ит камнями. Джел медленно встала и поплелась в уборную. Вновь сроднившись с кафельным троном, Джел вызволила из себя на его дно все, что несколько минут назад упало в ее желудок. Затем, довольная, опустошенная, она подошла к раковине, помыла руки и привела себя в порядок.
– Да что ты за мной увязался?! У меня и так хреновое настроение! – послышался за дверью уборной рассерженный женский голос.
– Так давай уйдем отсюда, в чем проблема? – задал вопрос мужской голос.
– Уйти – значит сдаться! А я не собираюсь сдаваться. Тем более кому? Этой пигалице, внезапно оперившейся?! Это я сделала ее такой, понимаешь?! Я! Решила помочь этой жалкой неудачнице, и теперь посмотри, что она вытворяет!
– Саша, я могу чем-то помочь тебе?
Услышав имя сестры, Джел на цыпочках подкралась к двери, прислонила к ней ухо и стала слушать.
– Избавься от моей сестры.
– В смысле?.. Ты хочешь, чтобы я грохнул ее?
– Придурок. Уведи ее куда-нибудь.
– Но в таком случае и мне придется уйти, а я не хочу. Я и так тебя редко вижу.
– Ты издеваешься?! Сколько раз я еще должна сказать тебе, что между нами ничего не может быть, чтоб ты уже наконец понял?
– Ну давай, скажи сейчас, последний раз. Скажи, Саша. И я уйду навсегда. Буду с Джел… Я буду целовать ее и представлять тебя. Думать о тебе, когда она в очередной раз станет признаваться мне в любви.
– Закари…
– Скажи. Закончи все прямо сейчас. Другого шанса у тебя не будет.
– Почему ты начал с ней встречаться?
– Тебя это задело?
– Нет. Я лишь убедилась в том, что у тебя дурной вкус.
– Мой вкус – безупречен, потому что я люблю тебя. И выберу тебя, если ты этого захочешь. А Джел… она так, для утешения. В ней все-таки есть некоторое сходство с тобой, и это меня немного успокаивает и удовлетворяет.
– Какой же ты мерзавец, Закари!
Разговор внезапно прервался. Джел больше не могла позволить себе оставаться незамеченной. Она резко открыла дверь и застала за ней целующихся Сашу и Закари. Саша от неожиданности взвизгнула, а Закари лишь улыбнулся, покачал головой и сказал:
– Вот же черт. А я думал, что такие идиотские ситуации могут быть только в фильмах.
– Джел, послушай… – сказала Саша.
– Не надо. Не говори ничего. Мне и так все ясно.
– Джел! Только не строй из себя обиженку! Ты должна быть мне благодарна. Если бы не я, ты бы была все тем же жирным ничтожеством. Ты бы никогда не смогла надеть такое платье и уж тем более добиться внимания мамы!
Как Джел ни старалась, она не смогла сдержать слезы и покинуть тех, кто все это время потешался над ней, с гордо поднятой головой. Все это время она думала, что Закари испытывает к ней теплые чувства. Джел была готова терпеть его тяжелый характер, подавлять свои желания ради его блага, всячески подстраиваться и вклиниваться в его жизнь, лишь бы не потерять единственного парня, что обратил на нее внимание. Она смирилась с тем, что недостойна красивой истории любви, ласки, даже какого-либо намека на теплоту и нежность. Джел ценила то, что имела, и не рассчитывала на большее.
Саша своим поступком убедила Джелвиру в том, что та не создана для чего-то искреннего и настоящего. Ее «помощь» была такой же ничтожной, как обглоданная кость, кинутая умирающему от голода. Предательство сестры стало гигантской миной, взорвавшей душу Джел.
Никки обнаружила подругу на улице, скрывавшуюся за пышными кустарниками роз.
– Джел, мы тебя обыскались! – недовольно высказалась Дилэйн, а после приблизилась к Джелвире и увидела, как та безостановочно смахивает слезы с покрасневших щек. – Джел, солнце мое, ты чего?
– …Я рассталась с Закари.
– Что?!
– Он любит Сашу… а она его. Я слышала их разговор.
– Джел, может, ты что-то не так поняла?
– А потом я увидела, как они целуются… – Сомнения Никки тут же развеялись. – Он все это время игрался со мной, унижал и продолжал любить мою сестру… Никки, неужели я все это заслужила?
Никки не услышала ее вопрос. Она помчалась в дом, пребывая в крайней степени негодования, ведь ее так же предали, так же посмеялись над ее чувствами. Ей удалось быстро найти того, кто был причиной слез ее подруги.
– Закари Ричардсон!
– О, привет. Что, пришла мстить за свою убогую подружку? Кстати, передай ей, что я очень рад, что она наконец-то узнала правду. Я уже устал от нее.
– Ну и мразь же ты! – В следующую секунду Закари ощутил всю «прелесть» точного удара в челюсть. Он отскочил на два шага, зацепившись ногой за один из столиков, с которого упала и разбилась вся посуда. Грохот стоял впечатляющий.
– Никки, что ты делаешь? – прибежала на шум Саша.
– Это я у тебя хочу спросить!
Саша поняла, что она может стать следующей жертвой неуправляемого гнева Никки, и заорала:
– Охрана!!!
Джел поспешила к парадным дверям, увидев, как охрана выносит на руках Никки, видимо не смирившуюся с тем, что ее решили выпроводить с вечеринки. Диана и Калли вышли следом.
– Если ты помял мое платье, я тебя кастрирую!
– Никки, что случилось? – спросила Джел.
– Никки устроила кровавый фейерверк, – сказала Калли, расслабившись и забыв из-за этого инцидента на некоторое время недавний разговор с Фрай.
А Никки все еще продолжала свою войну с доблестной охраной, что стояла у дверей и терпеливо ждала, когда же блондинка избавит их от своего присутствия. Никки показала средний палец тому, кто выволок ее из помещения, и добавила:
– М-да… Внешность Шрека и интеллект моллюска.
– Джел, Никки нам все рассказала. Мне так жаль, – сказала Диана, обнимая Джелвиру. – Прошу тебя, не расстраивайся.
Калли тоже поддержала подругу объятием, не найдя подходящих слов, чтобы утешить ее.
– Так, поехали в «Джиттс»? – предложила Никки. – У меня рука болит после удара, а водка и танцы – лучшие обезболивающие.
Джел взглянула на руку Дилэйн, заметила покрасневшие костяшки и поняла, что Калли не преувеличивала. Никки отомстила за нее. Теперь же лицо Джел украшала искренняя улыбка.
Девчонки, обнявшись, пошли к подъехавшему такси, но вдруг голос миссис О’Нилл, прозвучавший за их спинами, заставил их остановиться.
– Джелвира, вернись немедленно.
Подруги нехотя обернулись.
– Мам, ты знаешь, что произошло?
– Знаю. И если бы Никки не была дочерью моей подруги, я бы этого так просто не оставила, – строго сказала Йера. – Твоя компашка может идти куда хочет, но ты должна вернуться. Еще несколько изданий хотят взять у тебя интервью.
В иной ситуации и не в таком ужасном расположении духа Джел бы незамедлительно ринулась в сторону матери, сделала бы все, что та попросит, ведь ей казалось, что Йера наконец-то разглядела в ней потенциал и даже, возможно, в ее сердце зашевелилась крохотная частичка любви к младшей дочери. Но в данный момент Джел стояла, не шелохнувшись. Что бы Джел ни сделала, ей не удастся добиться от матери истинных, светлых чувств. Йера использует ее, как и Закари. Давно следовало бы понять, что ее сердце – бесплодная земля, любовь в ней не приживется.
– Джел, ты хочешь подставить меня?
– …Поехали, девочки.
Четверка вновь развернулась и направилась к такси. Никки держала одну руку Джел, Диана другую, Калли шептала ей, какая она умничка и как гордится ею. Джел улыбалась со слезами на глазах и убеждала себя в том, что она в некотором роде счастливый человек. Большинство людей одиноки во всех смыслах этого слова, а Джел повезло. Господь лишил ее материнской любви, но подарил верных друзей, что всегда спасали ее и заставляли любить эту жизнь, несмотря ни на что.
Любовь – недуг. Моя душа больна
Томительной, неутолимой жаждой.
Того же яда требует она,
Который отравил ее однажды.
Мой разум-врач любовь мою лечил.
Она отвергла травы и коренья,
И бедный лекарь выбился из сил
И нас покинул, потеряв терпенье.
Отныне мой недуг неизлечим.
Душа ни в чем покоя не находит.
Покинутые разумом моим,
И чувства и слова по воле бродят.
И долго мне, лишенному ума,
Казался раем ад, а светом – тьма![3]
Одноклассницы слушали Диану, разинув рты, так бесподобно она прочла свой любимый сонет Шекспира. Слова классика были ей очень близки, особенно сейчас.
– Замечательно, Диана, – сказал Джераб. Все это время он стоял позади нее, у доски. Диана почувствовала, как его дыхание коснулось ее затылка, когда Джераб приблизился к ней, чтобы обойти и сесть за свой стол. Ох, в этот момент ей так хотелось остановить его, крепко вцепиться в его пиджак, поцеловать без спроса. Душа требовала страсти и безумия, но реальность, увы, была сурова. Все чувства и желания приходилось ампутировать, стоило им только подать признаки жизни.
На уроках еще можно было как-то выжить, но вот на первом совещании учителей, на котором присутствовала Диана, так как Главной леди было позволено принимать участие в решении насущных вопросов вместе с руководством школы и учителями, – было совсем тяжко. Джераб сел рядом с ней. Он будто бы нарочно положил свою руку рядом с ее так, чтобы их кисти слегка соприкасались мизинцами. Пока Голди вещала, а все остальные ей внимали, Диана страдала из-за жгучего желания соединить их с Джерабом ладони, переплести пальцы. Да, со стороны это кажется смешным, но ведь достаточно вспомнить нас самих в период прогрессирующей влюбленности. На этом этапе кажется, что ты уж совсем не можешь обойтись без похитителя своего сердца. Хочется разделить с ним каждую секунду, прикасаться к нему, исследовать его, каждое мгновение делиться с ним своими чувствами и взлетать до небес, получая абсолютную взаимность.
Но Диане и Джерабу не суждено было полноценно прожить этот нежнейший, самый приятный этап их отношений, когда влюбленные через каждое прикосновение, каждое объятие, каждый поцелуй и сладкое слово создают, сплетают свой мир, принадлежащий только им двоим. Поэтому приходилось «общаться» лишь осторожными переглядываниями, как бы случайными касаниями друг друга, быстро исчезающими улыбками, что появлялись, когда Диана и Джераб случайно сталкивались в коридоре, принуждая себя тут же пройти мимо, чтобы порыв их сердец, бьющихся в одном ритме, не рассекретил их запретную связь.