– Мне кажется, вы зря надеетесь, Александр, – вздохнул канцелярист.
– Почему?
– Не знаю, просто предчувствие такое. В общем, все ваши поручения я запомнил и, разумеется, выполню их качественно и по возможности быстро.
Однако то, что я поручил Михаилу, было выполнено еще быстрее – кандидатуру в мои официальные любовницы он привез в Приорат через два дня после получения заказа. Часа в четыре он зашел в мой кабинет и бодро отрапортовал:
– Ваше высочество, задание выполнено, ваша дама сердца изнывает от нетерпения в конференц-зале!
На самом деле мы с ним и с Зубатовым общались уже на «ты», это он просто прикалывался.
– Фамилия, имя, отчество, возраст, рост, вес, размер груди, диаметр талии?
– Фамилия Кшесинская, зовут Юлия, отчество, по-моему, Феликсовна, но точно я не уверен. Чуть постарше тебя, а про измерения и взвешивание у меня указаний не было. Пошли, покажу.
Похоже, у знаменитой Матильды Кшесинской была старшая сестра, припомнил я. Она или не она? Хотя какая мне разница!
Мы прошли в конференц-зал, где таки действительно у стены скромно сидела девушка. При нашем появлении она поспешно встала. Михаил торжественно заявил:
– Ваше высочество, позвольте представить вам восходящую звезду труппы Мариинского театра Юлию Кшесинскую.
После чего, посчитав, что он здесь более не нужен, исчез. Пришлось брать инициативу в свои руки.
– Юлия Феликсовна, этот обормот объяснил вам, что от вас требуется?
– Да, ваше высочество. Изображать, будто мы с вами близки, хотя на самом деле этого не произойдет. Зачем, он прямо не сказал, но догадаться было нетрудно. Вы не хотите, чтобы кто-то лишний узнал, с кем вы близки на самом деле.
– Все правильно, Юля. Ну, раз уж мы с тобой стали, так сказать, близкими друзьями, то обращайся ко мне на «ты». Меня, кстати, зовут Алик.
– С удовольствием, Алик. Нам, наверное, следует на людях вести себя так, чтобы ни у кого не возникло и тени сомнения в наших отношениях?
– Да, только без фанатизма, в рамках приличий.
– О, разумеется! Но, как мне кажется, я должна вам… то есть тебе сказать вот что. У меня под правой грудью родинка, и если ты про нее не знаешь, то это может вызвать недоумение… показать?
– Просто пальцем ткни на платье, где она.
– Вот здесь, размером примерно с полукопеечную монету. И, наверное, тебе следует знать, как я веду себя в постели? На всякий случай.
Минут через пять я мысленно признал, что девушка немного поспешила родиться – в эпоху секса по телефону ей бы цены не было. А сейчас, хоть телефоны уже есть, их все-таки слишком мало для коммерческого успеха подобного предприятия. Хотя, конечно, она все рассчитала почти правильно – если бы не Маришка, я бы к концу описания как раз избавил ее от последних деталей туалета. Но сейчас мне было просто смешно.
– Да, – серьезно сказала Юлия, прервав сексуальную болтовню на полуслове, – твоей избраннице остается только позавидовать. Или ты просто предпочитаешь мальчиков?
– Будь ты мужчиной, за такие слова уже получила бы в рыло, но доказывать я тебе ничего не собираюсь.
– Не надо ничего доказывать, ты нормальный, это чувствуется, – вздохнула балерина. – Что от меня требуется в ближайшее время?
– Сходить со мной в ресторан. В самый лучший, разумеется. Выбор за тобой и вся организация тоже, потому как я не был в ресторанах ни разу в жизни.
– Да как же это может быть? – искренне удивилась Юлия.
– Вот так и может.
На самом деле я был не очень точен. Доводилось мне посещать ресторан, но только не в этой, а в прошлой жизни. Впрочем, еще советский опыт поедания комплексных обедов в ресторане «Гавана», что на Ленинском проспекте, вряд ли мне здесь сильно поможет.
Через неделю я пришел к выводу, что Юле можно доверять. Вела она себя со мной очень естественно – что наедине, что на людях, к тому же Петр Маркелович независимо от Михаила навел о ней справки и не нашел ничего хоть сколько-нибудь компрометирующего. Кстати, она действительно оказалась старшей сестрой той самой Матильды Кшесинской, но меня это не волновало. Пора было посвятить девушку в мои планы на август, что я и сделал.
Дело в том, что все наше семейство опять собралось в Крым. В принципе, наверное, можно было как-то убедить отца, что мне туда ехать не надо, но я опасался – а вдруг он догадается о действительной причине? Вот только перспектива более чем месячной разлуки с Маришкой меня не прельщала совершенно. И, значит, я поставил перед Юлей задачу.
– Освободиться на весь август и половину сентября ты сможешь? Отлично. Значит, ничто не помешает тебе отдохнуть в Ялте. Ты поедешь туда со своей служанкой.
– Какой?
– Обычной, какие еще служанки бывают у богатых дам? Или они камеристками называются, не знаю.
– Нет, я имею в виду… это будет… она?
– Да.
– Ой, страшно… на самом-то деле все наоборот… это я у нее вроде служанки…
– Ты что? Неужели думаешь, что я мог полюбить какую-нибудь мегеру? Марина – очень хорошая девушка, она уже заранее благодарна тебе за помощь.
– Она из знатного рода?
– Ага, из самого что ни на есть знатного. Происходит аж от самих Адама и Евы. Да чего ты боишься, не понимаю? Если хочешь, спустись в канцелярию, отнеси вот эту, например, бумагу Петру Маркеловичу, это такой импозантный дядька с бакенбардами. И посмотри на секретаршу, что сидит рядом с ним.
– Такая черненькая, зеленоглазая?
– Вот видишь, вы, оказывается, уже знакомы. Так поедешь в Ялту?
– Алик, ну конечно!
– Тогда держи деньги на дорогу. Не забыла, что ты теперь богатая дама? Как приедете и снимете квартиру, оставь на почтамте письмо с адресом для Александра Александровича Смолянинова.
Глава 31
Вообще-то шло лето тысяча восемьсот восемьдесят восьмого года, и мне не давало покоя смутное беспокойство. Вроде бы я уже достал отца до самых печенок своими предложениями о повышении безопасности железнодорожных поездок, так что императорский поезд теперь и без меня проверялся тщательно, а ездил со скоростью не более сорока километров в час. И между двумя паровозами была оборудована телефонная связь, причем с запасной линией. Однако ведь именно в этом году в другой истории царский поезд потерпел крушение под Харьковом, и семья императора не пострадала только чудом. Да и то не факт – Ксения потом всю жизнь имела проблемы с позвоночником. К тому же некоторые считают, что быстро убивший императора нефрит начал развиваться именно после страшного напряжения сил, когда Александр удерживал крышу развалившегося вагона, пока его жена и дети выбирались из-под обломков. Да, конечно, у нас все давно идет не так, как шло там, мне уже девятнадцать лет, и наворотить я успел немало всякого. Но мало ли, чем черт не шутит?
Отец, кстати, мое волнение прекрасно видел и даже как-то в сердцах заявил:
– Да когда же эти менделеевские геологи тебе этот, как его, гелий найдут? А то летали бы мы на дирижабле, и ты бы мне на мозги не капал. Ей-богу, это просто болезнь какая-то у тебя. И я ведь специально узнавал – ты на всех поездах ездишь совершенно спокойно, кроме этого!
– Предчувствие, – буркнул я.
– Оно, конечно, у тебя здорово работает, но что именно оно тебе говорит?
– Что езда со скоростью более сорока километров в час когда-нибудь обязательно кончится под откосом.
– Тьфу! Сам же видел – поезд теперь ездит медленно. Совсем медленно, мне аж в окно смотреть противно. Почти как черепаха. Хотя, конечно, польза от твоего нытья все же есть – вон сколько интересного про тарифы раскопал, Вышнеградский до сих пор в себя прийти не может.
– Это не я раскопал, а Витте.
– Что за жид такой?
– Он из давно обрусевших немцев, родился на Кавказе. Управляющий Юго-Западными железными дорогами.
– На Кавказе, говоришь? Интересные нынче немцы пошли. А пригласи-ка ты его в Ливадию где-нибудь в двадцатых числах августа, что-то мне захотелось с ним лично побеседовать. Вспомнил я его – это ведь он мне пару лет назад на своих дорогах запретил быстро ездить, а ты начал нудеть уже потом. Немец, значит? Ну-ну…
Вопреки моим опасениям до Крыма мы доехали нормально. И, если забежать немного вперед, то и вернулись тоже. А сам отдых был просто отличным. Впервые в новой жизни мне не хотелось на чем угодно побыстрее покинуть эту дыру и вернуться в Гатчину!
Юля вела себя безупречно. Она всегда оказывалась в пределах досягаемости, если в ней возникала нужда, и мгновенно куда-то исчезала, как только нам с Маришкой по тем или иным причинам приспичивало уединиться.
– Ты бы ей подарил что-нибудь, – как то раз заметила мне милая. – Она же вроде как твоя официальная любовница, а ходит в колье из поддельных рубинов! Правда, оно красивое, но все же. И вообще она замечательная девушка.
– Ну так узнай, есть ли в Ялте приличный ювелирный магазин, и как-нибудь втроем туда и сходим.
– Только Юле заранее ничего не говори! Устроим ей маленький сюрприз.
Он, надо сказать, удался. Балерина почти до самого конца была уверена, что ее пригласили для помощи в выборе украшений Маришке, а когда поняла, что, оказывается, выбирала для себя, была этим так потрясена, что чуть не вышла из роли прямо перед приказчиком. Но зато, когда спохватилась, каким жарким взглядом она меня окинула и с каким томным придыханием произнесла: «Дорогой, пошли скорее домой, я просто изнемогаю от желания показать, как тебе благодарна!» Приказчик чуть не подавился слюной от зависти, а Маришка тайком показала Юле кулак.
Витте приехал в Ливадию двадцать пятого августа и прожил здесь три дня, за которые имел несколько продолжительных бесед с императором. Кажется, они друг другу понравились, так что, похоже, Сергея Юльевича и в этой истории ждет карьерный взлет, только без всякого крушения царского поезда.
А потом родитель учудил такое, что я даже удивился.
– Смотрю, хорошо тебе отдыхается, Алик, – заметил он, когда мы вечером вышли погулять к морю. – Весь прямо цветешь и даже поправился маленько. И совсем не ноешь, что тебе домой хочется. Думаешь, я не знаю почему?