Мотив путешествия Стива и Дайны – желание вырваться из поверхностных образов в подлинный мир; они едут не просто за город, а на остров, что еще более радикально. Чувство побега и свободы сопровождает воздушная, лирическая джазовая музыка; мы видим разительный контраст между энергичным монтажом лондонских сцен и спокойствием заснеженных сельских пейзажей в конце фильма. Это путешествие от культуры к природе. В одной небольшой сцене они едут на лошадях, после чего нам показывают свободных лошадей без всадников. Почти что философия дзена: когда Стив выражает желание попасть на остров, Дайна спрашивает, почему он не может просто «наслаждаться путешествием», а позже жалеет Зисселла, потому что он тоже «пропустил прогулку».
Однако, когда они приезжают на ферму, принадлежащую одному из бывших учителей Стива, то обнаруживают, что она превратилась в тематический парк с салуном в стиле Дикого Запада и трассой для картинга. Далее, что еще символичнее, выясняется, что остров – на самом деле вовсе не остров: когда прилив отступает, можно дойти до материка. Дайна проводит очевидную параллель с рекламой: «Это даже не настоящий остров – просто приманка в море». Физический побег оказывается невозможным, однако другие виды побега кажутся не более действенными. Битники, которых Стив и Дайна встречают на Солсберийской равнине, выписаны довольно стереотипно: они спрашивают Стива и Дайну, есть ли у них наркотики, хотя и осуждают их как «рейверов выходного дня»; они следуют за «гуру», который что-то бессвязно бормочет вслед уходящим Стиву и Дайне. Очевидная критика имиджа и потребительской культуры в фильме снова отсылает к «Вечеру трудного дня»: Зисселл – это затасканная версия гуру стиля, с которым сталкивается Джордж, хотя явная одержимость Дайной (он окружает себя увеличенными фото и магнитофонными записями с ее изображением) делает его образ еще более зловещим. Однако фильм идет немного дальше, в более общем смысле играя с отношением между изображением и реальностью. В некоторых моментах мы не понимаем, насколько реально увиденное – как в сценах, где армия вторгается в лагерь битников. Богатая пара средних лет, которую они встречают в Бате, Гай и Нэн, также явно не заслуживает доверия. Как и Зисселл, они оба проявляют хищный, вуайеристский интерес к молодым людям: Гай описывает эту пару как «коллекционеров… всего, что нам приглянется, – у нее свои вещи, у меня свои». Нэн коллекционирует костюмы, а Гай – оптические игрушки, которые он называет «поп-артом истории». Когда вся группа отправляется на маскарад, они надевают костюмы звезд немого кино – и, пытаясь скрыться от полиции и приспешников Зисселла (не говоря уже о стае журналистов, которые преследуют их), они продолжают обмениваться костюмами, меняя при этом в том числе и свой гендер.
В фильме «Поймайте нас, если сможете» есть несколько элементов, напоминающих другие рассмотренные мной картины, однако во многих отношениях он выходит за привычные рамки. Он, безусловно, показывает старшее поколение в негативном свете, но также занимает ироничную позицию по отношению к идее юности как свободы – не в последнюю очередь подразумевая, что это тоже своего рода коммерческий конструкт. Возможно, это не «подлинный» подростковый фильм, по выражению Доэрти, но и не просто «имперский»: в нем содержится явная критика «механизмов массовых коммуникаций», но и она, кажется, меркнет перед отчаянием по поводу подлинности как таковой.
The Monkees в фильме «Голова»
«Поймайте нас, если сможете» – удивительный фильм, но картина «Голова» Боба Рафелсона (вышедшая в 1968 году) откровенно поразительна. Она стала «карьерной лестницей» американского бойз-бенда The Monkees, который многие считали американским вариантом The Beatles. Участники группы встретились на съемках телевизионного сериала[32], который выходил в эфир в 1966-1968 годах и состоял из пятидесяти восьми эпизодов: Рафелсон (позднее ставший ведущим инди-режиссером) был его исполнительным продюсером. На первых альбомах участники не играли на инструментах (хотя сами пели), и многие называли их искусственными и «пластмассовыми»; тем не менее на пике успеха они превзошли по продажам The Beatles и другие группы «британского вторжения». Рафелсон и The Monkees были счастливы получать дивиденды в течение нескольких лет, но их все больше разочаровывала ситуация. Фильм «Голова» – это своего рода кульминация борьбы за контроль над репрезентацией, если не предсмертная кинематографическая записка [11].
Сценарий фильма Рафелсон писал совместно Джеком Николсоном и участниками группы; все они, очевидно, находились под воздействием ЛСД. В трейлерах – и начальных титрах – фильм описан как «самое необычное приключение, вестерн, комедия, любовная история, тайна, драма, мюзикл, документальная сатира, когда-либо снятая в истории (и это еще мягко сказано)». Студия Columbia буквально не знала, что с ним делать. После загадочной рекламной кампании (в которой сама группа не упоминалась) и первой серии показов из фильма вырезали двадцать пять минут, но даже после этого он был с непониманием встречен критикам и коммерчески провалился.
Как и в телесериале «Манкиз», в фильме «Голова» есть наносное фиглярство: повествование перескакивает от одного невероятного события к другому без видимой логики, в нем много сюрреалистического юмора и кинематографических трюков. В интервью 2010 года Рафелсон сказал, что этот фильм «продолжает традиции американского экспериментального кинематографа», упомянув таких авангардистов, как Стэн Брэкидж, Кеннет Энгер и Норман Макларен[33], – хотя, по его словам, делать такой фильм с The Monkees крайне «противоречиво» («как рожок мороженого со вкусом грязи»).
Кратко изложить сюжет фильма «Голова» – как кратко описать кислотный трип. Камера следует за группой The Monkees по разным местам на задворках голливудской студии: это и съемочная площадка военного фильма, и декорации фильма ужасов, и вестерна, там и пустыня, и фабрика, и боксерский матч. В процессе съемок The Monkees оказываются в огромном пылесосе, в пустом черном ящике, в стеклянном аквариуме и даже превращаются в перхоть; они курят кальян, наблюдая за танцами живота, встречают провидца, который якобы предлагает им ключ к просветлению, прыгают с подвесного моста (в начале и в конце фильма) и плавают с русалками. Все это перемежается «музыкальными видео» на песни группы, которые, казалось бы, никак не связаны с основным действием.
Если прослеживать общую линию повествования, то можно заметить, что The Monkees стиснуты рамками, в которых не желают быть и которых не желают понимать: их держат в коробках, клетках и в стеклянном аквариуме, а в одной сцене они прикованы к стене. Они оказываются в ловушке из иррационально устроенных вестернов, мелодрам и фильмов ужасов, а также сюрреалистических снов. За ними охотятся, их допрашивают, они часто конфликтуют со взрослыми авторитетами – с полицией, солдатами, владельцем фабрики, – и все время пытаются от них убежать. Они выглядят бессильными и потерянными в мире иллюзий; одновременно они демонстрируют свое неприятие ролей, которые им приходится исполнять.
Вся эта формальная игра заимствована из телесериала «Манкиз». В нем часто возникали пародии на разные жанры медиа, а музыкальные номера и комические скетчи вставлялись без видимой логики. The Monkees намеренно переигрывали, читали сценарий по бумажке или ломали «четвертую стену», непосредственно обращаясь к камере; эпизоды часто завершали отрывки из интервью, якобы взятых у «настоящих» The Monkees. Однако в фильме с самого начала отметается готовая модель сериала. Во вступительных титрах появляются маленькие телеэкраны, они постепенно заполняют кадр под речитатив песни из телешоу – хотя в этой версии The Monkees описаны как «сфабрикованный образ, сделанный из жести». Вскоре после этого мы видим, как группа убегает от кричащих фанатов, а затем исполняет живую версию «Circle Sky», антивоенной песни, значительно более «ро́ковой», чем многие их более известные хиты.
Публика начинает скандировать «W – А – R» (ВОЙНА), и их крики постепенно смешиваются с кадрами военных зверств с участием вьетнамских женщин и детей, включая печально известный кадр казни вьетконговского солдата Бай Лупа[34]. В конце песни на сцену выбегают девушки и, кажется, разрывают группу на куски, но потом выясняется, что это манекены. The Monkees буквально деконструированы.
В других местах эти размышления по поводу создания медиаобразов еще более конкретно обращаются к феномену бойз-бенда: The Monkees высмеивают самих себя за копирование The Beatles и за то, что они «божий дар для восьмилетних деток». Эта критика «массовых коммуникаций» так же работает в фильме «Поймайте нас, если сможете» и (в меньшей степени) в других рассмотренных мною картинах, хотя здесь она призвана подорвать иллюзию реалистичности и нарушить логику повествования. В фильме «Голова» позиция относительно медиа яростна, временами почти зла и, похоже, отражает контркультурную паранойю шестидесятых годов. Когда Микки обнаруживает в пустыне автомат с кока-колой, то нападает на него, а затем взрывает ракетой из танка под знакомый рекламный джингл. Несколько эпизодов перемежаются быстрыми монтажными врезками из телевизионных и рекламных клипов, что, казалось бы, усиливает идею массовой культуры как иллюзии. В самом конце фильма логотип студии Columbia попадает в прожектор и сгорает – последний провокационный жест в сторону «медиамашины».
В какой-то степени этот взгляд подкрепляет метафизическое напряжение хиппи, состоящее в стремлении вырваться из ограничений звездной жизни и музыкальной индустрии, а также избавиться от иллюзорности собственного «я». Начальные титры заранее предупреждают, что фильм не о «форме» и «содержании» и что в нем будет много историй, а не одна. Когда