— Дедушка! Бомбежка!
Лесник выглянул в окно:
— Непогода разбушевалась. Ливень будет.
— А как же птенцы? Пойдем возьмем их в дом.
— Жалостливый ты, как и отец твой. Только где мы найдем их ночью? Измокнем. Вон уже льет.
— Ну а как же на фронте и под дождем солдаты воюют, и в бурю… Ведь птицы погибнут.
— Ладно, идем, — согласился лесник, снимая со стены ружье. — Бери под лавкой фонарь.
Фонарь мигает, вот-вот погаснет. В лицо бьют крупные капли дождя, хлещут мокрые ветки. Пете казалось, что дед идет совсем не туда, куда нужно. Но лесник шел верной дорогой. То и дело ослепляли молнии, над лесом катился гром, и Петя воображал, что он на войне. Страшно, но уступать непогоде нельзя.
Дед Емельян поднял над головой керосиновый фонарь, и Петя увидел развилистую сосну, на которой было гнездо. Один птенец прижался к дереву и испуганно смотрел на огонь.
— Вот он!
Птенец был мокрый и дрожал. Холодно бедняге. Долго искали вокруг деревьев других малышей, но так и не нашли.
Снова блеснула молния и как из пушки ударил гром. Недалеко от Пети упала большая щепа от расколотого молнией дерева. Запахло гарью.
— Видал, как снарядом, шарахнуло, — сказал дед Емельян. — Идем, пока живы.
Возвратились домой мокрые, но довольные. Хоть один птенец спасен.
Утром в лесу снова стало тихо и красиво. Листья сверкали изумрудной зеленью. Пересвистывались птицы, на траве искрились капли воды.
Петя отнес дрозденка в гнездо. На этот раз не трещали старые дрозды и лишь где-то жалобно попискивала синица. Валялись щепки от разбитого ударом молнии дерева, а рядом со щепками — дохлый птенец!
— Бедненький, — бросился к нему Петя.
А живого дрозденка Петя принес домой. Не бросать же его на съедение зверям? В доме дрозд спрыгнул с руки, сел на стол, отряхнулся, зевнул. Весь день птенец не брал пищу. Вечером дед Емельян накрошил на подоконнике несоленой каши и посадил птенца возле корма. Оставшись один, проголодавшийся дрозденок стал есть.
Через два дня он научился хорошо летать, но дом лесника не покидал. Сядет на подоконник, трещит, зовет родителей. Понравилось ему у добрых людей.
А как-то утром за окном протрещал старый дрозд. Птенец забеспокоился, замахал крыльями, картаво ответил что-то на птичьем языке, стал биться о стекло. Петя открыл окно, но старого дрозда уже не было. Птенец тут же порхнул на ветку, с ветки на дуб и, забравшись высоко, стал звать родителей. После ужина Петя хотел забраться на дуб и снять оттуда птенца, но его там уже не было. Улетел.
— Ну и хорошо, — сказал дедушка Емельян, — хлопотно с ним. А нам нужно огурцы собирать. Завтра повезем в госпиталь.
Петя понимал, что предстоит работа в огороде и потребуется его помощь. А дрозд пусть себе летает по лесу до осени. Теперь ему не страшны враги. У него окрепли крылья.
Находка
Петя и раньше собирал грибы в лесу, но, чтобы так много, как на этот раз, не приходилось. И не из-за жадности. Просто потому, что грибы хотели передать госпиталю. Брали белые и грузди. Белые дед называл дорогими. Может быть, потому, что они стоят дороже, чем другие грибы.
То и дело набирали грибов полные корзины и высыпали на полянке возле просеки. Вечером сюда приедет дедушка на телеге и заберет их домой.
На опушке осиновой рощицы дед Емельян облюбовал дерево и, вытащив из-за пояса топорик, прорубил в нем небольшое окошечко.
— Жилище птицам будет, — пояснил он Пете.
Захотелось и Пете прорубить отверстие в дереве, он попросил у деда топор.
— Можно и я сделаю?
Дед разрешил. Петя подошел к дереву и стал рубить уголком топора. Дерево оказалось очень прочным, и так, как у дедушки, прорубить окошечко не удалось.
— Это же свежий клен, а нужно продалбливать в сухой дуплистой осине, — сказал лесник. — Уметь надо различать породы деревьев.
И снова для Пети открылся неизведанный лесной мир. Если раньше он знал лишь сосну, березу, дуб, ель и кое-как отличал калину от рябины, то дед научил его узнавать любое дерево. У осины листья круглые, они шелестят, покачиваясь даже в безветренную погоду. Ствол осины гладкий, светло-зеленый. У клена широкие с вырезами по краям листья, как огромные гусиные лапки. У липы мягкие, круглые, не горькие на вкус, у ореха — жесткие, с зубчиками по краям.
Петя нашел засохшую осину и без труда прорубил окошечко для птиц.
— Здесь будет жить наш дрозд, — сказал он, но не успел еще отойти от дерева, как его ужалили одна, другая, третья пчела.
— Пчелы! Караул! — закричал Петя.
Дед Емельян подбежал к внуку, набросил на него свой пиджак, прижал к земле:
— Сиди! Не раскрывайся! Ты потревожил рой.
Сначала Петя испугался, что потревожил пчел. Может быть, это делать в лесу запрещается? Но, сидя под пиджаком, пропахшим смолой, он слышал, как старик постучал топором по осине, а потом радостно сказал:
— Петруша! Мы двух зайцев поймали: и грибов насобирали, и мед нашли!
Тот счастливый день был полон приключений. Когда возвращались домой, Барбос спугнул дикую утку. Она отлетела шагов на десять и упала. Стала биться, хлопать крыльями, как подбитая.
— Видал, какая хитрая, — сказал дед, — хочет нас обмануть, от гнезда отводит.
Петя подбежал к утке и чуть не схватил ее, но кряква подскочила и полетела. В осоке на кочке было гнездо. В нем десять яиц.
— Тут весной вода была, — сказал дед Емельян, — теперь высохло. Если лиса не сожрет, будут утята.
С хорошими трофеями возвратились дед и внук из леса. Уже поздно вечером съездили за оставленными у просеки грибами. Потом грибы мыли, жарили, а поужинав, пили чай с медом.
Утром дед сказал:
— Хочу с тобой совет держать. Как думаешь, если этот мед мы тоже передадим в госпиталь для раненых?
— Конечно, дедушка. Обязательно надо передать! Только, может, мы немного маме, Женьке и Тане пошлем?
— Золотое сердце у тебя, — сказал дед Емельян. — А мне-то мать наговорила — от рук отбился. Конечно же пошлем немного.
Обрадованный похвалой деда, Петя составил письмо Тане и в конце его поставил подпись: командир ЮТФ. А на рассвете лесник повез в Тамбов огурцы, грибы и мед.
Лунной ночью
Дедушка не возвратился ни к вечеру, ни ночью. Петя сидел возле окна и с нетерпением ждал его. Он скучал, вспоминая Тамбов. Там мама, товарищи. Тоска сжимала горло, и слезы застилали глаза. Нет, Петя не трусил, оставшись один. В случае чего — на стене ружье, из которого он уже умеет стрелять. Да и Барбос лежит спокойно у двери, значит, возле дома никого нет. Просто тоскливо одному.
Ночь лунная. Видно поблескивающее озеро. И тишина. Только чуточку жутко. Лишь бы не пришли фашисты, а все остальное не страшно. На всякий случай мальчик вытащил патроны из патронташа, разложил их на подоконнике, ружье взял на колени. Вот если бы появились фашисты на дороге, он бы их встретил!..
Конечно, не видав войны, Петя представлял ее не такой уж страшной и воображал, что он один справится с вооруженными автоматами фашистами.
Вдруг мимо окна пролетела большая птица и закричала:
— Эй-эй! Ха-ха-ха!
И хотя Петя знал, что это кричал филин, немного испугался, вздрогнул. Тени от деревьев были черными и длинными. Листья на кустах от лунного света казались то белыми, то какими-то синими. Пете чудилось, что из темных кустов выглядывают волки и медведи, а где-то совсем рядом, может, возле окна, стоит тот одичавший конь.
Филин еще раз пролетел мимо окна:
— Эй-эй-эй! Ха-ха-ха!
Из-за кустов орешника на дорогу выпрыгнул заяц. Он неторопливо доскакал до огорода и скрылся между грядками моркови. Но вскоре выскочил оттуда и пустился в темный лес.
Возле озера у самого камыша что-то блеснуло зелеными огоньками. Барбос зарычал, поджав хвост, подошел к Пете. На дороге появился волк. Сначала Петя подумал, что это большая собака. Но откуда ей быть в лесу ночью? Зверь осторожно приближался к дому. Что делать? Может быть, стрельнуть? Но тогда стекло разобьется, форточки у этого окна нет. Выйти из дома и бабахнуть в волка? Но это страшно. Вдруг раненый зверь бросится прямо в дом? Волк остановился, настороженно замер и неожиданно шарахнулся в сторону. В несколько прыжков он достиг камыша и скрылся.
— Ага, испугался, что хочу пальнуть в тебя, — прошептал Петя.
Послышался стук колес и топот Рыжухи, и Петя увидал подъезжающих к дому деда Емельяна, мать и Женьку.
— Ура! — закричал он и выбежал из дома.
— Смотри-ка, не спит! — сказал дедушка. — Ну, принимай гостей.
Самым дорогим подарком для Пети били письма от отца. Их целая пачка. И конечно, он обрадовался приезду Женьки.
— Смотри-ка, и голубя привез! — удивился Петя.
— Почтовый. Договорился с отцом, если вдруг нагрянут в лес немцы, пущу голубя, это будет сигнал о бедствии, — ответил Женька. — А это тебе, — он передал Пете командирский ремень. — Папа мой прислал. Он узнал, что ты командир ЮТФ, и одобрил твою помощь деду. А я тоже на фронт не побегу. Отец сказал: «Если задумаешь бежать, из-под земли вытащу и выпорю». Он тоже сегодня на фронт уехал.
До поздней ночи не смолкал разговор в доме лесника. Жарили картошку с грибами, ели малосольные огурцы, пили чай с медом.
Горит лес
Все еще спали. В раскрытое окно смотрело утреннее солнце и горячо припекало Пете щеку. Во сне ему снился пожар.
— Пожар! — услышал он сквозь сон. — Лес горит!
— Страх-то какой! — узнал Петя голос матери и тут же вскочил с постели. Хорош сон! Лес горит по-настоящему.
Все выбежали из дома. За сараем, где начинался сосновый бор, в небо уходил черный клубящийся дым.
— Не иначе как подожгли. Сразу занялся костром! — сказал лесник и, накинув на плечи старенький пиджак, взял лопату и топор. — Вот что, Петруша, — дед не сразу решился сказать это, — садись на Рыжуху и гони по той дороге, пока не увидишь военных. А увидишь, скажи: у Волкова пожар, лес кто-то поджег, пусть помогут тушить! И лес прочесать надо, далеко они не уйдут.