«Девственницы-самоубийцы»
«Девственницы-самоубийцы» – дебютный полнометражный фильм Софии Копполы. Основанный на получившем признание критиков романе Джеффри Евгенидиса, он рассказывает историю пяти сестер-подростков, живущих в пригороде Детройта в конце 1970-х годов. Как и в романе, повествование в фильме ведется ретроспективно от лица группы соседских подростков, которые все еще очарованы девочками, хотя мальчики уже выросли [18].
Сестры живут в очень заботливой католической семье: отец – учитель математики в их средней школе, а мать властвует в доме. Фильм начинается с попытки самоубийства самой младшей девочки, Сесилии. Она остается в живых, и психолог советует родителям разрешить ей встречаться с мальчиками ее возраста. Затевается вечеринка с участием местных мальчишек, девочки закрывают шрамы Сесилии браслетами, но она выпрыгивает из окна спальни и напарывается на железные прутья садовой ограды. После этого родители начинают еще больше опекать четырех оставшихся дочерей. Однако вторая младшая сестра, Люкс, заводит роман со школьным красавчиком Трипом Фонтейном, и Трип уговаривает ее отца отпустить свою дочь с ним на предстоящий бал выпускников, а также разрешить другим сестрам пойти на свидание. После танцев Трип и Люкс занимаются сексом на футбольном поле, но потом Трип бросает ее одну, и девушка возвращается домой только на следующее утро. В наказание за то, что Люкс нарушила комендантский час, девочек забирают из школы и держат дома. Несмотря на это, сестры начинают общаться с мальчиками с другой стороны улицы, используя световые сигналы и обмениваясь песнями по телефону. По ночам Люкс тайно вступает в сексуальные связи на крыше, в то время как мальчики за ней шпионят. Девочки регулярно оставляют мальчикам сообщения, и однажды ночью у них рождается план побега. Однако, когда мальчики приезжают, чтобы забрать их, они обнаруживают, что все девочки покончили с собой в результате некоего «суицидального договора». После этого родители покидают район, и квартал постепенно возвращается к нормальной жизни.
Как и все фильмы, которые я рассматриваю, «Девственницы-самоубийцы» сосредоточен на необъяснимой загадке. Нет никаких сомнений в том, что должно произойти – это ясно из названия и из ретроспективного повествования, в котором сразу же говорится о «недолгой жизни» девочек. Скорее тайна заключается в том, как и почему они покончили с собой. В самом начале фильма мы видим, как Сесилия приходит в себя в больнице после попытки самоубийства. Врач спрашивает: «Что ты здесь делаешь, дорогая? Ты еще недостаточно взрослая, чтобы понять, как дурна бывает жизнь». Сесилия отвечает: «Очевидно, доктор, вы никогда не были тринадцатилетней девочкой», – предполагая, что ее действия достаточно логичны для человека ее пола и возраста. Конечно, свобода девочек строго ограничена, но самоубийство кажется слишком экстремальным способом побега. После того как Люкс нарушает комендантский час, родители пресекают ее роман с Трипом Фонтейном, но и сама Люкс поначалу относится к нему довольно пренебрежительно, а после секса он необъяснимым образом бросает подругу, и больше они не видятся. Маловероятно, что самоубийство Люкс – это вопль разбитого сердца, и даже если это так, непонятно, почему это должно распространяться на ее сестер. Других вариантов объяснений предостаточно. После попытки суицида у Сесилии мы видим на экране Дэнни де Вито в роли детского психолога, и роль эта доведена до абсурда. Когда Сесилия в конце концов добивается своего, со стороны соседей, медиа и самих мальчиков валится шквал ошибочных мнений. Вмешивается и школа, раздавая буклеты, в которых перечислены «настораживающие признаки». Предлагаются объяснения, связанные с плохим воспитанием или давлением на молодежь, но ни одно из них не вызывает доверия.
Другое возможное объяснение – если его можно считать таковым – связано с более широким социальным и экологическим контекстом. Голос за кадром в начале фильма рисует картину пригорода на грани упадка с надвигающимся крахом автомобильной промышленности. Привычную идиллию сразу же нарушает отдаленный вой сирены «скорой помощи». В одной из первых сцен на дереве возле дома девочек появляется табличка, на которой написано, что его планируют срубить; по улице распространяется вспышка некой болезни (предположительно голландской болезни вязов). Сесилия, в частности, отождествляет себя с деревом (она оставляет отпечаток руки на замазке в месте спила), а в другой сцене четверо девочек окружают дерево, пытаясь предотвратить его уничтожение. В заключительных кадрах жизнь в пригороде возвращается в нормальное русло, хотя больные водоросли после утечки химикатов распространяют вредные испарения по всему району. Антиутопическое изображение американского пригорода роднит этот фильм с «Ледяным ветром» (1997) и «Красотой по-американски» (1999); самоубийство девушек можно рассматривать как символическое проявление глубинной болезни или постепенной деградации окружающей среды. Тем не менее в рамках повествования это объяснение тоже вряд ли можно считать исчерпывающим.
Между тем, по их собственному признанию, мальчики пытаются осмыслить происходящее и в итоге терпят неудачу. Они собирают и изучают брошенные вещи девочек, наблюдают за ними в телескопы и бинокли, читают их дневники, вытащенные из мусора. Прямое общение между девочками и мальчиками носит ограниченный и неловкий характер, а ближе к концу фильма оно сводится к обмену короткими записками и религиозными символами, а также проигрыванию по телефонам безвкусных поп-хитов. Во время своего заточения в доме девочки заказывают каталоги модной одежды и туристические брошюры, а мальчики фантазируют об отдыхе с ними (включая ожившую Сесилию) в экзотических странах, что видно по монтажу фотографий из воображаемого отпуска. Однако, когда мальчики читают девичьи дневники, становится видна вся глубина их непонимания:
Мы поняли, что быть девочкой – сродни заточению, что сначала твой ум активен и мечтателен, а потом ты используешь его только для того, чтобы правильно сочетать цвета. Мы знали, что девочки на самом деле были замаскированными женщинами, что они понимали любовь и даже смерть, а наша работа заключалась лишь в том, чтобы создавать шум, который, казалось, их очаровывал. Мы догадывались, что они знают о нас все и что мы совершенно не способны их понять.
Следовательно, тайна, по сути, связана с самим девичеством. И, несмотря на пренебрежительные слова мальчиков, дело не только в том, чтобы «правильно сочетать цвета», – примечательно, что этот голос за кадром сопровождается нарезкой размытых изображений, которые кажутся пародией на традиционные представления о женственности.
Как и в романе, повествование в фильме ведется от лица мужчины, и можно утверждать, что в нем разыгрывается довольно знакомая история о загадочной женственности – возможно, это своеобразная вариация фрейдовского вопроса «чего хочет женщина?». Однако мальчики – ненадежные, или, по крайней мере, непонятливые рассказчики. На самом деле мужская точка зрения в фильме отнюдь не является исключительной: нам показывают и рассказывают многое из того, что мальчики не могли знать о девочках. Более того, девочки всегда оказываются на несколько шагов впереди них. Когда они встречаются лицом к лицу, чтобы пойти на бал выпускников, девушки гораздо менее стеснительны и, кажется, куда больше знают о грубости и лицемерии окружающего мира – даже при том, что в их жизни существует множество ограничений. Несмотря на вуайеристскую одержимость, мальчики, кажется, ощутимо боятся девочек, особенно сексуально напористую Люкс. В конце концов девочки фактически заманивают мальчиков, чтобы те узнали об их самоубийстве. За исключением Трипа Фонтейна, все мальчики показаны незрелыми и неуклюжими, гораздо менее уверенными в себе, чем те мужчины, которыми они себя представляют. Даже самоуверенная, холодная манера поведения Трипа – его вальяжная походка и красный бархатный костюм, который он надевает на танцы, – несколько пародийна; через пару лет после этого он появляется на интервью в психиатрической больнице уже гораздо менее привлекательным взрослым мужчиной. В итоге этот «девичий вопрос» намеренно оставлен без ответа. В отличие от «Небесных созданий», в «Девственницах-самоубийцах» зрителю дают относительно мало информации о душевном состоянии девочек. Действительно, здесь представление о девичестве можно назвать тревожно поверхностным: нам намекают на то, что может происходить у героинь внутри, но постоянно отказывают в доступе туда. Это не минус, хотя работу Копполы часто критиковали за нечто подобное [19]. Как и в последующих фильмах, София здесь, несомненно, использует эфемерность девичества: камера ведет нас в спальни девочек, задерживаясь на их одежде, украшениях и косметике. Кино, кажется, подчеркивает сияние светловолосых, бледнокожих девочек: это мир розового и белого, блеска и свечения, мягкого пастельного фокуса и замедленной съемки. Можно проследить определенное родство как с живописью (особенно с прерафаэлитами), так и с рекламными образами – однако здесь они кажутся полыми и фальшивыми, непостижимыми, вызывающими постоянное чувство тревоги по поводу того, что может скрываться под ними.
В конечном счете этот домашний, женский мир представлен как золотая клетка, своего рода тюрьма. Сесилия умирает, напоровшись на ограду с шипами, – очевидный символ заточения девушек. Сестер держат в доме в состоянии «максимально безопасной изоляции», хотя другие пытаются вторгнуться или уже вторглись в него. На пороге их дома появляются телерепортеры, соседи заглядывают с другой стороны улицы, а мальчишки наблюдают за ними в телескопы и бинокли. Но дом остается как будто бы неживым: таймлапс-съемка в одном из эпизодов показывает нам, что дом нисколько не меняется по мере того, как падают листья и сменяются времена года. Под фасадом или за ним скрывается что-то зловещее, даже смертельно опасное.
Очевидно, девичество не приравнивается к невинности и тем более к неопытности (как в случае с мальчиками). Девочки не особенно хрупки или уязвимы и готовы постоять друг за друга, что заметно, например, когда они возвращаются в школу после смерти Сесилии. Люкс, в частности, представлена как самоуверенная, сексуальная девушка, даже опасная: она является основным источником «гендерных вопросов». Первые кадры с ней напрямую отсылают к «Лолите» Стэнли Кубрика, особенно когда девушка так же подмигивает камере. Хотя поначалу Люкс отвергает неуклюжие ухаживания Трипа, в дальнейшем она берет инициативу в свои руки, тайком выходя из дому, чтобы поцеловать его, пока он сидит в машине на улице. Поразительно, но, как и в некоторых других фильмах, которые я здесь обсуждаю, активную девичью сексуальность сдерживают и наказывают не столько мужчины, сколько взрослые женщины. Отец девочек – благонамеренный, но не слишком убедительный и влиятельный человек, хотя ему и удается уговорить жену отпустить девочек на выпускной бал. Именно мать, с ее мрачным выражением лица и крестом на шее, ограничивает свободу сестер. Перед танцами она надевает на них «мешковатые» платья, которые плохо сидят; мать заставляет Люкс сжечь коллекцию рок-пластинок; именно ее девочки обвиняют в том, что она их «