– Девушки познакомьтесь. Это Алена, наша новая стриптизерша.
Алена мягко и застенчиво поправила его:
– Наверное, все-таки, стриптизерка.
– С какой это стати? – обиженно воззрился на нее директор.
– Потому что, наверное, стриптизерша – это жена стриптизера, – ответила Алена, – так же, как генеральша – это жена генерала.
Она с порога завоевала расположение других девушек да и дальше их не разочаровала. Но потом Капитанский предложил эту поездку и, поскольку она по-прежнему продолжала почему-то считать его своим начальником, Алена не посмела отказаться. Вот так эта, самая, пожалуй, симпатичная из трех фигуранток нашего рассказа тут и оказалась. Но и она, как и остальные, думала, что уже знает себе цену и поэтому ходила соответствующей независимой походкой, а ленивые, расслабленные жесты ее, так же как и манера лениво выговаривать слова, должны были дать понять возможным претендентам, что ее за билет на автобус и ужин в столовой – не купишь, что она – эксклюзив в самом полном смысле этого чуждого для русского языка выражения.
Что же касается Полины, третьей дивы русских просторов, давно уже растворившейся в ночной жизни Москвы, то она была в предлагаемом списке фигурой, пожалуй, – самой колоритной. Звездой московских тусовок Полину назвать было бы нельзя, а вот звездочкой такой, небольшого формата старлеткой – можно. Если кое-кого называют теперь супер- или мегазвездой, то наверно, кого-то можно назвать и мини-звездой, верно? Такое, знаете, наше местное солнышко. «Тусовка» (слово не менее привлекательное, чем «сникерсни», и почему-то ассоциируется с колодой карт, которые кто-то тасует), так вот, «тусовка» была ее стихией, только там она была на месте и при деле, чувствовала себя нужной людям, появляясь всякий раз там со своим той-терьером или лысой кошкой на руках. И когда Полину спросили как-то в одном интервью: что ей больше всего нравится в жизни, она так и ответила – тусоваться, а подумав и наморщив лобик шириной в пятирублевую монету, добавила: и еще красивые мальчишки. А в другой раз на вопрос «Чем можно соблазнить женщину?», Полина столь же непринужденно ответила – «Всем!»
Изредка у Полины брали интервью, не часто, но брали, потому что она работала еще и на телевидении. На одном из дециметровых каналов Полина вела программу с загадочным названием «Биз энтерпрайзис». Содержание самой программы было значительно проще, чем название. Программа была развлекательной и развлекала тем, что Полина рассказывала в ней о своих интересных путешествиях. Со своей экстравагантной, запоминающейся с первого взгляда прической она появлялась на экране с радостным возгласом «хай» и прощалась, естественно, с не менее радостным «бай-бай».
На прическе Полины все-таки следует остановиться особо, ибо это было своеобразное произведение авангардного искусства, в которое был вложен серьезный, кропотливый труд стилиста или же самой Полины, но скорее всего – стилиста, так как в одиночку с такой волосяной архитектурой справиться вряд ли было возможно. Видели ли вы когда-нибудь на прилавках розничной торговли изделие-сувенир «Стеклянный еж» с рыжими иголками (которые иголками можно назвать весьма условно, так как это – беспорядочно и редковато для ежей разбросанные по его спине стеклянные шипы, похожие на увеличенные шипы розы)? Видели? Ну так вот – голова Полины представляла собой именно спину вот такого ежа. В качестве сувенира ежа еще можно было стерпеть, но в качестве прически – он вызывая лишь горестное недоумение: зачем, мол, портить такое миловидное лицо.
Но потом к облику Полины привыкли и стали считать его чем-то вроде ее фирменной фишки. Она стала узнаваемой моментально, сразу, никто из телеведущих не ходил с ежом на голове. Полина вела репортажи из разных столиц. Ее «ведение» вместе с прической, собственно, и развлекало телеаудиторию. Выглядело это примерно так: «Это Париж. Вот. Я на Елисейских полях. Сзади меня – Эйфелева башня. Там, слева (машет рукой) – река (вспоминает) Сена (хихикает) – на конце «а», не «сено» (шутит), а «Сена». Ну все, увидимся в Лондоне. До встречи в следующее воскресенье. Бай!» Она говорила «увидимся», как и многие другие телеведущие, не подозревающие даже, что «увидимся» – это некое обоюдное мероприятие, встреча какая-никакая, но никак не односторонняя – когда мы их, может, еще и увидим, а они-то нас никогда! «Увидимся в Париже или в Лондоне» – это прямо издевательство какое-то, вроде как она мне там свидание назначает, заранее зная, что я не приеду, что-то меня задержит, не иначе, как нехватка средств.
Средства же на разнообразные путешествия и лапидарное освещение их в эфире, видимо, у Полины были – не станет же канал оплачивать поездки столь неподготовленного гида. Кто-то, значит, постарался, чтобы Полина засветилась не только на тусовках, но и в эфире. Скорее всего и тут без участия кого-то из спонсоров дело не обошлось. Вообще, девушка без спонсора – как без крыльев птица, правда? «Цыган без лошади», как пелось в оригинале – уже не актуально, надо петь «девушка без спонсора», это будет правдиво, поучительно и будет отвечать чаяниям нескольких девичьих поколений.
Ну, что еще сказать о Полине. Одной из главных особенностей ее жизни был режим дня, в котором сон был основной частью. В десять часов вечера Полина ложилась спать и в 3 часа дня – вставала. Нетрудно, таким образом, подсчитать, что большую часть суток, то есть, 17 часов она пребывала во сне. Потом она шла на тусовку, где тоже почти спала, а затем раньше всех уходила, чтобы успеть к отбою в 22 часа. Эта полулетаргия длилась годами, с детства, поэтому за всю свою жизнь Полина успела прочесть две-три книги и посмотреть 3-4 фильма, что делало ее в общении дурой настолько круглой, что «собеседник» Даша была рядом с ней просто академиком.
В телевизионных съемках на данный момент у Полины был перерыв или, как говорили у них, – каникулы. Капитанский был хорошим знакомым Полины, она его уважала, насколько могла вообще кого-то уважать: он ведь был фигурой влиятельной в ее тусовочном мире, а кроме того у них когда-то была короткая любовная связь, мягко перешедшая в спокойные приятельские отношения. Далее, Полина никогда не отказывалась от легкого и существенного заработка, и это было уже третьим аргументом в пользу поездки. И даже, когда Капитанский намекнул, за что она может получить в Польше огромные для нее деньги, о которых на ТВ она и не мечтала, а именно – за элитные интимные услуги, Полина лишь только удивилась.
– Не хочешь – не надо, предупредил Капитанский, – никто тебя заставлять не будет. Съездишь в Польшу, отработаешь на стендах, отдохнешь там, потусуешься, попьешь свою любимую «Маргариту» и вернешься домой. Я ничего не требую от тебя, – продолжал Александр Македонский-Капитанский гнуть свою стратегическую линию наступления на ленивую психику Полины, – я только рекомендую. За десять дней непыльной работы ты можешь получить столько, что тебе хватит на год безбедной жизни. И не противно, поверь. С тобой, если согласишься, ведь не бомжи какие-то вонючие встречаться будут, а сливки: политики, бизнесмены, артисты, может, даже Ольбрыхский заехать.
– А кто это? – спросила Полина.
– Ты что, совсем уже? – спросил в ответ Капитанский, но потом, вспомнив, что «совсем», пояснил, – это первый киноартист Польши, малышка.
– А я ему тогда на что? – сонно поинтересовалась она.
– Экзотики они все хотят, ясно? Русская девушка, красавица, телезвезда, – атакующе льстил Александр, – к тому же никогда этим не занималась. Это дорого стоит, пойми.
«Сливки» и артисты окончательно сломили апатичное сопротивление Полины, которого по правде-то и не было, просто соглашаться сразу как-то неприлично, – считала она. А в принципе – почему бы и нет, она и сама хотела как-нибудь попробовать, только для развлечения, из одного только любопытства, любознательности. Главной задачей будет всего лишь – элементарно не заснуть во время акта.
– Ну, так что скажешь, что думаешь? – нетерпеливо заканчивал штурм Капитанский.
– Стремно как-то… – уже соглашалась Полина. – А предохраняться они будут, сливки твои? – для проформы поинтересовалась она.
– А как же! – возмутился Александр. – Все будет по правилам и по высшему разряду.
– Минет обязательно? – деловито вникала в детали Полина.
– Ну уж это – как решишь, – улыбнулся Капитанский, разводя руками, но зная наперед, что возникший вопрос Полиной будет решен положительно, так как она (и он это хорошо помнил) сама предпочитала именно такую разновидность секса.
– Ну… у… у… хорошо, – сказала Полина, – главное – не заснуть во время… ну, ты понимаешь…
– Еще как понимаю, – ответил Капитанский вполне искренне, поскольку он и сам в период своего романа с Полиной однажды вдруг обнаружил, что возбужденно пыхтит над давно уже уснувшей любовницей, после чего их отношения пошли резко на убыль.
– А-а, ты помнишь, – улыбнулась она.
– Конечно, – в свою очередь улыбнулся он. – Только у меня к тебе одна просьба. Личная просьба, – добавил он.
– Какая? – заинтересовалась Полина, думая, что он сейчас попросит ее о немедленной интимной услуге, и поэтому лукаво склонив головку.
Но Капитанский разочаровал.
– Я тебя умоляю, перед поездкой приведи голову в порядок.
– А чего там? – потрогала она сейчас же своего «ежа» на голове.
– Там – бардак! – категорически заявил Александр, уже командуя парадом. – Ты себя портишь. Убери пучки эти, умоляю, вымой голову и распусти волосы, от тебя тогда вообще глаз нельзя будет оторвать, – смягчил он приказ комплиментом. – И будет дороже… Ты поняла?
Полина поняла. Они оба в целом поняли друг друга.
Вот таких трех фей сопровождал Саша в Польшу, в Люблин и в ресторан, куда они вознамерились пойти сразу после приезда. Казалось бы, отчего так подробно о девушках, которые лишь промелькнут в нашей истории и исчезнут навсегда. Да потому что исчезнут не бесследно; они, их уровень и последующий затем инцидент в ресторане станут как раз началом Сашиного спуска, падения, которое неизбежно должно было с ним произойти после той самой мимолетной встречи с Виолеттой в аэропорту. Роковой для Саши эпизод в служебном туалете Шереметьевского аэропорта начинал оказыв