Теперь его партнёрами на маленьких площадках бывали младшие по возрасту мальчишки, для которых он всё чаще представал не только старшим товарищем по играм, но и играющим футбольным тренером, передающим младшим свои знания и умения. Но одновременно он уже немного учил их жизни и защищал от неприятностей.
И однажды он чуть было не избил пьяного сторожа Кедю, за озорство заносчиво разносившего его младших подопечных. Но в последний момент Кочет сдержался, вспомнив, что перед ним стоит хоть и пьяный, но всё же фронтовик и к тому же недавний вдовец.
После неожиданной смерти жены Константин Трофимович съездил на её родину, на Украину, и привёз в жёны её двоюродную сестру тоже по имени Василису, но Васильевну.
Платон один пробыл на участке до вечера субботы 2 июля. Поэтому в четверг ему пришлось самому варить себе борщ.
Он собрал на участке все овощи, которые уже можно было употреблять в еду, тщательно промыл и аккуратно порезал, высыпав все сразу в кипяток.
В кастрюле в одной компании и одновременно оказались, купленные ещё мамой, свёкла, листья от капусты, морковь, картофель и разнообразная зелень — молодые зелёный лук, петрушка и укроп, а также репчатый лук и порезанная головка чеснока. Не забыл он и посолить своё варево. Доведя содержимое кастрюли до кипения, Платон убавил газ, и стал периодически помешивать в ней большой ложкой, как бывало, делала мама.
Но от него, конечно, были скрыты многие тонкости приготовления первого блюда.
И он провозился с ним почти полдня, напробовавшись и нажевавшись его компонентов. Так что к окончанию варения им подобия борща аппетит у него уже пропал. И только за ужином Платон попробовал своего варева, в общем, посчитав его съедобным.
А вечером в субботу к нему приехали мама с сестрой, попробовавшие густые остатки его борща.
— «Ну, что? Для первого раза очень даже не плохо! Только очень он у тебя густой получился!?» — объективно и доброжелательно оценила опытная в приготовлении супов мама.
— «Просто он уже всю жижу выпил! А теперь этим можно кормить только … курей!» — субъективно критично оценила сестра.
Однако Платон и такими оценками был очень доволен, ибо никогда и ничто не готовил и не варил.
Но самым неожиданным для всех, и даже приятным сюрпризом, стал приезд туда отца.
Оказалось, что Пётр Петрович односторонне расторг временный трудовой договор, в связи с опасностью быть вовлечённым, как бухгалтер, в финансовые махинации директора пионерлагеря.
— «Так ты, что? Поругался с ними, что ли?!» — встревожилась Алевтина Сергеевна.
— «Да нет! Я им хоть и сказал правду, но другую! Я объявил директору, что мой сын будет готовиться к экзаменам для поступления в ВУЗ, и мне надо быть с ним на участке, обеспечивая его питание, пока мать не в отпуске! Он, конечно, удивился, почему же я тогда согласился работать и заключил трудовое соглашение на всё лето!? А я ему объяснил, что твой отпуск сначала планировался на этот период, но потом твоё руководство его передвинуло на месяц позже, назначив тебя временно исполнять обязанности, неожиданно ушедшего в отпуск твоего начальника! Так что ушёл я легко!» — объяснил Пётр Петрович обрадовавшейся бывшей жене.
— «Ну, ты и хитрец!» — констатировала она.
— Здорово! Папа тоже будет со мной жить! Так что я смогу здесь готовиться к экзаменам! — поначалу обрадовался и Платон.
— Но ведь, когда я буду готовиться к экзаменам, он не позволит мне играть и делать всё, что я захочу!? Хотя, с другой стороны, мама уже будет в отпуске и тоже не даст мне отвлекаться от подготовки! Да и мне самому будет не до игр! — тут же по-взрослому рассудил он.
В субботу вечером Кочеты, из-за позднего приезда старшего и разговоров с ним, припозднились. А дети спрашивали отца, как там их бывший пионерлагерь, и чем он кроме работы там занимался.
— «Купался, загорал, в лес ходил, фотографировал, телевизор смотрел! В общем, отдыхал душой и телом!» — коротко и ясно ответил он.
В воскресенье, отоспавшись, все принялись за огородные работы, в основном за прополку.
Особенно усердствовал, соскучившийся по крестьянскому труду, Пётр Петрович.
— «Я смотрю, у нас лучше всего растут сорняки! Вон какие за неделю вымахали!?» — устав от прополки, прокомментировала, сидевшая на раскладном стульчике, Алевтина Сергеевна.
Ей после операции на щитовидку врачи запретили надолго наклоняться, и она уже привыкла полоть, сидя на стульчике, но только там, где позволяли проходы между грядками. Вечером, оставив наедине с природой Петра Петровича, мать с детьми вернулась в Реутов.
— Сын! Мне кажется, что тебе уже пора выбирать институт!?» — перед сном посоветовала Алевтина Сергеевна.
— «Да, мам, пора! Я завтра с утра сяду за «Справочник для поступающих в ВУЗы» и буду выбирать, пока не остановлюсь на подходящих или даже одном конкретном институте! А вечером мы с тобой обсудим и окончательно решим!» — согласился с матерью Платон.
Он уже несколько дней носил в себе эту идею, запланировав именно на понедельник её решение.
И в понедельник, как Платон давно привык, он начал новую жизнь — выбирать институт и готовиться к экзаменам в него. Сначала он сразу отмёл из рассмотрения все не московские институты. Потом бегло пролистал весь справочник, чтобы понять, какие ВУЗы есть в Москве.
Затем исключил из рассмотрения те, в которые нужно было сдавать химию, биологию, литературу и иностранный язык. В этот список попали и все строительные, сельскохозяйственные, педагогические, инженерные и физико-технические ВУЗы, а также «девчачьи» ВУЗы, к коим он относил все текстильные, медицинские, финансовые, юридические, торговые и культурологические. Кроме того, из рассмотрения он изъял и спортивные ВУЗы.
И у Платона осталось только шесть институтов, в которые он мог бы сдавать экзамены и учёба в которых хоть чем-то была бы ему интересна. Из них предпочтительнее были Московский архитектурный институт (МАРХИ), московский институт инженеров геодезии и картографии (МИИГАиК) и Московский институт народного хозяйства (МИНХ) имени Г.В. Плеханова.
Быть архитектором он мечтал ещё с детства. Но с пятнадцати лет он совершено остыл к рисованию, и боялся, что провалит экзамен по рисунку.
— Вот, если бы я жил в своём прежнем доме, то дойти до МАРХИ можно было за пять минут! А теперь? Нет, не подходит! — отмёл он первый вариант.
Хоть Платон и знал хорошо географию, но учится на простого геодезиста, смотрящего только на окружающее его пространство он, конечно, не захотел.
— География должна быть у меня глобальная, или хотя бы в масштабах страны! — зачеркнул он и этот ВУЗ.
И у него остался только один вариант.
— А вот в Плехановском есть экономический факультет и специальность «Планирование народного хозяйства»! Тут и географию надо хорошо знать в масштабах СССР, и математика пригодится! Да и с новейшей историей это направление тоже связано! Всё! Плехановский! — окончательно решил он.
С учётом того, что Платон умел, знал и любил, выбор специальности «Планирование народного хозяйства» в институте Плеханова был сейчас для него самым точным и правильным.
— Мне, конечно, сейчас надо бы зарабатывать деньги, чтобы Варе со Славкой помогать, и маме с сестрой! Но поступление в ВУЗ для меня всё же первейшая и наиважнейшая задача! А с работой как-нибудь разберусь позже, после поступления. И тогда видно будет. Может, ещё и не поступлю? — в итоге не боясь любого исхода, рассуждал он, делая окончательный вывод.
Платон не стал ждать вечера и согласие мамы. Ведь в любом случае, он своего решения уже бы не изменил. Поэтому он сразу выехал по указанному адресу в Строченовский переулок, узнав и выписав в институте всю для себя нужную и важную информацию по поступлению в него.
В этот же понедельник 4 июля Платон, наконец, решился пойти на свою первую футбольную тренировку, специально заблаговременно выйдя из дома на стадион «Старт».
Тренер младших юношей Евгений Прокофьевич Климанов уже был в тренерской, и радушно встретил Кочета.
— «Так ты и есть тот самый Платон, про которого мне Алдашкин все уши прожужжал?! Расскажи, где, кем и как играл, свои сильные и слабые стороны, если знаешь, конечно!?» — с улыбкой спросил он, с интересом разглядывая рослого кандидата в свою команду.
И Платон, в этот раз не скромничая, рассказал о многих своих футбольных подвигах, среди недостатков упомянув лишь отсутствие профессионального футбольного обучения и соответствующие этому пробелы.
— «А ты, случайно, не собираешься в будущем стать футбольным тренером? Уж больно ты толково разбираешь свою игру!» — спросил Климанов.
— «Пока не знаю. Но не исключено, если удастся поиграть и на высоком уровне!?» — удивлённо ответил Кочет.
Потом, за имением времени, Евгений Прокофьевич рассказал о своей спортивной карьере.
Из его неспешного рассказа Платон узнал, что тренеру уже почти сорок два года, он уроженец Рязанской земли и воспитанник детской команды «Метростроя», за которую играл вратарём на первенство Москвы по хоккею с мячом. Потом он играл в хоккей с шайбой сначала за «Спартак», став вице-чемпионом в 1953 году, а потом за ЦДКА, через три года вернувшись в той же команде в хоккей с мячом. Он трижды, в 1954, 1955 и 1957 годах был чемпионом СССР. В этом же году на первом чемпионате Мира по хоккею с мячом он стал чемпионом.
Но за сборную СССР он сыграл всего в пяти официальных играх.
В 1956 и 1958 годах Е.П. Климанов получал серебро чемпионатов СССР. А в 1959 году — бронзу. С 1954 по 1957 год включался в «Список 22 лучших хоккеистов СССР по хоккею с мячом». В 1959 году, в возрасте тридцать четыре года, он перешёл в «Урожай» (Перово), а в следующем году, после расформирования команды, — в «Спартак» (Ногинск), завершив карьеру уже на следующий год.
— «Ну, ладно! Соловья баснями не кормят! Вот тебе форма, иди, переодевайся! Пока можешь тренироваться в кедах, а бутсы тебе потом подыщем, если только попадёшь в команду!?»