Я улыбнулся. А она нет.
— А какие вы любите предметы?
Они переглянулись. Отвечать, судя по всему, никто не рвался.
— Вот ты, Кай Руал?
Мальчик заерзал. На щеках у него проступил бледный румянец.
— Не знаю, — ответил он, — наверное, труд. Или физкультура. Но точно не норвежский!
— А тебе? — я кивнул девочке из магазина и сверился со списком: — Андреа?
Она положила под партой ногу на ногу и, склонившись вперед, что-то рисовала.
— У меня нету любимых предметов, — сказала она.
— Тебе все предметы не нравятся или наоборот — все нравятся? — не отставал я.
Она подняла голову. Глаза у нее ожили.
— Не нравятся! — заявила она.
— А все остальные — вы тоже так считаете? — спросил я.
— Да! — подтвердили они.
— Ну ладно, — сказал я, — просто дело в том, что нам с вами все равно надо провести эти уроки, независимо от того, нравится вам это или нет. Поэтому давайте проведем это время с пользой. Согласны?
Никто не ответил.
— Я про вас ничего не знаю, поэтому решил первые уроки посвятить знакомству, а потом уже решим, что будем делать.
Я встал, отхлебнул кофе и вытер тыльной стороной ладони рот. Из-за стены послышалось пение. Голос высокий и чистый. Наверное, Хеге. А затем к ней присоединились слабенькие детские голоса.
Это были первоклассники!
— Для начала я бы хотел дать вам задание, — продолжал я. — Напишите мне что-то вроде резюме на одну страничку. Расскажите о себе.
— О нет, только не писать! — вырвалось у Кая Руала.
— А что такое резюме? — спросила Вивиан.
Я взглянул на нее. Подбородок у нее почти не закруглялся, поэтому лицо казалось квадратным, но при этом не грубым — было в ней нечто мягкое, щенячье. Когда она улыбалась, голубые глаза почти исчезали, а улыбается она, как я понял, часто.
— Это значит, что надо написать о себе, — ответил я. — Представь себе, что ты рассказываешь о себе кому-то, кто тебя не знает. О чем ты первым делом напишешь?
Она села по-другому, неуклюже сплетя ноги.
— Наверное, что мне тринадцать лет? Я живу в Хофьорде и учусь в седьмом классе?
— Очень хорошо, — похвалил я. — А еще, наверное, про то, что ты девочка?
Она хихикнула.
— Да, это тоже полезно знать, — согласилась она.
— Ну ладно, — сказал я, — напишите страничку о себе. Или, если хотите, больше.
— Вы это вслух будете читать? — поинтересовалась Хильдегюнн.
— Нет, — ответил я.
— А на чем нам писать? — спросил Кай Руальд.
Я стукнул себя по лбу.
— Ну конечно! Я же вам тетрадки не раздал!
Они тихонько засмеялись — они ведь дети, им от такого весело. Я бросился в учительскую, принес стопку тетрадей и раздал их — и вскоре все уже сидели и дружно выводили буквы, а я стоял у окна и смотрел на горные вершины на противоположном берегу фьорда, там, где они словно вкручивались в небо, холодные и черные, в светлую и легкую его ткань.
Когда прозвенел звонок и я собрал тетради, в теле пузырилось почти ликующее чувство. Все прошло хорошо, зря я боялся. После двенадцати лет учебы момент, когда открываешь дверь и входишь в учительскую, доставлял особенную радость: я пересек черту, я перешел на другую сторону, стал взрослым, и теперь я отвечаю за собственный класс.
Я положил вещи на стол, налил кофе и, усевшись на диван, посмотрел на остальных учителей. Я попал за кулисы, — подумал было я, но мысль эта, сперва приятная, в следующую секунду вывернулась наизнанку: что за херня, разве к этому я стремился, да я же учитель — унылее участи не придумаешь. Закулисье — это музыканты, телки, бухло, турне, слава. С другой стороны, я же здесь не насовсем. Это лишь ступенька.
Я сделал глоток и взглянул на дверь, которая в ту же секунду отворилась. Это пришел Нильс Эрик.
— Ну как прошло? — спросил он.
— Хорошо прошло, — ответил я, — зря я вообще боялся.
Из-за спины у него вынырнула Хеге.
— Какие они славные, — проговорила она. — Такие чудесные малыши!
— Карл Уве? — окликнули меня из кухонного закутка.
Я заглянул и увидел Стуре с чашкой кофе.
— Ты же в футбол играешь, верно?
— А то, — ответил я, — но не особо хорошо. Я два сезона назад играл в пятой лиге.
— У нас тут есть команда своя, — сказал он, — я их тренер. Мы в седьмой лиге, поэтому ты легко справишься. Хочешь с нами играть?
— Конечно.
— Тур Эйнар тоже с нами. Да, Тур Эйнар? — Он заглянул в комнатку с письменными столами.
— Ты опять про меня гадости говоришь? — послышалось оттуда, а спустя секунду Тур Эйнар заглянул к нам.
— Тур Эйнар в юности играл в четвертой лиге, — сказал Стуре, — но других талантов у него, к сожалению, нет.
— Зато я, по крайней мере, не облысел, — Тур Эйнар вошел в кухню, — поэтому мне не приходится для поддержания мужественного образа отращивать бороду. В отличие от некоторых.
Тур Эйнар был родом из Финнснеса, белокожий и веснушчатый, с прямыми рыжеватыми волосами и вечной ухмылкой. Движения у него были медленные и продуманные, почти театральные, он словно старался показать: вот идет тот, кто живет в собственном темпе, а остальные ему до лампочки.
— Ты кем играл? — спросил он.
— Полузащитником, — ответил я. — А ты?
— Центральным полузащитником, — он подмигнул.
— А-а, центртерьер, — кивнул я, — а меня лосем прозвали. Такое прозвище само за себя говорит…
Он расхохотался.
— Почему лосем? — не поняла Хеге.
— Бегал так, — объяснил я, — широким шатким шагом и не меняя скорости.
— А другие звери на футбольном поле есть? — спросила она.
— Неужели нет? — я посмотрел на Тура Эйнара.
— Есть, а как же, форвард — сильный, как бык. Пробивает в ворота.
— И тигр, — добавил я. — Вратарь прыгает, как тигр. Кстати, и генерал есть.
— А это кто?
— Это тот, кто знает, где находится каждый из команды, и в нужный момент готов передать им мяч.
— Какое ребячество! — воскликнула Хеге.
— И еще либеро! — вспомнил Тур Эйнар.
— И лиса в клетке. И, разумеется, одинокий волк.
— Вы судью забыли, — сказал Нильс Эрик, — судья — это козел.
— И вы играете в такое по доброй воле! — поразилась Хеге.
— Я — нет, — сказал Нильс Эрик.
— Но вы-то двое играете. — Она посмотрела на меня.
Прозвенел звонок. Я встал, чтобы взять книги для следующего урока. Стуре положил мне на плечо руку.
— У тебя сейчас мой класс, верно? — спросил он.
Я кивнул.
— Да, у них английский.
— Там есть один такой Стиан. Поосторожнее с ним. Он, возможно, попробует тебя подкалывать, но ты не обращай внимания, и он уймется. Ладно?
Я пожал плечами.
— Будем надеяться, — сказал я.
— Если не загонять его в угол, то с ним не сложно.
— Ладно, — сказал я.
Английский я знал хуже всего, между мною и старшими учениками было всего два года разницы, поэтому, когда я дошел до второго крыла, где сидели восьми— и девятиклассники, желудок у меня снова сжался от страха.
Я положил стопку книг на стол.
Ученики расселись по классу так, словно их раскидало центрифугой. Все они делали вид, будто меня тут нет.
— Hello, class! — сказал я. — My name is Karl Ove Knausgård, and I’m going to be your teacher in English this year. How do you do?[3]
Все молчали. В классе было четверо мальчиков и пять девочек. Некоторые посмотрели на меня, другие сидели и царапали что-то в тетрадях, одна девочка вязала. Я узнал мальчика, которого видел возле киоска. На голове у него была бейсболка. С издевкой поглядывая на меня, он раскачивался на стуле. Это, видимо, и был Стиан.
— Well, — начал я. — Now I would like you to introduce yourself[4].
— По-норвежски давай! — сказал Стиан.
Парень за его спиной, поразительно тощий и высокий, даже выше меня — а я метр девяносто четыре, — громко засмеялся.
Кто-то из девочек хихикнул.
— If you are going to learn a language, then you have to talk it[5], — сказал я.
Одна девочка, темноволосая и белокожая, с правильными чертами чуть полноватого лица и голубыми глазами, подняла руку.
— Yes?[6] — Я посмотрел на нее.
— Isn’t your English a bit too bad? I mean, for teaching?[7]
Я почувствовал, как кровь бросилась в лицо, шагнул вперед и, пытаясь успокоиться, улыбнулся.
— Well, — проговорил я. — I have to admit that my English isn’t exactly perfect. But that isn’t the most important thing. The most important is to be understood. And you do understand me?[8]
— Sort of[9], — ответила она.
— So, — продолжал я. — What’s your name, then?[10]
Она закатила глаза.
— Camilla[11], — сказала она.
— Full sentences, please?[12]
— Ох! My name is Camilla. Happy?[13]
— Да, — ответил я.
— You do mean yes?[14] — поддела меня она.
— Yes, — ответил я и опять покраснел.
— So. What’s your name?[15] — Я посмотрел на девочку, сидевшую позади Камиллы.
Та подняла голову и взглянула на меня.
Ой-ой!
Какая красотка!
Ласковые голубые глаза, которые превращались в щелочки, когда она улыбалась. Крупный рот. Высокие скулы.