Пришлось советской власти проявить силу против учинивших беспорядки представителей соседнего государства и выслать их в Китай.
В качестве ответного шага на следующий день хунвейбины в Пекине начали осаду здания советского посольства в КНР.
Оказалось, что вдобавок Мао Цзэдун недавно отправил своим «Красным охранникам» приказ отобрать власть у тех, кто стоит у власти и идёт по капиталистическому пути.
Но полоса неудач достигла и берегов Америки.
Хотя ещё в субботу 27 января СССР, США и Великобритания подписали Договор «О принципах деятельности государств по исследованию и использованию космического пространства, включая Луну и другие небесные тела».
Но уже на следующий день в Москве стало известно, что накануне, словно в горькую насмешку над этим договором, на космодроме США на мысе Канаверал на берегу Атлантического океана произошла страшная трагедия, унёсшая жизни сразу трёх американских астронавтов — экипажа космического корабля «Аполлон-1» Вирджила Гриссома, Эдварда Уайта и Роджера Чаффи.
При проведении на стартовом столе наземных испытаний ракеты-носителя «Сатурн-1Б» с состыкованным с ней КК «Аполлон-1», из-за короткого замыкания в проводке, в его кабине моментально вспыхнула атмосфера, в основном состоявшая из кислорода, мгновенно испепелив весь экипаж вместе со всеми бортовыми приборами.
А в среду 31 января в пекинском аэропорту группа хунвейбинов заблокировала самолёты с советскими специалистами, возвращавшимися из Вьетнама. Но Платон Кочет продолжал вечерами заниматься языком его бывшей метрополии.
Но один раз он сделал исключение. По просьбе Вари, находившейся на каникулах, он взял административный отпуск, с утра приехав к ней в гости.
На время студенческих каникул Варя дала короткий отпуск и Ольге Ивановне. Но сейчас нужно было помочь ей свозить сына в детскую поликлинику на прививки.
— «Мне наша патронажная медсестра Карелия Фроловна напомнила, что из-за временного медотвода мы задержались со второй прививкой от полиомиелита, то есть с ревакцинацией!» — объяснила она Платону.
А после поездки Платон с Варей, пока её сёстры ещё были в школе, накормив и уложив сына спать, предались подзабытым любовным утехам, еле успев одеться к приходу Клавы с Ксенией.
После обеда все вместе пошли погулять во двор и в сквер перед домом, покатавшись с горок и поиграв в снежки. А Платон долго катал всех на санках парами и по очереди. А когда вернулись в квартиру на чаепитие, Варя устроила Платону настоящий разгон за его студенческие неудачи. Такую серьёзную и взволнованную свою любимую он не видел ранее никогда. И ему по сути нечего было ей ответить в своё оправдание.
— «Платон! Давай самым серьёзным образом подойдём к твоей учёбе! Меня твоё сложившееся положение очень волнует! Ты же находишься на грани отчисления из института! Ты должен всё, абсолютно всё, и даже всех сейчас бросить, и заняться исключительно пересдачей своих зачётов и экзаменов! И начни с относительно лёгких для тебя предметов, чтобы быстрее сократить количество не сданных! Чтобы в деканате сразу увидели, как ты быстро обрубаешь эти хвосты! И давай с тобой договоримся, и чтобы это было без обид с твоей стороны, что пока ты их не сдашь, к нам приезжать не будешь! Я тебя хвостатого видеть не смогу!» — неожиданно обидно для поникшего Платона закончила она свою тираду, но тут же видимо спохватилась.
— «Единственное, с чем я пока соглашусь, и то лишь в порядке исключения, так это съездить с тобой в загс и оформить твоё отцовство! Я тебе позвоню, когда! Но, скорее всего, это будет примерно числа девятого!?» — окончила она чуть за здравие.
На том они и распрощались.
Как побитый возвращался Платон домой, получив ещё и нагоняй от ещё не разобравшейся в ситуации, матери.
— Надо же, какой Варя себя показала?! Я даже не ожидал! Все женщины наверно такие?! И мать моя тоже! Чувствуется, что ей обязательно нужен муж с высшим образованием! А любовь — это так себе! Не ожидал я от неё! И это мне не нравится! Ладно! Поживём, увидим, посмотрим! — решил он.
А дома у сестры в гостях была подруга, отличница и одноклассница Лариса Квартникова. Они дружили давно. И тогда всеми признанная красавица и умница Лариса нравилась Платону. Он даже пытался с нею заигрывать, оказывая ей явные знаки внимания. Но та, как часто бывает с явными красавицами, уже избалованная всеобщим вниманием, не обращала, или делала вид, что не обращает внимание на старшего брата подруги.
А теперь получилось наоборот. Лариса стала строить Платону глазки, а тот, имея любимую женщину и будучи ещё и влюблённым в другую девушку, перестал обращать внимание на пустое место.
Хотя та в этот вечер просто мешала ему заниматься, даже предлагая свою помощь во французском языке. Но Платон отказался от её помощи, сославшись на свою особую систему подготовки.
— Дорого яичко к христову дню! — лишь пронеслось в этот раз в его сознании.
Активизировалась в отношениях с мужским полом и Настя.
В новом году Павел стал позванивать ей из своей воинской части, и они иногда встречались, гуляя по Реутову и ходя в кино.
Но как-то их увидел, гулявший вечером по Реутову Саша Сталев и стал ревновать. В студенческие каникулы он даже пришёл вечером подвыпившим к Кочетам и стал ныть, распинаясь перед Алевтиной Сергеевной:
— «Тётя Аль! Но я ведь Настю очень люблю! И хочу с нею встречаться! А она вон, с этим …! Я побью его!».
— «Саш! Да успокойся ты, возьми себя в руки! Не ной! Да ты его никогда не побьёшь! Он тебя уложит одной левой! Спроси Платона! И пойми, что люди встречаются, когда нравятся друг другу! А ты Насте не нравишься! И мне, кстати, тоже! Вспомни, как ты «дружил» с Платоном! Мы же всё это видели и знали! Ты не надёжный человек! Да и у нас в семье пьяных никто не любит! Так что больше не приходи!».
— «Иди, Шурик, лучше домой, проспись!» — добавил, в это время вошедший в квартиру Платон.
Но неприятности доставлял не только Саша Сталев, но и китайские хунвейбины, 6 февраля ворвавшиеся в здание торгового представительства СССР в Пекине.
А вечером позвонила Варя, попросив Платона завтра утром взять на работе административный отпуск и приехать к ней с паспортом для похода в Загс.
И во вторник 7 февраля наконец довольный собой Платон Кочет получил на руки Свидетельство об установлении отцовства и запись в паспорте о наличии ребёнка, а в новом Свидетельстве о рождении сына у того появилась новая фамилия Гаврилов-Кочет.
Проводив Варю с сыном до их квартиры, Платон, всё ещё не отошедший от обиды на Варю, сразу выехал домой, сославшись на необходимость заниматься.
А верная своей позиции Варя не стала его удерживать, на прощание лишь спросив и пообещав:
— «Ну, ты доволен? Наш сын теперь законнорожденный! Но я не буду с тебя требовать элементы! Учись, повышайся по работе, увеличивай свою зарплату! Если иногда деньгами поможешь, отказываться не буду, но в этом сейчас пока нет необходимости!».
— «Конечно, доволен! А с деньгами и прочим — когда, как и чем смогу, так и помогу! А как сдам все хвосты, так сразу и позвоню! Пока!» — на прощание махнул он рукой, не став в этот раз ни обнимать, ни целовать удивившуюся Варю.
— «Пока! Держи меня в курсе с пересдачей! Позванивай иногда!» — чуть грустно и смущёно ответила она, тоже помахав на прощанье рукой, дожидаясь, пока любимый сядет в лифт.
Уже после студенческих каникул в пятницу 10 февраля, Платон после работы пораньше поехал в институт, чтобы перед занятиями узнать в деканате о судьбе своего заявления и возможные сроки пересдачи хвостов, и даже может договориться о конкретных сроках.
— «Здравствуйте! Я Кочет! Хочу узнать о пересдаче! Вы мне говорили, чтобы я приехал к вам после каникул! И как там моё заявление? Рассмотрено? Есть резолюция?» — сразу обрушил он на узнавшую его девушку град вопросов.
И та объявила Кочету, что декан факультета хотел лично его видеть, но его сейчас уже нет.
— «Он просил, чтобы вы прибыли к нему в понедельник после своей работы! Он будет допоздна! Но вы пока не допущены до занятий в группе!».
— «Как это?».
— «Видимо, пока вы с ним не переговорите?!».
— «Понятно! Передайте ему, что в понедельник к вечеру я непременно здесь у него буду!» — распрощался Платон, увидев, что девушка взглянула ему в след как-то не весело.
— Всё дело теперь в моём разговоре с деканом! А то, что меня не допустили до занятий — очень плохой признак! Видимо меня всё-таки отчислят?! И как тогда все мои прореагируют? Особенно мама и Варя? — терзался Платон.
Но дома Платон сказал маме лишь о назначенной ему беседе с деканом.
Его подмывало позвонить Гавриловым под предлогом поздравления младшей Ксении с восьмилетием, но он сдержался, боясь расспросов и продолжения неприятного разговора с Варей.
— В конце-то концов, Варя же сказала мне, чтобы я звонил ей, когда сдам все хвосты!? — самооправдался он.
От грустных мыслей Платона отвлёк, неожиданно приехавший на короткий срок из деревни дядя Юра, попросивший племянника в субботу после работы поездить с ним по Москве. Платон конечно согласился. К тому же это помогло бы ему немного отвлечься от неприятной проблемы и перевести дух.
После того, как они пробежались по рядам ГУМа, ЦУМа, Петровского пассажа, и ещё ряда магазинов и устав, Юрий Сергеевич решил отдохнуть и душой и телом, уже в районе Курского вокзала приобретя коляску копчёной колбасы и четвертинку водки.
Но от нетерпения и оценив последствия её употребления, он решил в буфете вокзала найти второго страждущего, что не составило большого труда. Рассчитавшись и на пару быстро опорожнив её содержимое, чтобы не попадаться на глаза милиционера, случайные знакомые собутыльники разбежались в разных направлениях.
Но уже в электричке Юрия Сергеевича стало развозить. Тогда он решил закусить куском копчёной колбасы, сидя на скамейке и наклонившись вперёд, начав её чистить. И тут Платон увидел, как дядя стал бросать очистки от колбасы в стоящий напротив пустой высокий тубус от цветов, принадлежавший сидевшей с ним старушке. У той уже от удивления расширились глаза, и она собиралась что-то с возмущеньем сказать, но Платон опередил её.