А как-то раз, когда на игру все далеко ехали на велосипедах, а Платон за его неимением добирался пешком, он существенно опоздал, успев лишь ко второму тайму. Но войдя в игру при счёте 2:0 в пользу своей команды он к концу игры довёл счёт до 6:0, продолжая лидировать в списке лучших бомбардиров всего турнира. Однако на будущее он договорился с соседом Брониславом Ивановичем об аренде его велосипеда. И Платон больше об опозданиях не волновался.
Но вопросом, волновавшим Платона и Варю, была невозможность им уединиться для давно подзабытых любовных утех. Днём это было совсем невозможно ни в домах, ни в садах, тем более не в огородах, ни на окрестной, насколько позволяли прогулки с коляской, природе. Вся надежда была на тёмные вечера, когда Славик уже засыпал.
Привыкнув к устоявшемуся распорядку дня, молодые стали выкраивать вечерние часы и, облачившись на прохладные поздние вечерние прогулки в телогрейки, уходили от посторонних глаз через проём в заборе шерстебазы. Там в лесочке около пожарных прудов они расстилали их и предавались любовным утехам, теперь для предохранения от нежелательной беременности, учитывая календарь менструального цикла Вари.
А через несколько вечеров они заметили, что ходят сюда в это время не только они одни.
Тем временем любознательная Настя допытывалась у бабушки Нины, как это она раньше догадалась, что у Платона и Вари скоро будет ребёнок.
— «Так я прошлым летом заметила, что они тырыкались!» — невозмутимо ответила Нина Васильевна, продолжая вязать носки.
— «Фу, ты!» — брезгливо отпрянула Настя, вспомнив, что этим словом называли мальчишки из бабушкиной деревни.
О связи Платона и Вари, приведшей к рождению ребёнка, вскоре узнали и приватно заговорили многие.
Первой проявилась острая на язык соседка Галина Борисовна.
— «Сука не захочет — кобель не вскочит!» — как-то прокомментировала она эту новость другой соседке.
А та видимо одёрнула её.
— «А я это сказала без всякой задней мысли!» — попыталась было оправдаться Костылина.
— «Ага! Но ведь передняя, значит, всё же была!?» — попыталась пригвоздить её подруга-пересмешница.
— «А всю жопу в окошко сразу не надо показывать!» — прокомментировала и на этот случай неуёмная Галина Борисовна.
Затем почти с тем же последовали и Варины подружки.
Как-то, попавшиеся навстречу Платону, вёзшему коляску, девушки-выпускницы 11-ых классов 1965 года — Татьяны: Игумнова, Кошина и другие якобы друг другу заметили:
— «А наш пострел … уже успел!».
Другие же садоводы с улыбками умиления пропустив мимо себя слишком молодого папашу с коляской, вслед ему шептали что-то друг другу.
И лишь друзья Платона пока многозначительно и уважительно молчали, исподволь разглядывая молодого папашу.
И это никому не казалось странным. Ведь многие жители их садоводства давно знали, что Платон занимается с младшими мальчишками, увлекая их в интересные и поучительные игры.
Слух об играющем с детьми молодом и добром дяде Платоне постепенно разнёсся по всему садоводству.
— «Дядя Платон! Посади меня на велосипед!» — в присутствии Алевтины Сергеевны как-то позвал Платона один, вёзший руками велосипед, малыш, остановившийся у калитки Кочетов.
Но Платон не только вовлекал младших по возрасту в свои интересные интеллектуальные игры, но и невольно проводил среди своих молодых подопечных и воспитательную работу. Он не только боролся с детским матом, но постепенно отучил их и от обидных кличек «Аника-воин», «Баба», «Базёл», «Балда», «Канарейка», «Капа», «Лошадь Пржевальского», «Пупок», и прочих редко употребляемых, две последние из которых он сам же в своё время невольно и дал соответственно Алику Капилевичу и Мише Спектору.
— «У нашего сына явно проснулся отцовский инстинкт!» — с радостью прокомментировал Пётр Петрович, увидев, как Платон гордо везёт по улице коляску со своим сыном.
— «И не только отцовский инстинкт, а ещё и педагогический талант!» — добавила и Алевтина Сергеевна.
С четверга 1 июля она уходила в отпуск и ждала в гости на свой день рождения своих братьев с семьями, которых она давно не видела и которые списались с нею, специально согласовав свои отпуска с её отдыхом.
К этому времени в чемпионате СССР по футболу лидировали московские торпедовцы и армейцы, набравшие по 16 очков, но у «Торпедо» была игра в запасе. Московские же динамовцы, проиграв торпедовцам, но одолев обе грузинские команды и разгромив «Локомотив», добавив ещё и две ничьи с минчанами и горняками, с десятью очками поднялись только на десятое место. И Платона это конечно огорчало. Зато радовала скорая и долгожданная встреча с дядями, особенно с Виталием и Евгением.
В этом году Виталий Сергеевич Комаров лечился в госпитале, а потом проходил реабилитацию в санатории министерства обороны.
Ещё после окончания училища в 1955 году, он, как специалист по топливу, в окружной лаборатории имел дело с ядовитыми веществами: этилированным бензином, бензолом и другими. А теперь это были уже гептил и азотная кислота. Поэтому ему и полагались периодическая диспансеризация и профилактическое лечение в санаториях Министерства обороны.
Сейчас Виталий Сергеевич служил в войсковой части 33967 в должности начальника службы ракетного топлива и горючего дивизии РВСН, дислоцировавшейся в районе станции Ясная Оловянинского района Читинской области, но в августе он ожидал нового назначения.
А пока он так подгадал своё возвращение из санатория, чтобы в Москве у своей сестры встретиться и со своей семьёй. Поэтому все они приехали первыми и в первый день отпуска Алевтины Сергеевны, разместившись пока в Реутове. А с утра в пятницу вместе с Алевтиной Сергеевной выехали в Бронницы к матери и племянникам.
Вечером после футбола Кочеты устроили для гостей праздничный ужин с выпивкой мужчин Петра Петровича и Виталия Сергеевича.
А в субботу утром, после возвращения Платона из Москвы, Комаровы попросили его прогулять их для начала в лес. Во время привала на лесной полянке Елена Андреевна уронила в траву заколку, не сразу спохватившись. Платон поначалу стал активно искать её в траве, перебирая друг за другом её пучки. Но дядя Виталий остановил его.
— «Платон! Смотри, какой у меня на этот случай есть хороший способ!» — заинтриговал он племянника.
Виталий Сергеевич воткнул палец в траву в предполагаемом месте падения заколки, и начал совершать им медленные движения по спирали, постепенно увеличивая диаметр круга поиска.
И не успел он удалиться от центра на полметра, как его палец задел заколку, вертикально упавшую в траву, потому пока и не видимую.
— «Ур-ра!» — радостно и деланно закричали его девочки.
— «Здорово! Надо будет взять это на вооружение!» — согласился с дядей и племянник.
Но гости хотели часть своего отпуска посвятить и гуляниям по Москве. Поэтому в следующие дни с этими московскими гостями Платон опять побывал в цирке и зоопарке, заранее согласовав своё отсутствие с Варей.
Но они вместе с гостями погуляли и по Москве, зайдя в Печатников переулок и с него поглядев на окна жилья Петра Петровича. А проходя по улице Кирова, они насладились необыкновенным запахом из магазина «Чай-кофе» в доме № 19 и запомнившийся всем надолго, невольно зайдя в него. А оттуда они уже пошли на Красную площадь.
Следующим к матери, сестре, племянникам и на встречу с братьями приехал Юрий Сергеевич Комаров, прежде всего сообщивший матери последние новости из деревни.
К этому году ранее недостроенный главный храм церкви в Нижней Берёзовке был достроен, и в его двух нижних этажах поместили начальную школу, сельскую библиотеку и фельдшерско-акушерский пункт. Но в этом же году около реки Кармалея сгорели шесть домов, которые больше не восстанавливались.
Но главные новости были его личные. В этом году Юрий Сергеевич развёлся с Маргаритой, а после разводных склок лишился и поста директора Беляйковского завода «Звезда», перейдя на работу простым рабочим.
Это и подтолкнуло тогда его на весеннюю попытку переехать жить в Реутово, для чего он попытался устроиться на работу на местный почтовый ящик. И Платону тогда пришлось сопровождать дядю в отдел кадров.
Но этот вариант сразу отпал, так как предлагаемая должность не подходила самолюбивому Юрию Сергеевичу Комарову, к тому же жильё предлагалось в общежитии с долгим ожиданием постановки на очередь и пребывания в ней. А стеснять сестру временным совместным проживанием он не хотел. Да и та бы не согласилась.
Последним за сутки до празднования дня рождения сестры приехал самый младший её брат Евгений Сергеевич Комаров с супругой Зинаидой. В Йошкар-Оле он поработал инженером производственно-технического отдела спецстройуправления № 3 Марийского строительного Треста, затем инженером по комплектации, мастером и старшим мастером Передвижной механизированной колонны № 279, став секретарём её комитета ВЛКСМ. Потом он работал инженером проектно-сметного бюро треста, теперь став заместителем начальника отдела комплектации того же управления треста.
И в пятницу 9 июля все находящиеся в отпусках, на пенсии и на каникулах Кочеты и Комаровы расселись за двумя, сдвинутыми торцами, столами и отпраздновали день рождения, связывающей их в единое целое, Алевтины Сергеевны, которой исполнилось сорок три года.
За столом Платон любовался своими дядями. Они были крепки и сильны, достаточно молоды и каждый по-своему красив. С совместными разговорами они просидели допоздна. Но Платон мужскую компанию покинул раньше. Ведь утром ему опять предстояло рано вставать. Покинул компанию перебравших спиртного братьев Комаровых и Пётр Петрович.
— «А куда это Платон завтра так рано собирается?» — спросил самый старший и самый самолюбивый из них.
Юрий Сергеевич не любил неуважительного отношения к своей персоне, хотя сам, походя, мог обидеть и оскорбить кого угодно.
И Алевтине Сергеевне пришлось раскрыть секрет. Братья шумно прореагировали на неожиданное сообщение, но совершено по-разному.