Петти и Граунт, или Кто изобрел статистику?
Сочинения Петти, написанные в последние годы жизни, в основном посвящены вопросам народонаселения, его роста, размещения, занятости. Со своим другом Джоном Граунтом он делит честь быть основателем демографической статистики. Из скромных трудов этих пионеров вырос весь мощный современный инструментарий статистики с регулярными переписями населения, тонкими выборочными обследованиями и применением электронно-счетной техники.
В каждой науке есть свои споры об авторстве и приоритете. Иногда эти споры бесплодны и даже вредны для науки. Иногда они помогают уяснению истории науки и этим полезны. Такого рода дискуссия в истории статистики велась вокруг «проблемы Петти — Граунт». Суть дела такова. В 1662 г. в Лондоне вышла небольшая скромная книжка под заглавием: «Естественные и политические наблюдения над бюллетенями смертности, имеющие отношение к управлению, религии, торговле, воздуху, болезням и другим изменениям названного города. Сочинение Джона Граунта, гражданина Лондона». Несмотря на довольно мудреное и даже мрачное название, книжка вызвала немалый интерес и за несколько лет выдержала пять изданий, причем второе потребовалось в тот же год. Ею заинтересовался сам король, и по его прямому указанию Граунт был принят в только что основанное Королевское общество. Дело в том, что это была первая попытка разумно рассмотреть на основе имевшихся в то время скудных статистических данных важнейшие проблемы, закономерно волнующие людей: о смертности и рождаемости, о соотношении полов и средней продолжительности жизни, о миграции населения и основных причинах смерти.
Заслуга автора «Наблюдений» заключается в том, что он сделал первые робкие попытки подойти к важнейшему принципу статистики: при достаточно большой статистической совокупности разрозненные явления, каждое из которых случайно, подчиняются в целом весьма строгим и регулярным закономерностям. Рождение и смерть каждого отдельного человека — случайность, но смертность или рождаемость в данной стране (или даже в большом городе, области) — удивительно определенная и медленно меняющаяся величина. Сами ее изменения могут быть обычно научно объяснены и даже иногда предсказаны. Строгие математические основы статистики были заложены в следующем, XVIII столетии. Но некоторые исходные идеи содержались в книжке безвестного лондонского лавочника.
Джон Граунт имел галантерейную лавку в Сити, был самоучкой и занимался научными изысканиями «в свободное от работы время». Петти подружился с ним еще в конце 40-х годов, и в то время Граунт даже покровительствовал ему. В 60-х годах роли переменились, но это не омрачило их дружбу. Граунт был в это время ближайшим другом Петти, его доверенным лицом в Лондоне и посредником между ним и Королевским обществом.
Когда книжка Граунта привлекла к себе интерес, в лондонских ученых кругах возникли разговоры, что ее подлинный автор — сэр Уильям Петти, который по каким-то причинам предпочел укрыться за никому не известным именем. Эти разговоры усилились после смерти Граунта. В сочинениях и письмах самого Петти можно найти места, в известной мере подкрепляющие эту версию. С другой стороны, он совершенно ясно писал о «книге нашего друга Граунта».
В XIX в. вопрос об авторстве «Наблюдений» вызвал в английской литературе довольно большую дискуссию. В настоящее время «проблему Петти — Граунт» можно считать решенной. Главным автором книги и ее основных статистических идей и методов был все же Джон Граунт. Но по своим социально-экономическим взглядам он находился под явным влиянием Петти, который, возможно, написал предисловие и заключение, где эти взгляды выражаются. Весьма вероятно, что Петти принадлежит общий замысел работы, но ее исполнение — несомненно дело Граунта.
Здесь невозможно приводить сложную и искусную аргументацию в пользу этого вывода и тем более аргументацию его противников. Можно лишь присоединиться к следующему замечанию советского ученого М. В. Птухи, автора исследования по истории статистики. Главный аргумент «партии Петти» состоял в том, что Граунт, человек простого происхождения, без систематического образования и ничем другим не замечательный, просто «не мог» написать такую книгу. Как замечает Птуха, этот аргумент напоминает доводы тех, кто отрицает авторство Шекспира и считает, что его творения написаны не то графом Оксфордом, не то сэром Френсисом Бэконом, не то еще кем-то из знатных современников.[36] Роль Уильяма Петти в истории науки очень велика, он вовсе не нуждается в том, чтобы ему приписывали чужие заслуги.
Граунт был разорен «великим лондонским пожаром» 1666 г. Вскоре после этого он перешел в католическую веру, что подорвало и его общественное положение. Возможно, все это ускорило его смерть. Как пишет Джон Обри, друг и первый биограф Петти, на похоронах Граунта «со слезами на глазах был искусный и великий virtuoso сэр Уильям Петти, его старый и близкий друг».[37]
С этим пожаром, который уничтожил половину средневекового Лондона и расчистил место для строительства нового города, связана одна из самых смелых в исторической перспективе идей Петти. После пожара неутомимый прожектер представил правительству план расчистки и перестройки города. Заголовок гласил, что план составлен исходя из предположения, что «вся земля и развалины принадлежат кому-то одному, имеющему достаточно средств для выполнения работы, а также обладающему законодательной властью, чтобы разрубать все узлы».[38] Иначе говоря, он, очевидно, исходил из идеи государственной или муниципальной собственности на землю и здания в противоположность существующей частной собственности, уже тогда мешавшей здоровому развитию города.
Достаточно вспомнить, какие проблемы и трудности породила и порождает частнокапиталистическая собственность для роста Лондона и Парижа, Нью-Йорка и Токио, чтобы по достоинству оценить эту мысль, высказанную более 300 лет назад.
Эпоха и человек
Меркантилисты не видели в экономических процессах объективной закономерности. Они полагали, что государство может по своей воле управлять экономическими процессами. Им было свойственно то, что мы теперь называем волюнтаризмом в экономике.
Петти одним из первых выразил идею о наличии в экономике объективных, познаваемых закономерностей, которые он сравнивал с законами природы и потому называл естественными законами. Это был большой шаг вперед в развитии политической экономии: она получала научную базу.
Сама идея экономического закона могла возникнуть лишь тогда, когда основные экономические процессы — производство, распределение, обмен и обращение — приняли регулярный, массовый вид, когда отношения людей приобрели преимущественно товарно-денежный характер. Купля и продажа товаров, наем рабочей силы, аренда земли, денежное обращение, — лишь при более или менее полном развитии таких отношений люди могли подойти к мысли, что во всем этом есть какой-то стихийный порядок.
Меркантилисты занимались по преимуществу одной сферой экономической деятельности — внешней торговлей. Но элементы не подлежащего оценке риска, спекуляции, неэквивалентного обмена, внеэкономического обогащения (или, наоборот, потерь) были слишком велики в этой сфере, чтобы из ее описания и зачаточного анализа можно было вывести надежные закономерности.
Напротив, Петти менее всего занимается внешней торговлей. Его интересуют повторяющиеся, закономерные процессы. Он ставит вопрос о законах, которые естественным образом определяют заработную плату, ренту и даже, скажем, налоговое обложение.
К концу XVII в. Англия уже становится самой развитой буржуазной страной. Это была в основном мануфактурная стадия капиталистического производства, когда его рост достигается еще не столько путем внедрения машин и новых методов, сколько путем расширения капиталистического разделения труда на базе старой техники: рабочий, который специализируется на какой-либо одной операции, достигает в ней большого искусства, в результате чего повышается производительность труда. Прославление разделения труда начинается в политической экономии с отдельных замечаний Петти, показывающего его эффективность на примере изготовления часов, и завершается Адамом Смитом, который кладет его в основу своей системы.
Во времена Петти и в промышленности и в сельском хозяйстве производство уже в значительной мере велось на капиталистических началах. Подчинение ремесла и мелкого земледелия капиталу проходило медленно и по-разному в отдельных отраслях и местностях. Еще существовали огромные массивы докапиталистических форм производства. Но тенденция развития выявилась, и Петти одним из первых отметил это.
Наряду с шерстяной промышленностью, которая оставалась основой английской экономики и торговли, росли такие отрасли, как добыча каменного угля и выплавка чугуна и стали. В 80-х годах XVII в. в среднем за год добывалось уже около 3 млн. тонн угля против 200 тыс. тонн в середине XVI в. (Но уголь еще использовался почти целиком как топливо: процесс коксования не был открыт, металл плавили на древесном угле, истребляя леса.) Эти отрасли с самого начала развивались как капиталистические.
Менялась и деревня. Класс мелких земельных собственников, которые вели натуральное и мелкотоварное хозяйство, постепенно исчезал. Как их участки, так и общинные земли все более сосредоточивались в руках крупных лендлордов, сдававших землю в аренду фермерам. Наиболее состоятельные из этих фермеров уже вели капиталистическое хозяйство, используя наемную рабочую силу.
Напомним, что сам Петти был крупным землевладельцем. Однако в своих сочинениях он, за редкими исключениями, вовсе не выражал интересы земельной аристократии.
Ленин сказал о Льве Толстом, что до этого графа настоящего мужика в литературе-то и не было. Перефразируя, можно сказать, что в политической экономии не было настоящего буржуа до этого лендлорда. Петти ясно понимал, что рост «богатства нации» возможен лишь путем развития капитализма. В какой-то мере он осуществлял эти идеи в своих поместьях. Сдавая землю в аренду, он добивался, чтобы фермеры улучшали землю и способы ее обработки. На своей земле он организовал колонию английских переселенцев-ремесленников.