ты знаешь, сколько туда машин ходит? Подвезут.
Рустам не мог отговорить брата. Кадым снова отправился в военный городок.
Однако на этот раз ему не повезло. Уже поблекли на земле краски, а он все шел и шел по дороге, и ни одна машина не остановилась. Водители даже не обращали внимания на мальчишку, голосующего на дороге.
Надвигалась ночь. Темный высокий камыш по обе стороны дороги шуршал, словно там кто-то возился. Кадым беспокоился: пустят ли его на территорию городка и если пустят, то не рассердится ли, не прогонит майор? Вдруг придется возвратиться домой, а ноги уже от усталости подкашиваются, и очень хочется пить. И хотя ночь только еще спускалась, мальчик мечтал о рассвете. Утром все делать проще.
Много раз Кадым останавливался, с тоской смотрел назад, почти решал возвратиться, пока не поздно, но тут же вспоминал того солдата, который наказан за лодку, и прогонял трусливую мысль.
— Я должен дойти! — сказал Кадым громко и спугнул с дороги притаившуюся птицу. Потом в темных зарослях что-то забулькало, и в кустах кто-то закричал, как ребенок. Послышался шорох листвы. Кадым вздрогнул, остановился. По дороге промчались два велосипедиста, и один из них крикнул: «Смотри, лиса зайца потащила!..»
Теперь Кадым уже не чувствовал себя одиноким. Рядом люди.
Вскоре дорога раздвоилась. Кадым знал, что идти нужно по левой. Показались яркие огни. И наконец мальчик у контрольного пропускного пункта.
— Тебе куда? — спросил солдат. — Пропуск есть?
— Зачем спрашиваете? У маленьких же не проверяют. Пустите!
— Верно, не проверяют, если они идут с родителями. А ты ведь не живешь здесь?
— Мне надо к командиру, — заявил Кадым. — Я уже был у майора. Солдата надо спасти, понимаете? На гауптвахте он из-за лодки, а лодку у нас украли. Эх, ничего вы не понимаете!
— Причина важная, но пропустить не могу. Вот телефон, звони по пятому номеру, прикажет сержант — пропущу.
Кадым позвонил, путано рассказал, зачем пришел, но сержант оказался неумолим.
— Завтра, — ответил он. — На контрольном тебя посадят на попутную машину. Понял?
Телефон замолчал. Кадым повесил трубку и подошел к часовому:
— А может быть, вы арестуете меня? Посадите меня на гауптвахту, я там был.
— Не имею права. Не положено. Тебе сказали — завтра. Или ты плохо понимаешь русский язык?
— Я все понимаю, — обиделся Кадым, — но мне надо. Раз не хотите пропустить, я через забор…
Солдат ничего не ответил, лишь постучал ногтем по автомату. Да, ночью шутки плохи.
— Дяденька солдат, я прошу вас, заберите меня и отправьте на гауптвахту, — стал упрашивать Кадым, чуть не плача. — Ну, арестуйте.
Солдат улыбнулся, сдвинул на затылок панаму:
— Гауптвахта — не солдатская чайная. Не советую.
Пришлось Кадыму пустить в ход оружие слабых — слезы. Отошел в угол, захныкал притворно. Может, сжалятся, пропустят. Подействовало.
— Ладно, стукни в окошечко лейтенанту, разрешит — пропущу, — сказал солдат. — Какой ты настойчивый.
Лейтенант, молча выслушав мальчика, куда-то позвонил:
— Докладывает дежурный по части. Пришел. Он самый. Просится к вам, товарищ майор. Есть проводить!
Лейтенант вышел из комнаты и указал на мотоцикл:
— Садись в коляску, полуночник.
Кадым поспешно сел в мягкую, пропахшую бензином люльку.
Лейтенант одним движением ноги завел мотор и, круто развернув машину, рванулся с места на полной скорости.
Свет прожектора ярко и далеко освещал дорогу, а белые столбики по обе стороны стояли, как солдатики. Тугой прохладный воздух свистел в ушах и трепал волосы мальчишки. Казалось, что теплую летнюю ночь сменила ветреная осенняя стужа.
Когда мотоцикл остановился возле серого здания, Кадым удивился:
— Это что такое? Может, тюрьма?
— Идем, — сказал лейтенант. — Не робей, воробей.
Миновав множество ступенек и несколько поворотов в узком, ярко освещенном коридоре, Кадым оказался в просторном светлом помещении. Тут же открылась прямо в стене дверь, из которой появился, улыбаясь, майор.
— Лейтенант проводит тебя ко мне домой. Мойся в ванной и ложись спать на диване. Ужин стоит на столе. Я скоро вернусь.
— Эх ты, человек и два уха, — сказал лейтенант, когда вышли из помещения на воздух. — В пионерский лагерь хочешь?
— Если с братом, то хочу.
— Может, еще увидимся, а пока выполняй приказ майора. — И лейтенант отвез его на квартиру командира.
Было не до ужина. Едва Кадым вошел в комнату, как руки и ноги отяжелели. Он с трудом разделся и повалился на диван.
Мы сами
Из письма лейтенанта Искры к матери
«Поверь, мне жаль тебя огорчать, но в это лето я не: смогу приехать в Москву. Скучаю по тебе очень, помню свои обещания навестить, но неотложные дела захлестнули меня, и я дал согласие провести отпуск здесь.
Может быть, тебе покажется немного странным, но я в это лето буду работать в пионерском лагере. Это не мое личное желание и даже не поручение комитета комсомола, а самый настоящий боевой приказ. Когда выполню его, я непременно расскажу тебе, почему меня послали пионервожатым.
Ты знаешь, что работа с ребятами мне хорошо знакома и я люблю ее, но предвижу немалые трудности. Если раньше, когда я был просто Виктор, пионеры на меня смотрели как на студента, как на рядового вожатого, то теперь я лейтенант, и ребята вправе требовать от меня большего. Я уже наметил план работы и думаю провести одну интересную военную игру. К нам в лагерь приедет Герой Советского Союза Родин, сын которого в пионерском возрасте был отважным партизаном и погиб при выполнении боевого задания.
Наш командир части и его супруга тоже были в отряде вместе с сыном генерала Родина. Им тогда было по двенадцать-тринадцать лет.
Сама судьба сводит меня с ребятами. Вот сегодня во время моего дежурства по части в городке появился интересный мальчишка. Они с братом украли у нас возле пристани лодку, которую взял покататься один солдат. Воришка струсил, решил возвратить лодку. Но как? Стыдно сказать, что украл. Так он выдал себя за бродягу и, как бы между прочим, сообщил о лодке. Ох, эти ребята! Этот мальчишка и сейчас у нас в части. Его приютил наш майор.
Скоро будем разоблачать врунишку. Но ты понимаешь, голова у меня ходит кругом, как это сделать. Ты, мама, педагог, подскажи, как поступить? А главная трудность в том, что этот мальчик будет в моей дружине. Командир части говорит, что моя задача — сделать из него честного человека. Парнишка смелый. Он ночью пешком пришел из совхоза в нашу часть. А это не просто.
Я был бы безмерно счастлив, если бы ты приехала ко мне. Думаю, в пионерском лагере тебе нашлось бы дело. Например, воспитательницей в отряде малышей. У нас прекрасный климат, долины, лагерь наш на берегу реки, рядом лес. У нас будет свой многоместный комфортабельный катер. Только вчера из Москвы прибыл мотор, и сегодня солдаты уже приступят к монтажу.
Если надумаешь, дай телеграмму.
Целую тебя.
Твой Виктор».
Кадыма разбудил знакомый голос:
— Я знаю этого мальчика.
Не открывая глаз, притворяясь спящим, мальчишка захрапел и натянул на себя одеяло.
— Это Кадым. Нет, это Рустам, а может, Кадым? Их не различишь…
Из другой комнаты послышался смех:
— Так кто же он: Кадым или Рустам? А папа сказал, что вчера он был бродячий мальчишка.
— Нет, нет, это Кулиев, но который? Их даже учителя путают.
Кадым чуточку приоткрыл один глаз и увидел перед собой лицо Аллы. Серые глаза смотрели удивленно.
— Папа! — громко закричала она. — Никакой это не бродячий! Это Кадым Кулиев. А ну вставай!
— Алла, Алла! — пытается остановить Аллу мать. — Прекрати! Он гость.
— И вовсе не гость. Врунишка! Ха-ха! Бродячий…
В дверях появился в майке с полотенцем на шее отец Аллы. Мазнув шутя мыльным помазком по щеке дочери, он сказал:
— Эх ты, не узнала одноклассника.
— Подумаешь, не узнала. Вот ты увидишь Рустама и тогда тоже не отличишь одного от другого.
Кадым не слышал, когда вчера майор возвратился домой. Он крепко спал и не смог сообщить, что лодки на прежнем месте уже нет. Доложил сейчас, но было уже поздно.
— Как же так, разведчик Кадым, прозевали мы с тобой лодку, — сказал майор. — Кто-то уже перепрятал ее в другое место.
— Кто же, — ответил Кадым, — конечно, Бирюк.
Из кухни доносился запах жареного мяса. Кадым был очень голоден, но он твердо решил скорее уйти домой. О лодке майор уже все знает, и больше ему здесь делать нечего.
— Умывайся, Кадым, будем завтракать, — пригласил майор. — А потом за дело.
— Я, пожалуй, домой пойду, — нерешительно произнес мальчик и покраснел как рак. — Я не хочу есть.
— Приказываю за стол! — улыбнулся майор. — Выполнять команду!
Пришлось Кадыму подчиниться.
— Надо и твоего брата привезти, — неожиданно предложил за столом майор. — Зачем ему дома сидеть одному?
— Папа рассердится. Он не разрешал уходить из дому, — ответил Кадым и покосился на Аллу. Только она и была причиной того, что Кадым стал робким и неловким. Вилка из рук выпала, мясо свалилось на белую скатерть, почему-то положил в стакан горчицу… Совсем растерялся.
— Кулиев никогда не рассердится на майора Дымова. Мы старые друзья, — отец посмотрел на Аллу, улыбнулся. — Ну, а вам в компании будет веселее, правда?
— Конечно, — согласилась Алла, неожиданно сменив гнев на милость, — пусть и Рустам приедет. Может быть, мы вместе в лагерь поедем?
— О, это прекрасная идея, — согласился майор, хотя уже вчера дал указание лейтенанту Искре, назначенному внештатным пионервожатым, о зачислении братьев Кулиевых в пионерский лагерь. — Помогу пионерам приобрести свой катер. Кадым ведь мечтает о катере, так? Будет у вас отличное судно! Но пока нужно найти пропавшую лодку. И в этом нам должны помочь братья Кулиевы.
— Папа, какая лодка пропала? — спросила Алла, но тут же получила замечание от матери, что мешать другим беседовать неприлично.
— Поможем. Я знаю, кто ее украл. Обещаю…
— Я не сомневался в том, что все ребята — настоящие друзья ракетчиков, — сказал майор. — И еще задание: узнайте, у кого из ребят-радиолюбителей есть радиопередатчик.
После завтрака Аллу словно подменили. Она стала внимательна к гостю и предложила Кадыму побродить по городку.
В грозу
Выписка из приказа
В то время, когда происходили все эти события, приказ хранился под замком в сейфе. В правом углу документа стоял штамп: «Совершенно секретно». Но теперь он сдан в архив и стал очередным листом в пухлом деле. Вот несколько строк, которые небезынтересны:
«Длительное время из леса в районе дислокации ракетной части посылаются в эфир зашифрованные радиосигналы маломощной радиостанции. Установлено, что радист пользуется простым шифром и запрашивает ответные сигналы. В целях маскировки он включает радиостанцию на несколько секунд и очень быстро уходит из района передач сигналов. Пути отхода тщательно маскируются с помощью различных химикатов, видимо, с целью затруднения поиска по следу собакам.
Ночью тринадцатого июня передача велась с подвижного пункта. Установлено, что радиостанция находилась на плоту или в лодке.
Есть все основания полагать, что в районе расположения ракетной части действует или малоопытный шпион, или это баловство, скорее всего, юного радиолюбителя.
Приказываю: установить строгий контроль за рекой и усилить наряды патрулей за пределами границ расположения части. О перехваченных радиосигналах и засеченных пунктах действия радиостанции сообщать мне немедленно».
Самая короткая запись в дневнике лейтенанта Искры
«Я ошибся. Кадым хороший парень.
Перехватил незашифрованный радиозапрос: „Ищу связи. Я Крот“».
Качели взмывают к облакам и потом стремительно падают вниз, отчего захватывает дыхание и замирает сердце. Ветер свистит в ушах, и кажется, что ты не на качелях, а летишь на ракете в космос. Страшно, но Кадым не сдается. Он, как и Алла, раскачивает качели еще выше, выше… Начинает кружиться голова.
— Может, сядем? — едва выговорил он и сел. — Надоело.
— А, боишься! — засмеялась Алла и стала раскачивать еще сильнее, потом тоже села, запрокинула голову и закрыла глаза. Ветер треплет ее соломенные волосы.
— Разве это страшно. Вот маме на войне было страшно. В мои годы она уже воевала, раненым помощь оказывала. И моя бабушка — партизанка. Она у мамы на руках умерла. Дедушка тоже погиб. Он был командиром партизанского отряда. Может, слышал про Избранько? Не слышал. Папа и мама тоже были в его отряде. А знаешь, какой там был мальчик смелый? Его звали Чапай. Скоро его папа приедет.
— Сочиняешь, Чапай в гражданскую войну сражался, — возразил Кадым.
— А вот и не вру. То был Чапаев, а это Чапай. Так прозвали его. Папа дружил с тем мальчиком. А отец Чапая теперь наш дедушка. Когда папа и мама были маленькие, как мы, он взял их на воспитание. Не веришь? — горячилась Алла. — Не веришь? Вот спроси у папы.
— Верю, почему не верю, — сдался Кадым, хотя немножко сомневался, потому что сам всегда готов приукрасить события и даже прихвастнуть. — Только иногда выдумывают. Даже в книжках бывает.
— Сам ты про бродягу несчастненького выдумал! Хочешь, расскажу про Чапая? Честное пионерское, все правда.
Кадым любил слушать рассказы о геройских делах. В библиотеке все книги перечитал и, конечно, согласился с охотой, хотя и постарался скрыть свою радость:
— Расскажи, если хочешь.
Долго рассказывала Алла о Чапае, о своем отце, о своей маме, и Кадыму было очень интересно.
— Да, смелая твоя мама. А наш папа тоже фронтовик, — мечтательно сказал Кадым. — Только он не любит вспоминать войну. Он был в плену, в концлагере. А что это там видно, когда взлетают качели? Будто огромные ковши. Я знаю, это радиолокаторы, да?
Алла приблизилась к Кадыму и шепотом пояснила:
— Ты никому-никому не говори, что видишь у нас в городке. Это все военная тайна.
— Не маленький, — обиделся Кадым. — У нас с Рустамом тоже тайна была бы. Только теперь это все известно. Перепрятал Бирюк лодку.
— Давай мы поищем ее, а? — предложила Алла. — Найдем. Не съел же ее этот Бирюк.
Кадым согласился. «Куда лучше найти самим лодку, и тогда солдата выпустят с гауптвахты. Ведь сам майор сказал, что братья Кулиевы должны помочь в этом», — подумал он.
Они спрыгнули с качелей и вместе пустились через спортивный городок к гаражу. Алла бежала, не обращая внимания на солдат, занимающихся гимнастикой, а Кадым у очень хотелось посмотреть, как они работают на турнике и брусьях. Он останавливался, поэтому едва поспевал за Аллой. Лишь возле самого низкого турника Алла задержалась, сделала «лягушку», подтянулась три раза и побежала без оглядки в сторону низких кирпичных строений.
Кадым тоже хотел сделать «лягушку», но сорвался. Хорошо, что Алла не заметила. Солдаты смеялись.
— Слабак! — крикнул один из них.
За спортивным городком неожиданно встретил Петьку Тыкву из пятого класса. Тот сказал, что идет делать новый лук, поэтому не согласился искать лодку.
Кадыму очень хотелось найти лодку самому. Тогда майор похвалил бы: «Я знал, что ты хороший парень».
— А, лисичка пришла к нам, — сказал в гараже старшина с красной повязкой на рукаве. — Далеко собралась?
— В совхоз идет машина? — выпалила Алла. — Срочно надо!
— Ну, если срочно, то скоро поедет автобус за кинокартиной. Занимайте места. Всегда ей срочно. Ну и лиса…
— Айда в автобус! — скомандовала Алла и побежала занимать места.
Кадым только теперь обратил внимание, что Алла и впрямь чем-то напоминала лисичку: остролицая и волосы отливают золотистым цветом.
Уже через полчаса водитель автобуса подвез ребят прямо к дому директора совхоза Кулиева. Но неудача: на двери замок. Рустама ни во дворе, ни в огороде не оказалось.
— Наверное, он ищет лодку, — предположил Кадым. — Пойдем к реке.
Небо заволакивало синими тучами, потянул сырой ветерок. Вот-вот хлынет дождь. Но ребят не страшила надвигавшаяся гроза. Нужно было найти во что бы то ни стало лодку.
— Не беги, успеем! — кричал Кадым, отстав от девочки. Его белая рубашка на спине вздулась пузырем. Ветер свистел в ушах, как тогда, когда он ехал в кузове грузовика.
Алла остановилась.
— Скорее, гроза будет! — крикнула она. — Смотри, какие черные тучи!
В это время блеснула молния, размашисто расписавшись огнем на небе, и ударил, как из пушки, гром. Начался ливневый дождь. Алла, заметив в кустах лодку, перевернутую вверх дном и укрытую ветками, крикнула:
— Сюда! Вот она! — И первая юркнула под лодку. — Спасайся!
— Это не та! Не наша! — кричал Кадым. — Та была новенькая!..
Но слова мальчика заглушили раскаты грома.
— Иди сюда, тут сухо! — звала Алла. — Скорее!
По смоленому днищу гулко барабанили крупные капли дождя. То и дело вспыхивали яркие молнии, и Кадым видел улыбающееся лицо Аллы.
«Почему ей не страшно? Она храбрая, как мальчишка…»
…А Рустам тем временем был уже на квартире майора Дымова. Аллина мать не находила себе места: где Алла, где Кадым?
Уже стемнело, когда в военном городке по радио было объявлено: «Пропали Алла Дымова и Кадым Кулиев. Если кто знает, где ребята, позвоните на квартиру командира части».
Тревога
Строчки из письма генерала Родина
«Дорогой Ваня! Мысль о вашей поездке на юг к Славе и Рае не покидает меня со дня встречи с пионерами у могилы Павлика. Ты пишешь, что финансы не позволят забрать с собой из Алексеевки побольше ребят. Причина, конечно, существенная. Мне кажется, много ребят пока и не следует приглашать. Возьми своего Павла и двух лучших учеников из школы. Они и будут представлять делегацию из Алексеевки. Мы еще не знаем, каковы условия, чтобы разместить там много ребят. Но для двоих-троих пионеров всегда найдется место. Пусть пока это будет разведка, первый шаг к большой дружбе нашей школы со школой юга. Не забудьте для своих друзей военные трофеи. Для их комнаты боевой славы пригодятся каски, разбитые автоматы, гильзы.
Что касается необходимых расходов на поездку, то все их я беру на себя. И пожалуйста, не возражай.
Вчера говорил по телефону со Славой и Раей. Там ждут нас. Просили приурочить приезд к открытию нового пионерского лагеря. Я обещал.
Слава сообщает, что лагерь раскинулся на берегу реки. Рядом каштановая и ореховая рощи. В распоряжении ребят будет прогулочный катер, своя радиостанция, киноаппарат и спортивная площадка, которую сделали в свободное время солдаты.
Старшим вожатым временно назначен лейтенант Искра, любящий ребят молодой офицер. Я еще не знаю лейтенанта, но уже явился участником немаловажного события в его жизни. Слава сказал, что у лейтенанта в Москве мать, которой он обещал провести отпуск вместе с ней в столице. Слава, как и положено заботливому командиру, обеспокоен: не рассердится ли мать лейтенанта, что ее сын вместо поездки в Москву отправляется в пионерский лагерь? Что же, тревога не без оснований. Видимо надеясь на мой комиссарский опыт, Слава поручил мне сходить к матери лейтенанта и уговорить ее поехать к сыну.
Сложное задание. Вероятно, мамаша с характером. Не было бы счастья, да несчастье помогло. Едва я переступил порог, как тут же был удивлен вопросом: „Вы комиссар Родин?“ „Да, — говорю, — я Родин, бывший комиссар погранотряда“. Трудно описать нашу встречу. Это же дочь нашего шеф-повара Галя, которая была в пионерском лагере старшей вожатой! Галя сначала была в соседнем с вами партизанском отряде, а потом воевала до самого конца войны. Муж ее, капитан Искра, погиб, штурмуя рейхстаг, а сын — теперь уже лейтенант — служит в части, где командиром Слава.
Она приедет к сыну. Мы все увидим ее там у пионерского костра.
До скорой встречи, мой дорогой Ваня. Искренний привет Павлу. Я приготовил для него хорошее духовое ружье. Жду телеграммы.
Ваш Родин».
Привезли Аллу и Кадыма, когда уже стемнело. Буря все еще бушевала, и с неба лило. Накормили, напоили горячим чаем, отогрели.
— Безумие! Наказать бы вас, да жалко… — Аллина мама сердилась. — Марш спать! Завтра в лагерь.
Кадыму и Рустаму постелили на одном диване.
Майор еще долго сидел за столом, что-то писал, а потом закончил, вздохнул и сказал:
— Рая, прочти, может, дополнишь. Эх, незабываемая Алексеевка… И все же мы туда должны поехать.
Из спальни послышался простуженный голос Аллы:
— Зачем же ты, папа, сломал лодку Бирюка?
— Этому Бирюку голову сломать не жаль, — ответил майор. — Я еще узнаю, что это за тип. Уже перекрасил нашу лодку и продал. Ну, давайте спать. Завтра много дел. — Майор погасил свет и ушел в спальню, закрыв за собой дверь.
Кадым зашептал на ухо Рустаму:
— Ух и злился майор. Хорошо, что Бирюка не нашли. Он намылил бы ему шею. Пнул ногой — и гнилая лодка его развалилась. Нам всучить хотел вместо солдатской лодки старое корыто. Тоже хитрец!
— Ладно, давай спать. Это тебе не дома, — сказал Рустам и отвернулся к спинке дивана. — Чтобы больше ни звука. Понял?
Но мальчишкам не спалось. Рустам вспоминал оставленную в совхозе бабушку, маму, которой в городской больнице должны делать операцию, отца… А Кадым все еще не мог забыть страшную бурю, холод и грозу. Очень злился на Бирюка. Ведь все это из-за него.
Лениво раскачивался маятник больших часов, тихо отстукивая в углу ночное время. Рустам, как всегда, заснул первым. Потом заснул и Кадым. И приснилась ему плывущая по реке лодка. Но почему она со звонком? Звонок даже разбудил Кадыма. Он открыл глаза и увидел возле телефона майора.
— Объявите тревогу! — приказал майор и положил трубку.
В тот же миг послышались с улицы звонкие сигналы ревуна, мимо дома побежали, топая по мокрому асфальту, ракетчики.
В квартире автоматически включилась синяя лампа. В городке загудели моторы, и в раскрытое окно потянуло бензином.
Рустам и Кадым не знали, что им делать. Вставать или лежать на диване? А вдруг это война? Ведь бывало же так… Мальчишкам стало немного страшно.
— Боевая? — Рустам толкнул в бок Кадыма. — Как думаешь?
— А то какая же? — робко ответил брат. — Слыхал, как майор приказал: «Объявите тревогу». Айда за мной, я знаю, где ракеты.
Когда Раиса Максимовна, Аллина мама, вышла из спальни посмотреть, спят ли ребята, их уже не было. Они бежали к солдатам-ракетчикам. Нет, не любопытство влекло ребят к пусковым установкам, а желание помочь солдатам хоть чем-нибудь, как в бою на фронте помогали пионеры взрослым. Они бежали в ту сторону, откуда доносился гул моторов.
На фоне темно-синего неба ребята сразу заметили антенну радиолокатора. Несмело приблизились почти вплотную. Огромная антенна, похожая на сгорбившийся строительный кран, медленно вращалась на пригорке. А вокруг ни души. Одни машины. Кому же помогать?
Близнецы побежали дальше мимо мокрых клумб цветов. Гул моторов слышался где-то совсем близко. Обогнув кусты шиповника и выбежав на широкую бетонную дорогу, они увидели какую-то большую, как вагон, машину.
В раскрытую дверь видны были в ярком свете солдаты, какие-то шкафы с кнопками, экраны, как у телевизора, и разноцветные мигающие лампочки.
— Сюда нельзя! — дернул Кадыма за полу брат. — Видишь… Солдат охраняет.
— А может, найти майора, и он нам прикажет, что делать? — сказал Кадым. — Я знаю, где майор. Бежим!
Рустам, надеясь на осведомленность брата, помчался за ним куда-то в темноту.
Мальчишки снова попали на дорогу и направились в ту сторону, где, по предположению Кадыма, должен был находиться командный пункт.
Навстречу шла автомашина, за ней другая… Тонкий луч фар скользнул по ребятам. Они остановились. Мимо промчались тягачи с длинными остроконечными ракетами на прицепленных тележках.
— Зенитные, — шепнул Кадым. — Знаешь, как высоко бьют.
Тягачи замедлили ход и повернули в сторону. Свет подфарников осветил группу солдат и пусковую установку. Ракета, подхваченная расчетом, развернулась и плавно перешла на направляющую пусковой установки.
— Вот где надо помогать! — сказал Кадым и побежал к стартовому расчету. — Давай за мной!
— Стой! Куда? — крикнул солдат и преградил ребятам путь. — Это что за люди? Нельзя!
— Расчет, в укрытие! — известил тем временем громкий голос из динамика. «…B укрытие!» — как эхо, повторилось в темноте.
Солдат приблизился вплотную к ребятам:
— Вы зачем здесь? Кто вас пустил сюда?
— Мы у майора Дымова живем, — ответил Кадым. — Помогать надо? Мы хотим…
— А ну за мной! — крикнул солдат и, взяв ребят за руки, спустился с ними по ступенькам в глубокую траншею.
Через мгновение они оказались в узком затемненном помещении. На стене мигала красная лампа.
— Зачем вы их привели? — спросил строго сержант. Он подошел к ребятам. — Что за детский сад бродит ночью?
— Мы у командира части живем, — повторил Рустам слова брата, — понимаете? Помочь хотим.
Солдаты засмеялись, стали подшучивать над мальчиками, а тем временем красная лампа замигала и раздался громкий рокот. Все устремились к выходу. Рустам и Кадым тоже.
Яркое пламя уносилось ввысь в рокоте беспрерывного, далекого грома. Все выше и выше уходила ракета в темное небо, и где-то очень высоко блеснула молния и погасла.
— Порядочек, — сквозь зубы процедил сержант.
— Цель поражена! — известил громкий голос из динамика. — Расчетам по местам!
— «По местам!» — повторило эхо.
— Ну, хлопчики, марш домой! Не надо вашей помощи. Спасибо, что проявили заботу, — сказал сержант. — Потребуется — позовем.
— Если надо, мы готовы! — ответил Кадым. — Я и он.
Мокрые до нитки, но торжествующие и довольные, ребята возвратились на квартиру майора.
— А мы были у ракетчиков, — похвастался Кадым, когда дверь открыла Раиса Максимовна.
— Кто же вам разрешил бегать по гарнизону? — удивилась она.
— Мы хотели помочь… — сказал Кадым. — Если потребуется, нас вызовут. Командир обещал.
— Ложитесь спать. — Раиса Максимовна позвонила по телефону: — Пришли беглецы. К солдатам бегали, хотели кому-то помочь…
Ракетчики на этот раз обошлись без помощи ребят. Утром стало известно: разведывательный аппарат, вторгшийся в советское небо, сбит.
Новые друзья
Рустам и Кадым потеряли счет дням. Когда майор Дымов сказал, что он разговаривал по телефону с отцом и тот разрешил им не только остаться в гостях у майора, но и поехать в пионерский лагерь, братья Кулиевы забыли про дом и гнилую лодку Бирюка.
Время проводили весело: то играли в войну, то гоняли мяч по футбольному полю, то катались на качелях.
Обзавелись ребята новыми друзьями. Если в школе Кадым и Рустам не обращали внимания на Петьку Тыкву, то в городке узнали, что его отец — старшина сверхсрочной службы, Герой Советского Союза, а сам он парень отличный.
Самым любимым другом у братьев стал лейтенант Искра. Он объяснил им, как устроен мотоцикл, и много раз катал ребят. Лейтенант ничуть не удивился, когда узнал о желании братьев построить катер. Он рассказал, что в детстве тоже любил путешествовать и мечтал о таком же катере.
Словом, братья Кулиевы были счастливы. А тут еще солдат Миша, тот самый, который сидел на гауптвахте, принес им телеграмму от отца: «Операция прошла успешно. Мама выздоравливает. Привет от нее. Ваш отец».
Телеграмму солдат принес прямо на квартиру майора Дымова.
— Все в порядке? — спросил он, хлопнув ладонью по плечу Кадыма. — Помнишь?
— Порядок. А вас уже выпустили?
— Сразу же. Это ты помог. А сейчас я прилаживаю мотор к новенькому катеру. Вот бы такой тебе… Это не то что лодка.
Солдат вдруг замолк. Кадым заметил, как Раиса Максимовна приложила палец к губам. Что бы это значило?
— Ну, я пошел, — сказал смутившийся Миша.
За обедом Кадым не сдержал любопытства:
— Скажите, а у взрослых есть тайны от ребят?
— Иногда есть. А ты почему об этом спрашиваешь? — насторожился майор Дымов.
— Потому, что хочу знать, что за катер ремонтируется.
— Балалайкин! — почти выкрикнул майор. — Это вам водитель разболтал? Ну, я ему задам…
— Не сажайте его на гауптвахту, — стали упрашивать ребята. — Он не выдал военной тайны. Это мы догадались сами.
Майор засмеялся и пообещал не наказывать солдата.
— Так и быть, поведу вас сегодня к реке, покажу обещанный катер, — сказал майор. — От вас ничего не скроешь.
После обеда майор, братья-близнецы и Алла отправились к реке. Миновали аллею тополей, потом обогнули кусты, немного прошли полем, и сразу же показалась вода.
Возле берега на волнах покачивался белый как лебедь катер. Солдат подбежал к майору и четко доложил:
— Товарищ майор! Ремонт закончен. Краска не просохла, будьте осторожны.
Отличный катер! Стены кабины из толстого небьющегося стекла, в носовой части через отверстие, похожее на огромную лупу, видно дно реки. Рыба ходит стайками и кажется то малюсенькой, то большущей.
— Ну как? — спросил майор.
— Очень хорошо, папочка! А скоро мы будем кататься?
— Красивый!
— Вот это корабль!
— И все же я приготовил для вас кое-что секретное, — сказал майор, — но чур не любопытствовать. Пока не скажу. Тайну нужно уметь хранить. — Майор посмотрел на солдата Мишу и улыбнулся. Тот смутился и вытер ладонью лоб.
Ребятам хотелось сию же минуту отправиться в плавание, но краска еще не просохла и нужно было ждать день-два.
Осмотрев катер, все сошли на берег и были удивлены: к причалу приближались седой высокий генерал с Золотой Звездой на груди и Раиса Максимовна.
— Здравствуйте, друзья, — издали сказал он. — Ой, какой стала моя внучка! Красавица… Ну и ну!
— Дедуля! Дедуля! — Алла побежала к нему навстречу.
— Тяжелая она, — смеялся майор. — Не поднимайте ее, папа!
Братья Кулиевы почему-то оробели. Показалось им, что теперь они стали лишними, мешают всем.
— А это что за мальчики? — спросил генерал.
— Друзья наши, — ответил майор Дымов. — Ну что же вы, ребята, не представитесь отцу Чапая?
Кулиевы застенчиво улыбнулись, но ни один из них не смог представиться генералу.
— Слышал, слышал о них, — генерал обнял ребят. — Ну и я приехал не один, — сказал он, обращаясь к майору. — Ваня, два юных друга из Алексеевки и мать лейтенанта Искры приехали со мной. Остались в гостинице. Я вроде бы разведчик.
— Это же здорово! — обрадовался Аллин отец. — Это замечательно! Правда, Рая?
— Я так рада, — согласилась Раиса Максимовна. — Ну чего же мы стоим? Проходите.
А когда генерал Родин сказал, что мать лейтенанта Искры та самая пионервожатая из лагеря пограничников, майор Дымов только и произнес:
— Вот это чудо!
Вечером после ужина расселись все на ковре, как на лужайке, и генерал долго рассказывал о боевых делах храброго Чапая, о его друзьях Славе и Рае, о ребятах Алексеевки.
До поздней ночи ребята слушали рассказы о войне. Было очень интересно. Но самое интересное их ждало там, в пионерском лагере.
Пионерское лето
Из дневника лейтенанта Искры
«Если бы у меня было много свободного времени, я отдал бы его своему дневнику.
Я еще мало встречался с Кадымом, но уже убедился — толковый паренек. А ведь я подозревал, что он украл лодку. Дело-то, оказывается, гораздо серьезнее, чем я думал. Лодку нашли, но по некоторым соображениям пока не отбирают.
Правда, есть у меня два трудных пионера: Алла Дымова и Петя Тыква. У обоих одна болезнь — претендуют на особое положение. Алла — дочь командира. Любит покомандовать.
У Пети Тыквы почти такая же история. „Если отец Герой Советского Союза, то чем я не герой?“ — рассуждает мальчишка… По его мнению, героизм передается по наследству. А ведь трусишка… Убегает от бодливого теленка.
В лагере шестьдесят пионеров. Шестьдесят характеров. Да, лагерь наш необычный. У нас воинский порядок и отличная дисциплина. Перед выездом я построил ребят возле Музея боевой славы и представил им Героя Советского Союза старшину Тыкву. После не очень складной речи старшина повел ребят в музей, рассказал им историю нашей части. Как она в годы войны сбивала фашистские самолеты.
Ребята слушали внимательно. Хмурили брови. Сердцем они все готовы в бой с врагами. Но как еще мало они понимают! Голыми руками врага не победишь. Нужны современное оружие и хорошие военные знания.
Петя Тыква отвел группу ребят в сторону и стал объяснять боевые свойства зенитной пушки. Ему не очень интересно то, о чем рассказывает отец. Все это он уже знает.
Слишком зазнается Гена Оглоблин. Хоть и рекомендовали его назначить звеньевым, но я прямо скажу: не подойдет. Гену не любят ребята. А завоевать их любовь не так-то просто.
Громова Сима верна себе. Скромница и умница.
Мне немножко неловко: лейтенант и в красном галстуке! Солдаты улыбаются. А чего улыбаетесь? Давно ли вы были пионерами?
Все вспоминаются проводы ребят в лагерь. Толпа родителей, начальников и зевак. Все советуют, все что-то наказывают, нашлись мамы, которые слезу пустили.
А моя мамаша в восторге. Как она плакала, когда ее встретил наш майор!.. Бедная, сколько ей пришлось пережить: с юных лет на войне, ранения, гибель отца из-за какого-то разгильдяя.
Первым делом, как мы прибыли в лагерь и разместились в уютных разноцветных домиках, ребята разбежались по территории.
Солдаты, которые строили наш пионерский лагерь, назвали „улицы“ очень умно. „Поляна героев“, „Костровая площадь“, „Тропинка ленивых“ — выведено краской. „Тропинка ленивых“ пересекает территорию от столовой до футбольного поля. Попробуй пойди по ней… Засмеют. Остроумно.
А на „Улице веселья“ и карусели, и площадка для танцев, и кривое зеркало. Где его раздобыли солдаты? Хорошие у пионеров шефы.
Центральную площадку, где линейка, назвали „Площадью патриотов“. И как у нас под Москвой, где когда-то я был тоже вожатым, домик для октябрят носит название „Дом веселых человечков“. Там есть маленькая комнатка для воспитательницы. В ней разместилась мама. Мы еще так и не поговорили. Столько вопросов, столько надо рассказать. Но когда? Наше время после отбоя.
Я должен засечь сигнальщика. Кто он, где сейчас? Видимо, какой-то радиохулиган.
Итак, час отдыха закончился. Скоро горнист Петр Тыква заиграет побудку. И снова оживет мой боевой гарнизон».
Из судового журнала
«12.00, суббота. Команда катера заняла свои места. Гости в сборе. За штурвалом Алла. Консультант, солдат Миша, — рядом. Золотой он человек. Все умеет и все знает.
Генерал Родин на палубе в плетеном кресле. Рядом с ним Иван Семенович и два мальчика. Они немного стесняются.
Рустам занял место возле иллюминаторов. У него подводный прожектор, духовое ружье и бинокль. Он начальник охраны катера.
Я на капитанском мостике. У меня в кармане пакет. На конверте написано: „Вскрыть после третьего свистка“. А вдруг не услышим?
Майор лично предупредил не вскрывать без надобности. Капитан катера Кадым Кулиев.
13.00. Мы идем вверх по реке. Все спокойно. На борту полный порядок. Мотор работает нормально. Настроение у команды отличное. Катер назвали „Чайкой“. Генерал о чем-то беседует с солдатами. Их пятеро. Они тоже наши гости.
13.30. Повстречалась стайка гусей. Жаль, что не дикие. Мысленно мы подстрелили для обеда пару диких гусаков.
14.00. На берегу девочка машет косынкой.
14.20. Вылетела из камыша дикая утка. Рустам выстрелил из духового ружья, но промазал.
14.30. Алла и еще одна девочка, я не знаю, как ее зовут, придумали песенку. Я скорее записываю:
„Раз, два! Мы не ели!
Три, четыре! Есть хотим!
Покормите нас скорее,
А то повара съедим!“
Солдат достал из трюма термос. Смеется. Начинается обед. Весело. Ура! Хорошо! Хорошо!
15.00. Рустам заметил человека. Он копошится в воде у берега. Ставит сети. Кто же у нас нарушает закон? Бирюк, конечно. Заметил нас и скрылся в камышах.
16.00. Вода мутная. Трудно вести наблюдение за рыбами. Все сосут конфеты. За рулем Миша. Алла наблюдает за птицами. Много уток. Генерал что-то рассказывает. Мальчишки от него не отходят.
16.30. Лужайка. Много цветов. Трава высокая. Вдали видны домики. Это охотничье хозяйство. Низко пролетела цапля.
17.00. Мы подъезжаем к каким-то красивым домикам возле высоких кустов. На берету много ребят…»
На этом записи первого дня в судовом журнале обрываются.
Письмо Рустама и Кадыма отцу
«Дорогой папа! Мы получили твое письмо. Его передал нам майор Дымов — Аллин папа. Теперь он уже не майор, а подполковник.
Мы в пионерском лагере. Сюда мы добрались на самом настоящем катере. Я был капитаном. Это совсем нетрудно.
Когда я услышал три свистка, то вскрыл специальный пакет и прочитал: „Срочно причалить к берегу!“ Я подал команду штурману, и катер причалил. Нас встретили ребята пионерского лагеря. Было очень весело. Все кричали „ура“.
Потом духовой оркестр играл марш. С нами на борту был генерал, он Герой. Солдат доложил пионерскому строю: „Ракетчики поручили мне передать вам этот катер вместе с юными капитанами“. Только я не знал, что говорить, и громко закричал „ура“.
Папа! Напиши нам срочно, за что получил медали. Аллины папа и мама получили ордена за подвиги в бою. Они были юными партизанами, воевали вместе с Чапаем. Отец мальчика Чапая — генерал. Он сейчас с нами в пионерском лагере. А еще у нас в гостях тот самый Ваня, который тоже был партизаном. Только теперь он уже стал взрослым.
Нам здесь очень нравится. Но когда приедет из города мама, ты обязательно сообщи нам, мы возвратимся и будем помогать ей. А мешки, которые мы порвали на паруса, обязательно зашьем, когда возвратимся. Теперь нам не нужны паруса. У нас катер с мотором. Я буду капитаном катера три дня. Так сказал Искра. А Искра — это наш старший вожатый. Он лейтенант. Если приедешь, то увидишь его. Я тоже хочу быть лейтенантом, как наш Искра. Мы все любим его. Он чемпион по плаванию и сам сделал телевизор.
Папа, скажи бабушке, что я капитан катера.
До свидания. Кадым.
Дорогой папа! Сегодня наше звено получило „отрядные ордена“. Их сделали солдаты. Знаешь, такая золотистая звездочка на красном бантике. Мы „разбили“ штаб „противника“ и всех своих „раненых“ принесли в лазарет.
Скоро будет еще военная игра, и мы опять пойдем в бой.
Сегодня Искра сказал: „Я надеюсь, что Кадым в военной игре не подведет звено“. Кадым дал слово, что не подведет, но слово Кадыма, как хлопок, — брось на ветер, улетит.
А я, папа, назначен разведчиком-проводником. Меня всегда берет наш лейтенант Искра в лес, и мы изучаем тропы, по которым могут проникнуть какие-нибудь шпионы. Нас научили, как быть бдительными и уметь хранить тайну.
Ну пока. Кончаю писать, потому что скоро будет сбор на „Лужайке героев“. Там наш генерал будет рассказывать о войне. Это очень интересно.
До свидания, папа. Рустам.
Обязательно напиши, за какие подвиги тебе дали медали. Мы тоже расскажем у костра, как ты воевал на фронте».
Всегда готовы!
В записной книжке генерала Родина есть такие строчки:
«Все было, кажется, совсем недавно. Гражданская война, голод, потом рабфак, военное училище, служба на Востоке, война с японцами, учеба в академии, западная граница и война. Война! Она была беспощадная, жестокая и самая справедливая для нас. Я потерял жену, сына, дочь. Но если бы фашизм опять поднял меч, я готов повторить свой боевой путь. Для них, для этих русских, белорусских, украинских, дагестанских, азербайджанских мальчишек и девчонок, идущих по стопам своих отцов, для того, чтоб песня над пионерскими кострами слышалась и сегодня и завтра, чтоб в степи росла пшеница, чтоб в лесу жили птицы, чтоб небо было голубое, чтоб исполнялась мечта людей, я готов на все».
«Ночь не спал. Снова сердечный приступ. Это оттого, что много говорил о прошлом».
«Ваня завидует: „Вот бы нам такой лагерь!..“ Будет!»
«Павлик где-то нашел раненую сизоворонку. Лечит ее. Когда я сказал, что ранена она стрелой, потому что в крыле был наконечник, Петя Тыква бросил в костер лук и весь день ходил мрачнее тучи».
«Алла мечтает о школе верховой езды. Хорошо».
«На следующий год поедем все в Алексеевку и отправимся по местам боев».
«Как много полезного делает Галя. Опыт. Партизанский пионервожатый, педагог. Пышная седая прическа, а для меня она Галя».
«Ночь просидели с Ваней и Галей. Помечтали вдоволь. Дали слово до конца дней своих рассказывать детям о тех, кто отдал жизнь за их счастье».
Из дневника лейтенанта Искры
«Жизнь в Зареченском пионерском лагере течет бурно, как горная речка. Только речка шумит, бурлит и рвется к морскому простору день и ночь, не зная отдыха, а в лагере к ночи все затихает, и мне становится немного грустно.
Удивительно, всего лишь несколько минут назад горн протрубил отбой. Бегали, веселились ребята, возбужденные военной игрой, а сейчас тишина, темнеет спущенный флаг, мерцают звезды и слышны только шаги ночного патруля. Наш гость, генерал Родин, тоже не спит, бродит по берегу реки. Слишком глубокие шрамы оставила война на теле и сердце генерала. Чуть потревожишь — болят и не дают покоя».
Рапорт лейтенанта Искры
«21 июня сего года в пионерском лагере „Зареченский“ проводилась военная игра. Весь лагерь был разделен на две группы: „смелые“ и „храбрые“, каждая группа — на роты.
Группами руководили генерал-майор Родин и я.
Разведку возглавил бывший партизан, наш гость Иван Семенович. Вместе с сыном Павликом, пионерами Кадымом Кулиевым, Петей Тыквой и дочерью полкового врача Симой Громовой, получив задачу, он отправился в разведку вдоль реки на запад.
Ребята шли широким фронтом, разыскивая засаду „смелых“. Вдруг они услышали крик Симы. Кадым бросился в кусты. Он увидел, как бывший сторож совхоза, которого там все зовут Бирюком (по паспорту Бирюков), замахнулся на Симу палкой. Заметив Кадыма, он пустился бежать.
Первыми догнали его Кадым, Петя и Павлик. Завязалась борьба. К месту схватки подоспел Иван Семенович. В Бирюкове он опознал предателя Крысина, который сбежал из партизанского отряда к немцам зимой 1943 года.
Бирюков в бешенстве набросился на Ивана Семеновича и занес над ним нож. Но сын Ивана Семеновича Павлик ударил его палкой по руке.
Тем временем Петя бросился Бирюку под ноги, и тот упал. Тут же появились два пограничника с собакой и оказали нам помощь.
Сима Громова чувствует себя хорошо. Травм и ушибов не имеет. Все ребята, участвовавшие в задержании предателя, здоровы.
На том месте, где был задержан бандит, найдена радиостанция. В ее чехле обнаружен шифр сигналов.
12.00. Бирюков — Крысин под охраной отправлен на катере на заставу. В качестве свидетеля выехал наш гость Иван Семенович.
В тот же день пограничники прочесали весь район в квадратах 46, 49, 47, 48, 40, 50 и больше никого не обнаружили.
Настроение в пионерском лагере бодрое, охрана лагеря несет службу отлично. Военная игра продолжается.
Ходатайствую о награждении грамотами и ценными подарками пионеров Кадыма Кулиева, Павла Зотова, Петра Тыквы и Симы Громовой.
Старший пионервожатый лейтенант Искра».
Послесловие
Совсем недавно, когда работа над этой повестью была почти закончена, мы повстречались с Иваном Семеновичем Зотовым. Он приехал ко мне на дачу.
На груди Зотова поблескивал новенький орден Отечественной войны I степени.
— Это за старые заслуги, — смущенно заметил Иван Семенович. — Только что вручили.
Сели мы в беседке возле самовара, налили по чашке чаю, разговорились. Иван Семенович рассказал о том, как советский суд воздал по заслугам изменнику Родины Крысину. Сообщил он новости о ребятах и о свадьбе Искры.
— Теперь он капитан Советской Армии, слушатель военной академии.
Иван Семенович долго задумчиво глядел в сад, потом печально добавил:
— Да, жаль, генерала Родина на этой свадьбе не было. Умер наш славный генерал в прошлом году.
— А как же встреча в Алексеевке? Генерал о ней мечтал…
— Встреча состоялась. Приезжали к нам летом Кадым и Рустам Кулиевы, Петя Тыква, Сима Громова, Алла Дымова и подполковник Дымов с женой. Ходили к могиле Чапая. Из соседних сел прибыло много пионеров, школьников и взрослых. Это была не только торжественная линейка, а митинг патриотов трех поколений. Все, кто пришел на эту встречу, принесли живые цветы. Могилу Чапая усыпали кавказскими розами и луговыми ромашками. Я прочитал письмо генерала, которое он прислал мне перед смертью. Вот оно. — Иван Семенович достал из бумажника истертое на изгибах письмо и передал мне.
— «Юные ленинцы! — начал я читать вслух. — Пусть имена павших за Родину всегда напоминают вам, как надо любить Родину. Боритесь за мир во всем мире! А если потребуется защищать нашу Родину, будьте такими, как Чапай. Все мои книги, а также ордена и медали прошу передать на хранение в школу алексеевским пионерам».