н, что и говорить, но не настолько, чтобы оплачивать ни с того ни с сего совершенно чужую девушку. С другой стороны, он был человек деловой, а у него, в свою очередь, были деловые партнеры, которых могло бы заинтересовать желание Ветиной подруги продать подороже свое целомудрие и тем самым оплатить поездку.
– Твоя Лена как? – спросил он у Виолетты после трехминутного раздумья, во время которого Вета держала голову у него на коленях, а он все продолжал гладить ее волосы.
– В каком смысле, как? – подняла Вета с его колен свое благодарное лицо.
– Ну, как? Она ничего? Хорошенькая хотя бы? – почти смущенно спросил Гамлет.
– Постой, ты что же, хочешь?… – ревнивым и гневным шепотом спросила Виолетта.
– Да ты что? – засмеялся Гамлет, – мне одной тебя хватит на всю ту жизнь, что мне осталась, – вырвалось у него такое приятное и обнадеживающее признание. – Я лично не хочу. А вот кто-то из моих хороших знакомых может захотеть, а захотев, – хорошо заплатить.
Ветина интуиция подсказала ей, что просить Гамлета дать денег и на Ленину поездку не следует. В иные моменты он проявлял такую жесткость, что было ясно: Гамлет просто так никогда деньги не тратит, а его меценатство и человеколюбие имеет строго определенные (им же) границы. Тем более, что Лена все равно собиралась таким путем добывать деньги. А тут – верняк и сразу. Один, ну два, ну три раза, но с одним! – и все, поехали! Она ведь собиралась потратить на торговлю своим телом целых полгода, а тут можно за одну неделю даже больше заработать, чем если бы сама, без протекции. Вета сразу уловила в рассуждениях Гамлета практический смысл. Действительно, если Ленка так уж хочет – надо отработать. Почему она сама с Гамлетом может, хоть и ничего, кроме благодарности, к нему не испытывает, а Ленка должна так, за ее счет? С какой стати? Так или иначе, план действий был продуман еще в машине, и они поехали на квартиру забрать вещи и оставить записку хозяйке с информацией о том, что Вета съезжает, а возвращать деньги, уплаченные за три месяца вперед, не надо.
Гамлет оказался весьма успешным дилером Лениных прелестей. Среди его знакомых оказалось немало желающих стать первым мужчиной у симпатичной девушки. Вероятно потому, что они в принципе, по жизни во всем старались быть именно первыми; вторые и третьи места на пьедестале успеха их не устраивали, они «в натуре» были лидерами (правильнее «по натуре», конечно, но «в натуре» – как-то современнее, не так ли?). Хотя, тут автор не совсем справедлив, эти граждане все имели по одному, а то и по два высших образования, и в их лексике слов «типа» и «в натуре» попросту не существовало, а теми отморозками, у которых такие слова были в обиходе, они натурально (в смысле – естественно) – брезговали.
Этих-то людей Гамлету удалось в один прекрасный вечер собрать в ВИП-зале казино «Голден Палас». В ВИП-зал кого попало не пускали. В основной, большой зал ходили все, кто способен был без ущерба для своей нервной системы проиграть за ночь полторы-три тысячи долларов. Главное – без оружия, наличие его особенно тщательно, тщательнее даже чем в израильском аэропорту Бен-Гурион, – проверяли крупные стриженые ребята в строгих черных костюмах, белых рубашках и галстуках. Подчеркнутая академичность костюмов никак не могла скрыть устрашающий атлетизм их фигур. Их борцовско-боксерские торсы любому посетителю казино, склонному к скандалу и дебоширству, мягко намекали на то, что в случае чего они могут без особого напряжения нарушить равновесие его тела и даже нанести телу соответствующие воспитательные повреждения, а попросту говоря – вздуть и выкинуть хулигана, нарушающего солидное, респектабельное продвижение больших денег туда-сюда. А на 2-м этаже, над игровым залом располагался ресторан и небольшая эстрада, на которой ежевечерне выступали – либо для игроков, которым уже нечего было терять, либо для обычных гостей – крупные звезды нашего шоу-бизнеса и мелкие звезды – зарубежного. Казалось бы, запредельную роскошь, масштаб и солидность основного зала не может превзойти ничто. Есть места, разумеется, но они далеко, за пределами Российской Федерации, в каком-нибудь Монте-Карло или там, в Лас-Вегасе, но оказывается, можно превзойти и здесь, причем недалеко.
Рядом, за углом, в том же здании располагался ВИП-зал «Аурум», что в переводе с латинского или с таблицы Менделеева, как известно, означает – золото. Вот там уже никого не проверяли, туда ходили постоянные вип-персоны, которых тут знали, которые хотели провести время примерно так же, как за углом, но тихо, можно даже сказать – по-домашнему. Всего 3-4 игровых стола и рядом небольшая гостиная, в которой тоже выступали артисты, заказанные вип-персонами. Артисты выступали для десятка человек, да и те постоянно фланировали от мягких кресел гостиной до игровых столов, затем к бару и обратно, неважно в какой последовательности. При всем этом они тихо переговаривались, делали какие-то свои дела, и артист таким образом был чем-то вроде радио: работает себе, не мешает, а если что-то в его выступлении заинтересует, можно привстать на пару минут с пузатым бокалом, на дне которого плещется что-нибудь изысканное, и немного послушать. Все это могло быть унизительно для хорошего артиста, но, с одной стороны, там все же сидели несколько человек, пришедших специально из-за него, и потому слушающие внимательно и с пониманием, а с другой – артисту делали такое финансовое предложение, отказаться от которого – значило иметь какую-то уж совсем особенную гордость. Действительно, трудно отказаться, если тебе предлагают за час «позора» гонорар, примерно равный твоей трехмесячной зарплате в театре.
Вот в этом тихом месте, опровергающем расхожую поговорку «деньги не пахнут» (ибо все тут было пропитано пыльным запахом огромных денег) и собрались Гамлет с другими серьезными мужчинами, чтобы провести своеобразный аукцион по поводу девушки Лены. Аукцион, который, тем не менее, должен был проходить под эгидой юмора. Как бы шутка, как бы все не по-настоящему, однако результат должен был в перспективе оказаться вполне-вполне реальным. Из женского полу в зале не было никого. Виолетту, которая хотела морально поддержать подругу, на эти оригинальные торги тоже не взяли. По двум причинам. Первое – Гамлет, как уже было сказано, свой персональный бриллиант не показывал никому, так как его зубастые партнеры могли позавидовать, а кое-кто мог бы захотеть и отнять, и тогда деловые и дружеские связи могли быть из-за Веты сильно нарушены. А второе – все, как известно, познается в сравнении, и может так оказаться, что если Вета будет сидеть рядом, то Ленины прелести никто и не купит. Вообще, тут никого не должно было быть – ни жен, ни подруг, они на этом игривом мероприятии, как вы понимаете, были бы совершенно лишними.
Аукцион проводил профессиональный конферансье Андрей Кусков. В собравшейся компании он был привычно своим, можно даже сказать – штатным шутом, он часто за приличные деньги вел их свадьбы, дни рождения, годовщины образования фирм, концернов, а также дружественных холдинг-центров. Новых людей в их круг допускали с трудом, и Андрей знал всех, был в курсе многих дел и личных проблем всех собравшихся миллионеров. К тому же он был человеком верным: у других, не из этого круга, сколько бы ни звали, Андрей не работал. Он дорожил и своими гонорарами, и расположением к нему олигархов и остальных – помельче. Андрею для внутреннего покоя (чтобы статус постоянного штатного паяца не ущемлял гордость артиста) – такое расположение хотелось квалифицировать, как дружбу. Он и приучил себя думать только так, а не иначе, ну, а конверты с долларами в конце каждого вечера – это так, между прочим. На такую мелочь можно внимания не обращать, дружба – вот главное. И, что еще немаловажно, Андрей умел не болтать, инстинкт подсказывал ему не ходить по минному полю и, зная многое и даже совсем интимное про многих из них, – он никогда не рассказывал одному про другого и другому про третьего. Бизнесмены об этом знали, поэтому иногда доверяли Андрею в нетрезвом откровении такие секреты, которые в других, нечистых руках, могли бы послужить убийственным компроматом или поводом для шантажа. Так что Андрей был своим парнем для каждого участника сегодняшнего веселья. Что же до так называемой гордости артиста, то – куда артисту эстрады, бывшему когда-то одним из лучших конферансье Советского Союза, было деваться после того, как этот «Союз нерушимый» таки обрушился с треском и смрадом начала перестройки. Куда? Профессия оказалась невостребованной. Вести крупные концерты стали приглашать известных телеведущих и киноартистов, а ехать от Москонцерта в замшелый подмосковный Дом отдыха для ветеранов труда и выступать там весь вечер за 300 рублей – это Андрею совершенно не светило. Поэтому, когда ему позвонило некое частное лицо, представилось референтом другого частного лица и преложило за 500 баксов провести в частном ресторане день рождения частного лица, от лица которого и звонили – Андрей после недолгих, буквально 10-секундных колебаний согласился. С тех пор и покатило.
Он ведь был в своем деле действительно хорош. Одним из любимых номеров его было буриме: то есть, из зала ему предлагались любые рифмы, два слова, например, «машина-резина», совсем идиотские, типа «пришел-отошел» – Андрей отвергал сразу. Эти слова он записывал в блокнотик и уже через минуту выдавал вполне сносные стишки с использованием всех предложенных рифм, ухитряясь впаять туда еще и поздравления молодоженам или имениннику. Причем в манере выбираемого клиентами известного поэта. Для виновников торжеств это было всегда удивительно, и лестно. Временами, когда количество принятого гостями алкоголя делало их поведение свобоодным от церемоний, Андрей начинал шутить рискованно и скабрезно. Например, он звонко выкрикивал респектабельной публике в смокингах и их женам, гарантирующим хороший товарооборот ювелирным салонам – «Быстро рифму на слово «Европа»! Быстро! Ну!» И обязательно находился кто-то, кто вдохновенно выкрикивал с места – «жопа!». Поэтическое озарение такого добровольца Андрей комментировал с мягким сарказмом.