а. Впоследствии Даниева оказалась в Финляндии. Мякишеву ожидала другая участь: после освобождения Шелтозера она была арестована. Их персональные дела рассматривались на заседании бюро ЦК ЛКСМ Карелии 14 октября 1944 г. (Мякишева) и 15 декабря 1944 г. (Даниева).
В начале 1944 г. в финской пропаганде появились истеричные нотки: среди школьников финны вели агитацию: жгите свои дома и уходите в Финляндию (РГАСПИ. Ф. М-1. Оп. 53. Д. 188. Л. 155). Симптом нарастающей беспомощности финских властей проявился в одном из сообщений подпольщиков из Заонежского района: подростки пришли к старосте с требованием немедленно выдать продукты. Представитель местной финской власти был вынужден удовлетворить их требования (там же. Д. 188. Л. 212). Подобное нельзя было даже представить в 1942–1943 гг. На архивных снимках 1944 г. запечатлен момент распространения листовок финляндской администрацией на площади Аänislinna 27 июня. Листовки разбрасывались с постамента демонтированного советского памятника В.И. Ленину, вместо которого оккупанты установили пушку (Архивные фотографии военного времени: Электронный ресурс). Подобный метод пропагандистской работы создает образ агонии оккупационного режима: на следующий день, 28 июня 1944 г., Петрозаводск был освобожден советскими войсками.
Расширение информационного и идеологического направления работы ЦК ЛКСМ КФССР было связано с необходимостью усиления подпольщиками агитационно-пропагандистской деятельности. На это обратил внимание в критически-благожелательном тоне секретарь ЦК ВЛКСМ А.Н. Шелепин в своем письме Ю.В. Андропову 18 сентября 1943 г. (там же. Д. 188. Л. 43). Специальным решением секретариата ЦК ВЛКСМ для республики был установлен дополнительный лимит центральных газет для распространения на оккупированной территории: «Комсомольской правды» – 50 экз., «Пионерской правды» – 50 экз. (РГАСПИ. Ф. М-1. Оп. 53. Д. 6. Л. 90).
Осенью 1943 г. по инициативе Ю.В. Андропова развернулась информационная война с противником. Листовка ЦК ЛКСМ КФССР, подготовленная к 25-летию ВЛКСМ (октябрь 1943 г.), призывала молодежь Карелии оказать помощь пока еще оккупированным «районам, которые будут освобождены»: осенью засеять участки, урожай с которых в 1944 г. будет сдан в фонд помощи освобожденным районам. Кроме того, предлагалось выращивать для населения этих районов коров и лошадей, собирать литературу и культурный инвентарь, создать денежный фонд помощи (РГАСПИ. Ф. М-7. Оп. 1. Д. 4700. Л. 1). Можно представить силу психологического воздействия данной листовки для населения оккупированных районов. О подобной заботе о людях в оккупации могли только мечтать.
Оперативная и аналитическая информация, направляемая Ю.В. Андроповым в Москву, как свидетельствуют документы, не ограничивалась уровнем руководства ЦК ВЛКСМ. На основе материалов, полученных от Андропова, первый секретарь ЦК Н.А. Михайлов регулярно докладывал партийному, государственному, военному руководству страны (И.В. Сталину, Г.М. Маленкову, А.С. Щербакову, А.А. Андрееву и др.) о состоянии оккупированных районов в Карело-Финской ССР. Нередко к докладной записке, справке, информации прикладывались отдельные документы, поступившие из Карелии. Так, 19 сентября 1942 г. в адрес К.Е. Ворошилова и П.К. Пономаренко, наряду с докладной запиской о работе на временно оккупированной территории в КФССР, Н.А. Михайлов направил документ – оперативное донесение Андропову от Марии Мелентьевой (РГАСПИ. Ф. М-1. Оп. 53. Д. 10. Л. 39, 71–73, 87, 195). Описание героизма карельских подпольщиков содержалось также в рукописи брошюры Н.А. Михайлова «Комсомольцы в тылу врага», предназначенной для широкого освещения в печати. Текст данной рукописи был направлен 28 августа 1942 г. для ознакомления начальнику управления пропаганды и агитации ЦК ВКП(б) Г.Ф. Александрову (там же. Д. 20 а. Л. 22–23).
Оценивая сегодня материалы Ю.В. Андропова, подготовленные для Центра, можно констатировать аналитический склад ума комсомольского руководителя КФССР, широкий взгляд на излагаемые проблемы. Понимание Андроповым проблематики, связанной с оккупированной Финляндией территорией Карело-Финской ССР, включая не только военные, но и социальные, экономические, политические, идеологические, этнические, демографические и др. аспекты, созвучны современным оценкам российских исследователей. В числе таких проблем – анализ ситуации, связанной с разделением населения оккупированной Карелии финской администрацией на коренное (финно-угорское) и некоренное (русское). Финская оккупационная администрация установила три категории продуктовых карточек: финская, карельская и русская. Нормы питания русских рабочих были значительно ниже, чем карельских и финских рабочих. За одну и ту же работу русские получали меньше, чем финны. Так, в Петрозаводске русский врач в больнице получал такую же зарплату, как и карел, работающий сторожем в этой же больнице. В Петровском районе выдавали нормы хлеба: карелам – 500 граммов в сутки, русским – 350 граммов, жиров – соответственно 950 и 750 граммов в месяц. Нормы постоянно менялись. На заготовке дров в этом же районе за один кубометр карелам платили 22 марки, русским – 15 марок. Для имеющих паспорт карела увеличили хлебную и продовольственную норму в 2 раза, повысили заработную плату, дали лучшие земельные и сенокосные угодья. С паспортом карела рабочие получали за работу по 7–8 марок в час, за аналогичную работу русским платили 2–3 марки (РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 121. Д. 292. Л. 51–52).
Нельзя не согласиться с мнением, что финский оккупационный режим оказался даже более строгим, чем немецкий: по многим параметрам финские власти установили режим значительно более жесткий, чем нацистская Германия на оккупированной части СССР. Нигде более противник не создал такое большое количество мест принудительного содержания, как в Карелии. Основная часть русского населения, выселенного из родных мест, было заключено в концентрационные (переселенческие), трудовые лагеря или в другие места принудительного содержания. В них население было изолировано, ограничено в передвижении, находилось под строгим контролем охраны, было вынуждено работать на оккупантов. В деревнях был установлен жесткий контроль за передвижением сельских жителей. Финская оккупационная администрация принимала суровые меры к лицам, вызвавшим подозрение в оказании помощи подпольщикам: их заключали в тюрьмы, судили и часто казнили на глазах у односельчан (см.: Веригин, 2009: 301). Важно подчеркнуть, что подпольная работа, организованная Ю.В. Андроповым, проводилась против сильного, умелого и жестокого противника, одной из задач которого являлась ликвидация условий для создания очагов сопротивления оккупационному режиму. Нельзя недооценивать данный фактор.
Материалы Ю.В. Андропова, связанные с деятельностью на оккупированной территории КФССР, опровергают некоторые современные мифы. Так, один из публицистов, Марк Солонин утверждает, что «…только приход финской армии спас десятки тысяч человек от голодной смерти. Что, разумеется, не мешало и не мешает некоторым авторам оглашать страницы книг и газет причитаниями про «мизерные пайки» и «бесчеловечную расистскую политику» финских оккупантов» (Солонин, 2008: 560). К сожалению, сам автор объемного труда не удосужил себя изучением архивных документов о тяжелом существовании населения в оккупированных районах Карелии, где даже работающее «родственное» население, как докладывали Андропову его подпольщики, получало по продовольственным карточкам 200 г хлеба, а старики и дети – 150 г, т. е. по нормам, соразмерным для полуголодного существования.
Для изоляции этнически неродственного населения (русских, украинцев, белорусов и др.) на оккупированной территории людей отправляли в концентрационные лагеря. Военное управление Восточной Карелии, основываясь на национальной политике в оккупированных территориях, предполагало собрать все неродственное население в определенных местах и затем выселить за пределы Карелии в другие районы Советского Союза, которые должна была захватить Германия. С этой целью создавались концентрационные лагеря. Наибольшее количество населения, собранного в концлагерях, пришлось на весну 1942 г. (около 24 тыс. человек, т. е. около 27 % всего населения, находившегося на оккупированных землях; в остальные периоды времени численность колебалась около 20 %). Всего в условиях финской оккупации Карелии было создано 14 концлагерей для гражданского населения (осенью 1943 г., когда произошел перелом в войне, их стали называть переселенческими лагерями). Общее количество всех мест принудительного содержания на территории Карелии превысило сотню (Веригин, 2009: 362–363, 365, 313, 382–383, 454–455).
Оккупационная политика финляндской власти предполагала различные подходы к местным жителям в зависимости от их происхождения. Выдавались паспорта разного цвета, различались продовольственные нормы, подходы к обучению в школах, религиозных вопросах. Родственные финнам в этническом отношении карелы, вепсы, представители других финно-угорских народов должны были стать будущими гражданами «Великой Финляндии».
В годы Великой Отечественной войны Ю.В. Андропов, занимаясь руководством подпольной деятельностью на оккупированной территории Карелии, состоялся как специалист в организации работы разведки и контрразведки. Впоследствии опыт, приобретенный в Карелии, пригодился ему в период руководства КГБ СССР.
Невидимая война: аналитическая разведка
Первые практические уроки подпольно-оперативной работы будущий председатель КГБ Ю.В. Андропов получил в годы Великой Отечественной войны. Поводом для привлечения к делам разведки, по версии бывшего помощника председателя КГБ СССР И.Е. Синицина, являлась его должность: «первый секретарь ЦК комсомола КФССР в годы Великой Отечественной войны по своей должности стал еще и начальником штаба партизанского движения в Карелии» (Синицин, 2015: 204). Однако это не так: штаб партизанского движения при штабе Карельского фронта возглавлял его начальник генерал-майор Вершинин С.Я. Организацией партизанской работы занимался член Военного совета фронта генерал-майор Куприянов Г.Н., первый секретарь Компартии Карелии. Помощником начальника штаба по комсомольской работе являлся секретарь ЦК ЛКСМ по военной работе Королев Н.С. Андропов же персонально отвечал перед ЦК ВЛКСМ за организацию подпольной работы комсомольцев и молодежи на оккупированной территории республики.