стоятельствах.
Офис учредителей или (выразимся поизящнее) – капитанский мостик каравеллы «Мисс Ижевск» располагался, разумеется, в центре Москвы, на Ордынке. Саша в условленное время принес сценарий, миловидная секретарша с фигурой, обязательной для мест такого рода, попросила его чуть-чуть подождать, так как самый главный, которого зовут (ну естественно!) – Тофик Тураев, сейчас принимает – и она уважительным полушепотом назвала фамилию американской кинозвезды 2-го ранга, известной, тем не менее, потребителям российского видеорынка. Этого красивого мужчину, давно и намертво влипшего в амплуа злодеев, серийных убийц и кровавых маньяков, непонятно каким ветром занесло в Москву, просто так, без всякого дела, с шальной идеей – полюбоваться ее наружными красотами или, по-другому, – заслугами мэра и его команды в области внешней нарядности.
Но приехать, как простому туристу, инкогнито, артисту не удалось. Уже через день он попался в соблазнительные коммерческие сети предприимчивого Тофика, который решил осветить американской звездой сероватый небосвод ижевского фестиваля. Это какую же сумму надо было заплатить, чтобы американец согласился прервать свой беззаботный отдых и поехать в какой-то Ижевск, о котором он и слыхом не слыхивал! В России он знал только два города – Москву и Петербург, в который традиционно, как и все иностранцы, после Москвы собирался ехать, а тут, ни с того ни с сего – непредвиденный зигзаг в сторону от намеченного маршрута. Но, во-первых, ему дали понять, что делать ему ничего не надо, надо только на открытии сказать, что он рад, что он приветствует и желает успеха – и все! То есть, отдых будет продолжаться. Второе: ему намекнули, что отдых не просто будет продолжаться, он будет украшен присутствием в его «люксе» любой, – он до конца врубается? – любой девушки-участницы, на которую он укажет. И наконец, третье и самое главное – полмиллиона его национальной зеленой валюты его устроит? Не подлежащие налогообложению, а? За двое суток?! Кэш, это он понимает?! Нaлом, по-нашему. Тофик давно был москвичом и давно адаптировался к различных манерам русской речи в самых разных слоях нашего общества, но иногда сбивался.
Деловой американец, однако, понял все и сразу. И про девушек, и про «кэш» он «врубился» без всякого усилия. Мягко, но хищно улыбаясь, и глядя на Тофика стальными, неулыбающимися глазами, он кротко и тихо сказал: «миллион». Тофик, как водится, показал всем своим лицом и телом, что эта сумма его убивает, американец, как водится, привстал, чтобы уйти; Тофик вовремя припомнил знаменитую фразу Кисы Воробьянинова «Торг здесь неуместен», но все же попытался и сказал: «700 тысяч»; артист опять кротко улыбнулся, сказал: «Sorry» и снова привстал. Тогда Тофик понял, что спорить бессмысленно, и в это время прокрутил в уме одну комбинацию, в итоге которой он сдерет остальные полмиллиона, – он даже знает с кого. Все разрешилось к общему удовлетворению, и сейчас в кабинете, за обитой кожей дверью, обговаривались последние несущественные детали, типа предоплаты в 500 тыс., охраны и остальной оплаты немедленно по прибытии в Ижевск.
А Саша пока ждал, сидя на просторном диване, обитом той же кожей, что и дверь. Кофе и рекламные проспекты предстоящего конкурса скрашивали его ожидание. Но не только. Сашино внимание привлекал охранник офиса, сидящий рядом с ним и разгадывающий в данный момент кроссворд. Именно потому, что он разгадывал кроссворд, а не топтался у двери, можно было предположить, что он охранник офиса, а не телохранитель американца. Тот-то как раз и топтался у двери, точнее – не топтался, а стоял недвижно, как столб, скрестив большие сильные руки в паховой области. И потом – он был в строгом костюме, а охранник офиса – в типичной камуфляжной форме. Телосложение у обоих было похожим и лица тоже, а внимание Сашино он привлек только кроссвордом, над которым сейчас трудился, а конкретнее – вопросами кроссворда. Саша вполне случайно бросил взгляд на газету и увидел, что охранник старательно заполняет три клеточки, отгадав какое-то слово. Саша посмотрел на номер 23 по вертикали и прочел вопрос: «Выступ на лице». Охранник догадался, что это нос, и с удовольствием вписывал отгадку в клеточки. Все остальное наверняка было в том же роде, и Саша с интересом прочел вопрос рядом с предыдущим.
Вот вы никогда не догадаетесь, под каким, например, определением скрывался в этом своеобразном тренажере для интеллектуалов Евгений Онегин. Впрочем, нос, как выступ на лице, должен придать вашим мыслям верное направление. Предполагалось угадать фамилию Пушкинского героя при помощи подсказки всего из двух слов. Вот они, эти слова: «Мочила Ленского». Кто замочил? Онегин, ясное дело. Но для любого фраера, не знакомого со словом «мочила» и путающего его, скажем, со словом «мочало» – поиски ответа на вопрос: кто же все-таки мочила Ленского – абсолютно обречены. Шансы на успех есть только у продвинутых пацанов, само собой при условии, что они знают, кто такой Ленский. Вот это вторая часть вопроса видимо и озадачила охранника, он с досадой вертел в толстых пальцах шариковую ручку и, усидчиво шевеля губами крупного речного сома, пробовал варианты отгадки. Но без знания, что это еще за Ленский такой, а только одним знанием – что такое «мочила» – обойтись было никак невозможно.
И тут из кабинета взошла американская кинозвезда в сопровождении довольного Тофика. Они тепло попрощались, а Сашино терпение было вознаграждено знакомством с артистом, которого он до сих пор видел только на экране с неизменным пистолетом, ножом или удавкой в руках, а также – его, артиста, сердечным рукопожатием. Артист с телохранителем ушли, и Тофик пригласил Сашу в кабинет. Саша прежде, чем пойти с хозяином, пожелал помочь охраннику. Он ткнул пальцем в номер 25 по горизонтали, над которым так тяжело трудился защитник большого бизнеса и вполголоса сказал ему: «Онегин». Судя по реакции, слово «Онегин» было ему также знакомо, как, предположим, «аппликатура», однако уже было не до него, и Саша пошел за Тофиком.
Сашин сценарий приятно удивил не только Тофика Тураева, но и всех остальных главных лиц предстоящего мероприятия, и они, недолго посовещавшись, предложили Саше принять участие и в его реализации, а именно – в режиссуре. За отдельную плату, безусловно, и Саша подумал, а почему бы и нет. Так он и оказался в одной неприметной маленькой ижевской гостинице, бывшей в свое время ведомственной при горкоме КПСС. Комфортные номера и домашняя кухня в уютной, опять-таки вполне домашней столовой, в которой и было-то всего столиков пять, и она почти всегда была пуста, а к каждому посетителю столовой персонал, сохранившийся в полном составе с советских времен, относился с таким же ласковым вниманием, как прежде – к секретарям горкома. Все было оплачено, за еду Саше платить было тоже не надо, отдельно – только за выпивку, если вдруг захочет. Словом, уютно тут было, хорошо, и приятно было сознавать, что он проведет тут целую неделю.
День приезда начался с устройства в гостинице и с обеда в ней же. Затем за Сашей приехала машина и его повезли знакомиться с площадкой, а потом с городскими властями. Саша, сославшись на усталость, отказался от сопутствующего таким встречам «обмывания» знакомства и начала такой крупной акции, как конкурс красавиц, совмещенный с фестивалем моды, – и попросил отвезти его обратно в гостиницу. Он хотел поужинать там и лечь – с телевизором, книжкой, горячим душем – то есть всеми тихими, скромными радостями уравновешенного человека, а потом хорошенько поспать с открытым окном в зеленой зоне города Ижевска, а не в московском горячем смоге.
Ужин в спокойной, домашней обстановке, как надеялся Саша, – не получился. Надеялся Саша небезосновательно: обед ведь был таким, значит здесь так принято, – думал он. Так-то так, однако вечер – все же традиционное время для празднования чего-нибудь, и традиции этой временами не избегала и бывшая горкомовская столовая. Из немногочисленных жильцов спецгостиницы тут ужинали два пьяных негра. Как они оказались в глубокой русской провинции – было загадкой, неразрешимой не только для Саши, но, кажется, и для них самих. Негры смотрелись обрусевшими окончательно и бесповоротно. С разгульной пьяной удалью они чокались стаканами (!) с водкой, выпивали (до дна!) и фальшиво орали песню на английском языке. Песня была одна, куплет тоже один, но повторяемый после каждого нового «дринка». Их бессвязный диалог между куплетами не выходил, само собой, за рамки классической русской пьяной темы «Уважаешь ли ты меня? И если да, то как?» После утвердительного ответа на вопрос об уважении они бросались друг другу в объятия и троекратно (!) целовались. Единственный, но несущественный нюанс – все на английском языке. Негры в Ижевске, по всему, совершенно спивались.
Но главным фрагментом праздничного интерьера были не они, а персонал, который в это время тут же отмечал юбилей. Чей, Саше еще предстояло узнать, потому что он, сев, 5 минут понаблюдав за пьяными неграми и, не дождавшись внимания ни одной из официанток, собрался было уже уйти голодным, но тут его, шумно извиняясь, почти насильно усадили обратно и стали угощать. Добрая дюжина поддатых горничных и другого персонала (все женщины) праздновали, оказывается, юбилей самой, пожалуй, старшей из них. Без отрыва от производства. Сотрудницы гостиничного бара (теперь столовая называлась именно так) тоже принимали участие. Все горничные, включая виновницу торжества, сидящую во главе стола, были в гостиничной форме – белых блузках и голубых передничках.
Дамы пили только водку, на столе из напитков не было больше ничего, разве что – компот, которым самые нестойкие водку запивали. Впрочем, не запивать местную водку с нахальным названием «Банкир» – могли только привычные люди. Юбилярша время от времени по привычке порывалась встать и чего-нибудь сделать, принести или положить на тарелку соседям закуски; ее руки, не привыкшие к бездействию, беспокойно двигались и будто сами искали какой-нибудь работы, но ее всякий раз останавливали словами: «Сиди, Валентина, сиди! Ты и так с утра до вечера за всеми ухаживаешь