Конрад Фердинанд Мейер и его роман «Юрг Иенач»
Конрад Фердинанд Мейер, современник и земляк Готфрида Келлера, один из виднейших представителей швейцарской прозы и поэзии, принадлежал к числу лучших исторических романистов в европейской литературе XIX века. Его произведения — необычное явление в швейцарской литературе того времени, в которой преобладающее место занимал бытовой роман. Мейер выделяется среди своих соотечественников тем, что под его пером события, отдаленные от нас на триста, восемьсот или две тысячи лет, приобретают актуальность, не теряя вместе с тем неповторимого своеобразия. Ему свойствен широкий интерес к истории разных народов в различные эпохи. Этот интерес определил содержание большинства его произведений, стихов и прозы. Мейер создал несколько циклов стихов и несколько исторических романов и новелл. В балладах и романах перед нами Англия XII века («Святой»), Италия эпохи Возрождения («Анджела Борджа»), начало реформации в Германии («Последние дни Ульриха фон Гуттена») и, наконец, Швейцария в годы Тридцатилетней войны в самом значительном романе Мейера «Юрг Иенач». Очень близок Мейеру и мир греков и римлян, к которому он постоянно обращается.
Увлечение историей не угасает у него в течение всей долгой жизни, богатой занятиями, путешествиями, творчеством, но бедной внешними событиями. Мейер, коренной житель Цюриха, потомок переселившихся сюда в XVII веке ремесленников, родился в 1825 году. В пятнадцать лет Конрад Фердинанд потерял отца — юриста, историка, политического деятеля, тонкого и интеллигентного человека. Это отец во время каникулярных странствий по родному краю впервые познакомил мальчика с далеким прошлым Швейцарии.
До 1856 года Конрад Фердинанд жил в доме матери, под ее опекой. Он готовился изучать юриспруденцию, но затем увлекся историей, живописью, поэзией и много времени отдавал этим занятиям. В юности он пережил тяжелый внутренний кризис, который чуть было не привел к развитию душевной болезни, возможно унаследованной от матери, женщины деспотической и неуравновешенной. В связи с этим он провел три года в Лозанне, у друга отца, историка Луи Вюльемина, автора двухтомной истории Швейцарского союза и истории церкви, профессора Лозаннского университета. Вюльемин помог ему справиться с болезнью и содействовал его серьезным историческим штудиям. Под его влиянием Мейер заинтересовался реформацией в Швейцарии.
После смерти матери он вместе с сестрой отправился в путешествия, и это самый красочный кусок его жизни. Он изъездил вдоль и поперек окрестности Цюриха по следам уже тогда привлекавшего его Георга Иенача — вождя освободительной борьбы швейцарцев в XVII веке, затем долгое время прожил в Париже, побывал в Италии, останавливался в Венеции, Милане. Как художника его интересовали произведения великих мастеров: Мурильо, Тициана, Микеланджело. Как историк он с большим тщанием изучал повсюду памятники старины. Его восприятие прошлого было таким, острым, что, по свидетельству сестры Бетси, Лувр для него оставался прежде всего местом трагической гибели французских гугенотов, а затем уже сокровищницей произведений искусства. После периода странствий он надолго обосновался в своем доме с сестрой, которая была его любимым секретарем (он диктовал ей свои произведения), а в 1877 году, после женитьбы, переселился в загородный дом в Кильхберге под Цюрихом, где и окончил свои дни в 1898 году.
В 1864 году появилась первая книга баллад Мейера, и с этих пор все его время было посвящено творчеству и встречам с литературными друзьями. Но творчество было главным. Оно давалось нелегко. В письмах к сестре он откровенно пишет о том, каких трудов стоит ему каждое сочинение. Признание пришло к Мейеру в конце жизни. В 1880 году он был избран доктором honoris causa [1] Цюрихского университета. Однако болезнь в эти годы все больше подтачивала его духовные силы и в конце концов лишила возможности работать.
История сопутствует Конраду Мейеру в течение всей его жизни, она всегда была рядом: в рассказах отца, изучавшего античность, в занятиях, чтении, наконец, в творчестве, когда он искал в ней своих героев. История лучше, чем окружающая его жизнь, помогала ему понять смысл и ценность человеческой личности, она заменяла ему недостающий жизненный опыт. Увлечение ею не было для него ни бегством от современности, ни столь часто свойственным романтизму средством превознесения отживших учреждений и отношений. Да и национальный характер его творчества проступает очень ясно, несмотря на то что из всех его исторических повествований только один роман посвящен Швейцарии. Выбор сюжетов во всех произведениях навеян прошлым и современным ему положением Швейцарии, судьбой страны, народ которой разобщен самой природой, говорит на разных языках, расколот многовековой религиозной борьбой и должен был в течение сотен лет всеми средствами отстаивать свою независимость от значительно более сильных и могущественных соседей. Поэтому не случайно его интересуют проблемы религиозной борьбы, проблема утверждения на мировой арене малых государств, тема соотношения этики и силы в политике государства и в жизни государственных деятелей.
В выборе сюжетов Мейеру помогала огромная историческая эрудиция. Оставаясь писателем, он необычайно требователен к себе как к исследователю: непременное условие творчества для него — хорошее знание места действия, документов и духа эпохи. Это ясно видно и в «Юрге Иеначе», среди героев которого душе Мейера близки и Вазер, с великим тщанием зарисовывающий и измеряющий развалины римских колонн близ Цюриха, и почтенный, хотя и немного смешной ученый дворянин доктор Фортунатус Шпрехер, стремящийся запечатлеть в своей истории все важные события, связанные с пребыванием в Куре герцога Генриха Рогана.
Описания городов и мест в романе Мейера так ярки и точны, что вы словно сами бродите по запутанным улочкам Цюриха, круто взбирающимся в гору, или плывете в гондоле вдоль величественных дворцов в Венеции. Трактир в Куре, где Иенач встретился с офицерами, существовал еще и в XIX веке, в бытность там самого Мейера. Но важны не только детали. Великолепно уменье Мейера передать духовный климат эпохи. Вот ученый, рассудительный, образованный Лоноша, будущий бургомистр Цюриха Вазер. В руках у него книга Яна Амоса Коменского «Мир в картинках» и блокнот для записей и зарисовок. В разговоре он упоминает о своем соотечественнике Конраде Гесснере, ученом ботанике и лингвисте. Вот школа в Цюрихе с добряком учителем, который громовым голосом читает звучные стихи Гомера и боится, как бы ученики не отозвались неуважительно о его героях. Это Цюрих XVI–XVII веков. А вот Венеция: собор на канале, славящийся тем, что в нем полотно Тициана. Здесь сходятся все герои книги: ведь никто не может, побывав здесь, не воздать должное великому венецианцу. А позднее — дворец венецианского вельможи Гримани, умного и коварного, который не забывает упомянуть о Макиавелли, — и перед вами Италия позднего Возрождения… Через некоторое время вы вместе с Иеначем подъезжаете к испанской крепости и видите грубых, неотесанных вояк-наемников, суету военного лагеря. Но неожиданно оказывается, что Иенач, ради того чтобы проникнуть в лагерь, уверяет часового, что взял почитать у одного офицера «Приключения Дон-Кихота» и приехал вернуть книгу. И часовой принимает это как должное, он не удивлен. Это тоже черта эпохи.
Не будем увеличивать количество примеров. Достаточно сказать, что в романе все персонажи — подлинно существовавшие люди. Их много, но вымышленные лица — лишь слуга Помпео Планта, старый Лука, да бургомистр Вазер. Многие обрисованы очень бегло, но всегда точно. Действие часто прерывается, один раз на целых семнадцать лет, но все события восстанавливаются с полной достоверностью. В упоминаниях битв, деятелей, дипломатических документов нет, пожалуй, ни единой ошибки.
Может возникнуть мысль, — такое ли уж это достоинство, ведь перед нами не исследование, а роман. Но все дело в том, что детали не загромождают повествования. Оно полно острых диалогов, ярких описаний природы, метких характеристик. В книге везде чувствуется живой интерес автора к героям, его личная увлеченность событиями.
Мейер не модернизирует историю. Он не принадлежит к тем писателям, которые на материале любых эпох решают наболевшие вопросы своего времени — иногда даже ценой искажения этого материала. Он выше этого. Он отыскивает в истории такие непреходящей ценности явления, такие ситуации, которые не могут не волновать людей в любые времена, ибо в них возникают этические конфликты, существенные и для последующих поколений. В этом — залог неизменной актуальности лучших произведений Мейера.
Сестра писателя отмечала в своих воспоминаниях, что Конрада Фердинанда занимали всегда «загадки человеческих характеров», сильные фигуры в конфликтных ситуациях. Поисками именно такого характера и объясняется то, что Мейер выбрал Георга Иенача главным героем романа.
Мейер не обратился ни к моменту основания Швейцарского союза, с которым связана знаменитая легенда о Вильгельме Телле, ни к истории возвышения и укрепления Швейцарского союза в результате неоднократных побед швейцарцев над войсками австрийских Габсбургов и немецких князей, — побед, с которыми связано героическое предание о Винкёльриде, бросившемся против австрийских копий на верную смерть и увлекшем в атаку своих земляков.
Мейер выбрал то время, когда Швейцария, маленькое государство, состоящее из полунезависимых кантонов, не признанное иностранными державами, оказалась вовлеченной в Тридцатилетнюю войну 1618–1648 годов, в которой участвовали прямо или косвенно почти все европейские государства.
В такой обстановке герою мало было одного бесстрашия и преданности. Не обойтись ему без жертв и сделок с совестью. Сложность нравственного конфликта, неизбежного в подобных условиях, и привлекла Мейера.
Желая показать связь этой войны с событиями в Швейцарии, Мейер постоянно упоминает о войне. Многие его герои в ней участвуют, с горячностью спорят о ее перспективах и возможном исходе. Многие герои пытаются в войне найти выход из тяжелого положения: не выполнивший обещания, данного швейцарцам, впавший в немилость при французском дворе, герцог Роган уезжает в войска Бернгарда Веймарского и погибает в сражении; Иенач, после того как в 1620 году католическая партия в его стране одержала верх, тоже уезжает сражаться на стороне Протестантской лиги. Но война — не выход из положения ни для страны, ни для отдельного человека. Мейер показывает это ясно. Роган погибает, а Иенач ничего не добивается на войне для своей страны. Нужны другие средства. Ибо корни этой войны — Мейер понимает это очень глубоко — лежат в сфере политики.