А позже он попробовал и проимитировал боксёрский поединок с Кочетом, отметив его реакцию и скорость:
— «Платон! Тебе непременно надо заниматься боксом! Ты худощав, высок, резок и подвижен, и у тебя длинные руки! Ты будешь на голову выше своих соперников по своей весовой категории, причём и в прямом и в переносном смысле! Из тебя может получиться чемпион! Если захочешь заниматься, я помогу тебе устроиться в секцию бокса при фабрике!».
После этого они ещё и померялись силой на руках, сидя во дворе на скамьях за давно там поставленным столом для домино. И, уверенный в своей победе, молодой, сильный боксёр-мужчина чуть было не проиграл резво начавшему схватку юноше. Но успел вовремя спохватиться и с приложением максимума сил, устоять, и после долгого и изнурительного соперничества, с трудом одолел молодого, но не опытного силача.
Через несколько дней Володя сдержал своё слово, объявив Платону адрес и время его просмотра в секции бокса, предупредив, чтобы тот взял с собой спортивные трусы и майку. Пунктуальный Кочет вовремя пришёл в фабричный клуб, в котором иногда вечерами работала секция бокса, и, чуть стесняясь, представился тренеру.
— «Хорошо! Переодевайся и со всеми вместе на разминку!» — сразу распорядился тот, представившись Виктором Алексеевичем.
После довольно интенсивной и весёлой разминки, понравившейся Кочету, начались лёгкие спарринги.
— «А ты пока посиди, посмотри! Выбирай себе равного партнёра. А потом нам покажешь, на что ты способен!» — дал тренер указание Платону.
Кочет смотрел, как мальчишки по-детски ласково мутузят друг друга, делая основной упор на технику, и пока не находил себе равного. И лишь когда на ринг вышли ребята постарше и крупнее, глаза его загорелись и заблестели от азарта. Троих из них он вполне мог взять себе в соперники.
— «Ну, что? Выбрал?! Не сдрейфишь?!» — с загадочной полуулыбкой спросил Виктор Алексеевич.
— «Да! Вот этот и те двое!» — неожиданно указал он на чемпионов.
— «Ну!? Куда ты хватил?! Любой из них тебя вмиг по канатам размажет!» — под всеобщий хохот объявил тренер.
— «Пусть!» — неожиданно возразил и новичок.
— «Ну, как знаешь! Саш, давай ты первый что ли? Только проверяй его, пожалуйста, осторожно! Не отбей сразу у нашего слишком смелого новичка желание заниматься боксом!» — вновь распорядился тренер.
Платону вставили в рот, смоченную в воде капу, надели и зашнуровали боксёрские перчатки и выпустили на ринг.
— «Только помни строгие правила: ниже пояса, по спине, затылку и открытой перчаткой не бить! А по моему свистку немедленно прекращать бой!» — дал Виктор Алексеевич последнее указание Платону.
Конечно, Кочет немного волновался. Он ведь видел, как его соперник до этого легко расправился со своими спарринг-партнёрами. Но в тоже время он чувствовал, что сможет того одолеть.
И в нетерпении от этого у него даже стали немного трястись поджилки, что сразу заметили ребята, внимательно следившие за долговязым новичком.
— «Так у него уже, вон, от страха, поджилки трясутся!» — громко заметил самый наблюдательный из них.
— «Эй, парень! Ты лучше, пока не поздно, поменяй соперника на послабее!» — посоветовал самый доброжелательный из них.
— «И смотри, не обосрись!» — посоветовал уже и кто-то из завистников.
— «Саша! Помни, что я тебя просил!» — ещё раз напомнил тренер, внимательно уставившись на новичка — не передумает ли?!
И поединок начался. Чемпион, легко танцуя вокруг Платона, для начала осыпал того градом лёгких ударов, пытаясь показать уязвимость соперника и своё над ним техническое превосходство.
Платон невольно отступал, чаще успевая закрыться от ударов своими быстрыми руками, нежели увернуться от них. Тут-то он вспомнил уроки бокса от дяди Вадима Ерёмина.
— Хорошо меня дядя Вадик научил работать руками! Только вот я не тренировал движения ногами!? — рассуждал он, чувствуя, что его ноги мало помогают в боксёрских движениях.
Ученики и тренер уже с интересом смотрели на новичка, ожидая, когда же удары чемпиона станут чаще достигать цели, и сколько та продержится.
— «Молодец! Хорошо держишься! Но попробуй атаковать! Саш! А ты пока перейди к обороне!» — вновь послышалось распоряжение Виктора Алексеевича, окрылившее Платона.
Но он прекрасно помнил совет дяди Вадима, что при атаке надо не забывать и о возможной контратаке соперника.
И Платон стал понемногу атаковать. Понимая, что соперник опытный, манёвренный и техничный, Кочет не стал мучиться с нанесением точных ударов в незащищённые места, а сосредоточился на их силе, стараясь бить резко, чтобы успеть возвратить бьющую руку в исходное положение.
В общем, он старался попасть в цель через защищающую её руку. И дело пошло. После нескольких таких прочувствованных соперником ударов, его глаза округлились, и в них появился страх.
Это раззадорило Платона, и он усилил натиск, без всяких манёвров и подтанцовок, как танк, напирая на соперника. И тот спасовал, пропустив несколько сильных ударов в голову, и был бы спасён свистком тренера, но тот замешкался. А у Платона в этот момент прошёл крюк правой снизу в подбородок, от чего чемпион не просто упал, а сделал ещё и кувырок через голову, от неожиданности залупав на соперника прослезившимися глазами.
— «Стоп, стоп!» — уже после запоздалого свистка закричал тренер.
— «А ты молодец! — обратился он к Платону — Ну, что, ребята, берём новичка в секцию?!» — задал он им уже риторический вопрос.
— «Конечно, берём, раз он так нашего чемпиона разделал! Он просто зверь! Зверюга!» — послышалось восторженное со всех сторон.
— «Платон! Я тебя беру! Теперь тебе надо будет сходить к детскому терапевту и принести от него справку, что он тебя без ограничений допускает до занятий боксом! Посмотри на стенде расписание занятий и приходи со справкой!».
— «А перчатки?».
— «Это у нас здесь есть! А кроме спортивных майки и трусов тебе надо будет, хотя бы со временем, ещё и специальные лёгкие спортивные тапочки купить! Ребята, покажите какие! Они и для борьбы и для бокса подходят, даже для гимнастики и акробатики!» — уточнил тренер.
И на следующий день Платон после школы пошёл в детскую поликлинику на улице Гагарина, сразу попав на приём. Он думал, что сейчас ему сразу напишут справку, и он радостный пойдёт домой, но ошибся.
Сначала терапевт почему-то осмотрела его горло, полость рта и зубы.
Она повертела его оголённые руки, осмотрев всё тело. Потом она долго фонендоскопом прослушивала его грудь и спину, в итоге спросив:
— «У тебя в детстве были шумы в сердце, а сейчас их нет!?».
— «Да! К пятнадцати годам они к счастью неожиданно прошли!».
— «Да, я это прочитала. Но их и сейчас нет! Тебе ведь уже шестнадцать? Видимо они прошли совсем?! А как же тебе это удалось?».
— «Я много играл в футбол, много бегал, и очень часто делал рывки!».
— «А-а! Рваный ритм!? Интересно!» — задумалась она, сделав пометку в медицинской карте.
— «Если ты ни на что не жалуешься, то теперь тебе надо пройти окулиста и потом опять зайти ко мне уже за справкой!» — заключила терапевт, вручая ему карту.
И Платон пошёл искать окулиста, спросив номер его кабинета у проходившей мимо медсестры. Та повернулась, и Платон с удивлением узнал её, ранее работавшую в его детской поликлинике в Москве на Рождественском бульваре. Та тоже, хотя не сразу, узнала его, назвав номер кабинета и с улыбкой добавив:
— «А я узнала тебя! Как твои зубы, приросли? Не беспокоят?».
— «Я тоже вас узнал! Да, зубы в норме! Теперь вот хочу боксом заняться!» — от радости вырвалось у Платона сокровенное.
— «Так это же для зубов опасно!?».
— «А на этот случай на них надевают капу! Этот такая толстая резинка, защищающая зубы и даже дёсны!» — невольно Платон махнул рукой по направлению к своему рту, одновременно чуть оскалившись, невольно показывая свои ровно приросшие зубы.
Уже подойдя к кабинету, Платон вдруг с досадой вспомнил, что не догадался спросить медсестру о враче-стоматологе, делавшей ему операцию.
— Эх! Мне надо было спросить имя, отчество и фамилию той рыжей крупной женщины-врача! Ведь для меня она совершила просто подвиг!? Могла ведь отнестись формально. Ей это делать было не положено, а она взялась и спасла мои зубы!? Я ей должен быть очень благодарен! Ладно! Потом найду эту медсестру и у неё спрошу! — рассуждая, успокоился он.
Но у окулиста Платона ждало полное разочарование, Мало того, что у него обнаружили прогрессирующую близорукость минус полтора на оба глаза, прописав соответствующие очки, но ещё и категорически запретили заниматься боксом, не советуя заниматься и футболом.
— «Ты пойми! От ударов по голове, хоть рукой, хоть мячом, или ещё чем-то, ты можешь со временем просто вообще потерять зрение! Так что никакого бокса! Категорически!».
— «Ну, ладно! Без бокса я обойдусь! А вот без футбола — нет! Мне очень нравится футбол! Я без него не могу!».
— «Хорошо! В футбол играй, но не на профессиональном уровне, а как любитель, для себя, лишь для удовольствия! А через год приходи — посмотрим динамику! — дотронулась окулист до его темени, продолжив — Ты сейчас быстро растёшь, поэтому сердце и глаза не успевают за телом! А может у тебя будет улучшение? Тогда посмотрим!» — чуть успокоила она Кочета.
И после окулиста он понуро вернулся к терапевту.
— Ну, по поводу бокса ты всё понял?! А тебе я предлагаю заняться другими видами спорта — не опасными для глаз!» — пожелала ему терапевт, написав это в справке.
Дома Платон сообщил неприятную новость маме, которая давно просила сына сходить к окулисту и выписать очки, дабы в классе видеть всё, написанное на доске. И уже на следующий день они по рецепту купили в аптеке в отделе оптика подходящие очки и очешник к ним, которые Платон стал брать в школу. Но он очень стеснялся носить очки постоянно, а нацеплял их только тогда, когда надо было разглядеть написанное на доске.