Но кто знает, может быть, при Светлане мы не услышали бы романтическую историю любви, которая свела двух людей, а она тоже важна для понимания уровня личности того человека, который нас принимал. Светлана училась тогда в педучилище и приехала на свою первую практику в школу, Виктор же был десятиклассником. Между учителем, даже если он совсем молодой, и учеником — дистанция огромного размера, каково было ее преодолевать?
Виктор рассказывает нам, как скучал по Бессоновке и по Светлане, когда служил в армии. Служил-то он на Севере, где от снега белым-бело, а во сне ему снились заросли сирени, снилась Бессоновка. Одолевали весенние запахи и соловьиные трели.
Надо отметить, что встречал нас, нежданных гостей, молодой хозяин привычно и по-современному. Когда мы пришли, был он дома с товарищем, инструктором-методистом по спорту Сережей Козловым. Видно, разговаривали, слушали музыку. Для нас быстро организовали чайный стол. Ничего другого не предлагали не только потому, что пришли женщины, а просто не держали — не заведено. Это ощущалось без пояснений. Виктор красиво, умело нарезал сыр и хлеб, подал варенье из рябины. Сразу видно было, что здесь супруги не делят обязанности, это раз. И во-вторых, гости бывают в доме часто. И это, как говорится, не проблема. Так и оказалось.
— У нас со Светой детей пока нет, а музыка есть, — смеется Виктор. — Даже цветомузыка, сам соорудил. Чуть что, все к нам и сбегаются. Посидим, послушаем новые записи, потанцуем, попоем.
— Без горячительного?
Виктор поначалу, мне показалось, даже не понял.
— А, водка? Не тянет. Нет... В основном приходят свои ребята, из школы педагоги и с работы моей. А у нас, в группе электрики... Ну все интеллигенты.
«Все интеллигенты»... Мне вспомнилось, что примерно в той же тональности — легкая гордость плюс уверенность — именно это выражение употребил в разговоре со мной председатель. Узнав, что я еще не добралась до свинокомплекса, он сказал:
— Вам бы понравилось. У нас ведь там все интеллигенты работают. После школы приходят.
Если тут и там возникают на производстве «гнезда» таких вот умных, действительно интеллигентных людей — ведь это хорошо!
А я между тем расспрашиваю Виктора о том, о сем. Сколько зарабатывает? По здешним понятиям не так и много — до 200 рублей в месяц. Мог бы сесть, скажем, на комбайн и заработать больше? Мог бы. Но пока денег хватает. Все, что надо, имеют, больше — ни к чему.
В отношении к жизни — никаких потребительских мотивов. И все-таки, а что это значит — «все есть»?
Есть небольшой огородик, подспорье в хозяйстве и так, чтобы отдохнуть, покопаться. Когда весной цветут липы — такая благодать! Если надо куда поехать, колхоз всегда даст путевки, льготные и бесплатные. Ну, а на пленки, книги и одежду двух зарплат вполне хватает.
Работа электрика Виктору больше всего нравится своей нестандартностью. Объем дел все растет. Построили в колхозе ферму — надо электрифицировать. Сколько здесь всегда возможностей сделать лучше, быстрее, умнее, неожиданнее, экономнее!
Виктор рассказывает, как дружно электрики провели ревизию насосной станции, как ремонтировали двигатели отопления — трудная зима прошла без сюрпризов. А еще монтаж линий, оборудование сеялок... На технику приходит электронная «начинка», так что его профессия — самая-самая перспективная. Любая работа — всегда сначала загадка для головы, а после задача для рук. Дело свое сам выбрал и ни на какое не променяет.
Да и коллектив сложился отличный. Много молодежи. Виктора выбрали электрики своим комсоргом. Старается относиться к своим обязанностям неформально, и это очень даже интересно.
Мне не надо было спрашивать, чем Виктор увлечен еще, кроме работы. Музыкой! Конечно же, музыкой! Кстати, я вспомнила, что видела его на концерте, на отчетном собрании — он выступал в составе вокально-инструментального ансамбля.
Виктор, как и многие его сверстники, одновременно с общеобразовательной школой окончил в Бессоновке и музыкальную.
— Говорят, есть некоторые способности, была даже проблема: не пойти ли в музучилище, — рассказывает Чурсин.
Выбрал профессию «обычную», но музыка не ушла.
— Виктор, есть возможность не только слышать, но и видеть то, что хочется? Здесь?
— Ну, как у всех. Что-то видишь. Чего-то — нет.
Виктор перечисляет концерты, на какие колхоз закупал билеты и возил бессоновцев в Белгород и Харьков. Пугачева и Ротару, Боярский и Жанна Бичевская, Лещенко, «Самоцветы», «Земляне»...
Но главное для Виктора — это иметь возможность самому играть. А эта возможность есть.
— Вы видели нашу технику во Дворце? — спрашивает он.
Сознаюсь, что не очень понимаю. Тогда он мне пытается объяснить, чем хороша стереосистема «Регент» и для чего нужна еще другая — «Венец». И как это здорово, что колхоз приобрел современный электроорган, который стоит восемь тысяч.
Виктор подобрал в ансамбль ребят из школы (большинство из седьмого фортепьянного класса), и вот все свободное время проводят в репетициях.
— Без этого, кажется, просто не мог бы жить.
Я шла в гостиницу по синему ночному снегу. От дома Виктора она близко. Не успела толком глотнуть зимнего воздуха, задержалась у двери — подышать перед сном и подумать.
Над головой забытое звездное небо. Луна в радужных, «морозных» кольцах.
И мысли идут ясные, отчетливые.
Правы учителя, прав председатель: коли появилась возможность дать людям прекрасное, приблизить его — надо это делать. Не стоит бояться, что все возомнят себя Моцартами. Духовные порывы гигантской силы — редкость.
А художественное воспитание сказывается прежде всего в сфере быта, как у Любы Бовди. Разве это не творчество — сделать свой дом нестандартным, удобным, красивым?
Ни Люба, ни Виктор не будут жить как придется, не потерпят бытового бескультурья у себя дома, в своей семье.
А разве не отразится это на качестве труда?
Вспомнился Виктор. Высокий, в толстом шерстяном светлом свитере, с хорошим и умным лицом. Такой «качественно» живет — и в работе он должен быть вдумчивым, обязательным, собранным. Такому всегда можно доверить самое сложное дело — сделает по «законам красоты».
Значит, не зря она действует, школа искусств. Значит, нужна здесь.
СЕДЬМОЙ ДЕНЬ
Люда Шинкарева ставит вопрос
Так уж вышло, что этот день до предела заострил одну из важнейших проблем воспитания — проблему реализации творческого начала в человеке. И он же подсказал пути ее решения.
Сначала я встретилась с девочками, осваивающими специальность свиноводов — массовую животноводческую профессию, столь нужную в Бессоновке и соответствующую профилю хозяйства.
Все было примерно так же, как с поездкой на молочную ферму. Снова бригадный автобус, снова фигурки, стекающиеся к нему поутру со всех сторон села. Но на сей раз мои спутницы — десятиклассницы. Видно, год в эту пору стоит многих. Трудный возраст совсем позади, девушки серьезны, просты, открыты. Взрослые люди. Две подруги, как я узнала, уже создали семьи, вышли замуж. Дружно сели в автобус, затянули песни — их много, общих и туристских, и местного сочинения, и тех, что разучиваются в хоре.
Занимались десятиклассницы интенсивно, не тратя времени на разговоры. А после не спешили по домам.
Говорить с ними было просто, легко.
Беседа шла в классе, после того как мы вернулись из цеха воспроизводства.
Свинокомплекс на меня произвел впечатление куда большее, чем молочно-товарная ферма. Та напоминала виденные раньше. А здесь...
Здесь можно было ходить между станками в сапогах или даже в туфельках: сухие дорожки посыпаны белой известкой, как, впрочем, и чуть наклонный пол в самих станках. В каждой выгородке умиротворенно посапывает чистая (чистая!) огромная свинья-мама, а невдалеке кучкой лежат на теплом подогреваемом коврике под лампой рефлектора крохотные поросята. По наклонному полу навоз скатывается в желобки между станками и тут же смывается водой. В редких случаях свиновод чистит пол скребками, насаженными на длинные палки. Пресловутый запах есть, но он не столь въедлив, как на прежних свинарниках. Свиноводство очень рентабельно, и поэтому зарплата свиновода, работающего смену — восемь часов, — очень высока, в среднем составляет 350 рублей.
Словом, работа вполне нормальная, такую можно предложить любому выпускнику школы.
Снова вопрос: освоив специальность, пойдут ли после школы на свинокомплекс? Девочки задумались.
После решила за всех ответить Люда Шинкарева.
— Школа вместе с колхозом, — говорит она, — готовит из нас грамотных, умелых свиноводов. Мы все знаем о животных, умеем ухаживать за ними, составлять рационы, выхаживать малышей.
Сначала нам боялись полностью доверить дело. Но этим летом вышло, что несколько свинарок заболели, а другие должны были поехать на экзамены. И вот нас позвали сюда на работу. По-настоящему трудились. И зарабатывали, как взрослые.
Ну, конечно, очень это все тревожно, когда отвечаешь за поросят, они такие хрупкие, беспомощные. Но физически совсем не трудно, и условия хорошие.
Все ли устраивает? Люди? Да, люди здесь очень приветливые, за свое дело переживают и нам помогали. «Только, — девушка хочет точнее сформулировать свои требования к труду свиновода, — только все... очень просто. Да, именно просто. — И уже твердо говорит: — Хочется творчества. Чтобы была трудная цель, и к ней идти. Чтобы в работе содержался момент поиска, разнообразия, красоты. Ведь нас десять лет учили думать».
Что я могу сказать девушке? Я ведь и сама всегда считаю, что самое большое счастье — знать «одной лишь думы власть». Удача, когда можешь реализоваться в своем деле, когда способности совпадают с устремлениями. В семнадцать лет и надо хотеть именно такого для себя!
На помощь пришла Надежда Яковлевна Власова:
— Вы знаете, сегодня к нам придет Григорий Семенович Походня. Воспользуемся этим, спросим у него, применительно ли слово, понятие «творчество» к труду свиновода. Вы его знаете, он лукавить не станет, поговорим обо всем откровенно.