Сообщил он также, что в футбол пока не играет, а собирается потом играть за институт или за завод, если не поступит и придётся идти работать.
А вечером того же дня в третьем туре сборная СССР запасным составом со счётом 2:1 обыграла сборную Чили. На этот раз дважды отличился дебютант команды Валерий Поркуян.
Тем временем Настя ехала в деревню в основном по личной просьбе бабушки и в связи с длительным нахождением в больнице дяди Юры.
Как они узнали из последующего письма, тот и в это жаркое лето по обыкновению ходил в луга косить траву в сапогах, из-за чего его ноги потели и прели. И даже их ежедневное вечернее мытьё не очень-то помогало. И в результате появившейся между пальцев трещины и попавшей туда грязи, он заработал заражение крови, что врачи выявили не сразу.
До этого вечерами мужчины Кочеты слушали по радио репортажи с чемпионата об играх сборной СССР. Причём Платон больше переживал за динамовцев Яшина и Численко. А Пётр Петрович, но не очень, за спартаковца Галимзяна Хусаинова.
Но, наконец, им повезло. Приехавший в садоводство пораньше в субботу 23 июля их сосед напротив через улицу Исаак Завельевич Спектор предложил Петру Петровичу посмотреть игру по телевизору, что удивило его. Ведь никогда ранее он не приглашал Кочетов к себе в гости. Во многом это обуславливалось и их разницей в возрасте и менталитете.
Но восторженные рассказы его сына Михаила о Платоне, о его знании футбола, вынудили Спектора старшего пригласить мужчин Кочетов к себе посмотреть по телевизору важную игру, поболеть за сборную СССР и послушать комментарии Платона, как бы этим отдав ему дань за занятия с Михаилом, а заодно и продемонстрировать соседям своё экономическое превосходство над ними. Так что их встреча оказалась взаимовыгодной.
И сборная СССР на этот раз оправдала надежды всех болельщиков, пройдя «заколдованный четвертьфинал», отчего сердце их «легче забилось».
Со счётом 2:1 с голами Игоря Численко и Валерия Поркуяна была обыграна сборная Венгрии, после чего наша сборная впервые в своей истории вышла в полуфинал, попав в число четырёх лучших.
После игры Платон показал мужчинам свои турнирные таблицы и кубковую сетку чемпионата Мира, в которой они быстро разобрались.
А Платон был доволен произведённым эффектом. Ведь он давно усвоил, что с помощью таблиц можно быстро и компактно записывать большой объём информации, легко пользоваться ею, запоминать её и анализировать. И он теперь свысока смотрел на ещё не понявших это, тем более на критикующих его за «увлечение таблицами».
В воскресенье Платон обменялся мнениями об игре сборной с Андреем Юдушкиным, вместе посмаковав игру их любимца Игоря Численко, и объявив Андрею, что смотрел игру по телевизору у Спектора.
— «А я-то подумал, где ты смотрел? Раньше ведь бывало у Гавриловых?!» — удивился приятель, кивая на участок № 49.
— «Да и не раз!» — без задней мысли согласился Кочет, невольно взглянув в ехидно улыбающееся конопатое и веснушчатое лицо Андрея.
И очень довольные они распрощались.
— «Вот так они и жили — спали врозь, а дети были!» — услышал он, вполголоса брошенное ему вслед Юдушкиным.
А понедельник 25 июля стал днём глубокого разочарования. В первом тайме полуфинального матча со сборной ФРГ её защитник Карл-Хайнц Шнеллингер в очередной раз грубо сыграл против вспыльчивого Игоря Численко и получил от того отмашку, после чего наш игрок был удалён с поля. После этого инициатива в игре перешла к игравшим в большинстве немцам, открывшим счёт в конце первого тайма. Однако, проигрывая к середине второго тайма уже 0:2, игравшие в меньшинстве наши футболисты к концу игры сумели забить, но только один гол, автором которого опять стал Валерий Поркуян.
Все эти дни Платон продуктивно занимался, осваивая экономическую географию СССР, а родители не мешали ему разговорами.
Матч за третье место в четверг 28 июля сборная СССР в равной борьбе со счётом 1:2 проиграла сборной Португалии. На гол с пенальти в начале первого тайма лучшего бомбардира чемпионата Мира Эйсебио, сборная СССР перед перерывом отыгралась голом Эдуарда Малофеева. Но в самом конце игры португальцы вырвали победу.
К 28 июля завершился и первый круг чемпионата СССР по футболу.
Весь июль без поражений провели киевляне, «Спартак», «Пахтакор» и московские армейцы, вместе с одноклубниками из Ростова-на-Дону так и расположившиеся в таблице с интервалом в одно очко, но с отрывом киевского «Динамо» от «Спартака» в пять очков, и чемпион, в принципе, был уже известен.
С отставанием от пятого места в три очка шло московское «Торпедо», а за ним два места с девятнадцатью очками делили «Нефтяник» и «Кайрат».
Но зато вслед за ними на девятом месте теперь расположилось московское «Динамо», дома разгромившее «Арарат» 7:2 и вытеснившее грузинские команды и «Зенит». И поднялся на одну строчку «Локомотив», с девятью очками занимая восемнадцатое место с интервалом в два очка от обоих соседей.
Футбольные новости неожиданно были прерваны важной международной новостью о втором военном перевороте в Нигерии, совершённом 29 июля. В Ибадане Председатель Высшего военного совета страны генерал Джонсон Агийи-Иронси был расстрелян своей же собственной охраной. Новым главой государства стал начальник штаба армии подполковник Якубу Говон, и было объявлено о восстановлении федеративного устройства страны.
А в финале чемпионата Мира, состоявшегося в субботу 30 июля на центральном лондонском стадионе «Уэмбли», все советские люди единодушно болели за хозяев чемпионата англичан. И те, лишь в дополнительное время победили 4:2 неуступчивых и упорных немцев, как бы отомстив за союзников.
— «Справедливость восторжествовала!» — выразил всеобщее мнение Платон, когда на самой последней минуте игры англичане четвёртым голом закрепили свой успех.
Но ещё днём Пётр Петрович поехал к себе домой, чтобы успеть подготовиться к поездке на юг с семьей старшей дочери.
А вечером в воскресенье, в последний день июля, Платон с мамой вернулись в Реутов. Ведь на следующий день 1 августа начинались вступительные экзамены.
Первым экзаменом была письменная математика. Платон быстро, и уверенным в правильности, решил первые три задачи. А вот в четвёртой задаче с доказательством тождества ему пришлось повозиться. С первой попытки ему не удалось его доказать. Тогда он проверил своё решение — оно было верным. Потом он пытался доказать тождество от обратного — тот же результат. Затем он предался раздумьям, но ничего не придумал. В итоге он размашисто написал в тетради «Данное тождество недоказуемо!» и для верности расписался.
Но тут прозвенел звонок, сообщивший, что пятую задачу он не успеет даже прочитать.
— Эх! Надо было мне плюнуть на это тождество, когда оно не доказалось, и сначала решить пятую задачу! — понял он свою ошибку.
В электричке по дороге на участок Платон продолжал анализировать ситуацию с экзаменом, рассматривая и самый позитивный и самый негативный варианты. По его расчётам получалось, что его оценка должна была варьироваться от тройки до четвёрки — не ниже и не выше.
— Ну, и ладно! Пусть будет тройка! Ведь не двойка же?! А с другой стороны, если тождество действительно недоказуемо? Тогда может быть и четвёрка!? — рассуждал он.
И он оказался прав, когда, приехав на консультацию, увидел свою оценку «четыре» и, услышав от других студентов, что его вариант был специально сделан на завал излишнего количества абитуриентов.
— Ур-ра! Я оказался прав! — торжествующе объявил он маме, получив от неё радостное поздравление.
Поэтому устную математику в четверг 4 июля Платон сдавал уверенно, опять получив «четыре».
Но Алевтине Сергеевне пришлось срочно отвезти в деревню для брата Юрия антибиотики и пенициллин, разъехавшись с, возвращающимися оттуда, Настей и соседкой Лидой.
Настя взахлёб рассказала брату о двух интересных неделях её жизни в Беляйково и в Верхней Берёзовке.
Сначала они жили в Беляйково в доме дяди Юры, где после окончания учебного года жили его старшие дети — четырнадцатилетняя Тамара и десятилетний Серёжа, оставившие с матерью дома во Фрунзе свою младшую трёхлетнюю сестру Иру. Дом был длинный с торцовыми входами на две семьи. Лиду положили спать на полати в прихожей. А под ней на большом сундуке постелили Насте, занавесив спальню девчонок пологом.
Днём они вчетвером гуляли по Беляйково, ходили в соседний лес за ягодами и грибами, и купаться и загорать на речку.
Но больше им понравилось повторять купание пред сном в вечерние сумерки, когда солнце уходило за горизонт, и на небе царствовала огромная жёлто-оранжевая луна. Над рекой простирался густой туман, а вода на фоне уже прохладного воздуха казалось тёплой. И только проходя сквозь туман при погружении в воду, дети любовались мерцанием на ней извилистых лунных блёсток. А после купания мокрые девчонки садились и накрывались большим тулупом Юрия Сергеевича.
У Насти там появился ухажёр, живший в том же доме. Он приглашал её во двор покачаться на качелях и поболтать.
Но ещё больше ухажёров появилось у девчонок, когда они втроём сходили в деревню Верхняя Берёзовка в дом к бабушке, прожив там двое суток.
В первый день наведя там порядок и обеспечив себя едой, они днём и вечером гуляли по деревне в компании местных парней, которым с «москвичками» было интересней. А те сопровождали своих гостьей до самой калитки, наглухо захлопнувшейся перед их любопытными носами.
На следующий день их совместные прогулки повторились, вызвав ревность местных девчонок и интерес парней уже из Нижней Берёзовки.
Днём московские девчонки кроме гуляний играли перед своим домом в волейбол с местными мальчишками.
— «Девочки! Присоединяйтесь к нам!» — пригласила Настя местных девчонок принять участие в коллективной игре в кружочек в волейбол.
Но те, насупившись и грозно сверкая злыми глазами, молча шеренгой прошли мимо.
А вечером дело дошло и до новых мальчишек из Нижней Берёзовки. Те попытались через мосток и проулок подняться в Верхнюю Берёзовку, но были остановлены кордоном местных парней, не хотевших делиться своей неожиданной добычей, буквально осевшей на завалинку дома Екатерины Васильевны Беззубовой (Черноносовой) — двоюродной для Насти тёти. Там им компанию составили её троюродная семнадцатилетняя сестра Тамара и её четырнадцатилетний брат Владимир.