<…> Дружба Отто с Бухариным продолжалась до 1929 года. В 1929 году Бухарин был изгнан из «Правды» и из Коминтерна. И именно Отто, его старый товарищ, произнес в ЦК самую желчную речь <…> Когда опасность нависала над самим Отто, эмоций для него не существовало» (Куусинен А., 1991: 212–213). Не эта ли линия поведения была рекомендована молодому ученику?
Политическую же защиту от обвинений для Андропова обеспечивали представители партийной группировки, членом которой он являлся: Маленков – Шкирятов – Михайлов. Сценарий участия второго секретаря ЦК Компартии Карелии в конкретных событиях определяли также другие члены маленковской элиты – руководители отдела партийных, профсоюзных и комсомольских органов Г.П. Громов, заведующий отделом (тот самый секретарь ЦК ВЛКСМ по кадрам, который поддержал Андропова в ярославский период в 1938 г.) и его заместитель Е.И. Громов (именно он был руководителем делегации ЦК ВК(б), участвовавшей в памятном пленуме ЦК КП(б) КФССР 24–25 января 1950 г., на котором «снимали» Куприянова). Одним из ключевых участников был Г.В. Кузнецов, инспектор ЦК ВК(б), руководивший работой комиссии, которая осуществляла проверку работы карельской партийной организации. Он выступал с докладами о результатах работы комиссии на заседаниях Секретариата и Орбюро ЦК ВКП(б), а также на январском пленуме в Петрозаводске.
Нельзя недооценивать еще один фактор, немаловажный в условиях позднего сталинизма. Второй секретарь ЦК Компартии Карелии, ведающий промышленностью, неизбежно должен был работать в постоянном контакте с руководителями разного уровня из структур НКВД – МВД – МГБ. Территория республики была покрыта густой сетью лагерей ГУЛАГа. Обслуживание ББК, в который входил Беломорско-Балтийский канал, а также множество его различных предприятий, осуществлялись соответствующими ведомствами. Значительную часть рабочей силы в республике (лесная, деревообрабатывающая, целлюлозно-бумажная промышленность, добыча железной руды и нерудных строительных материалов и пр.) составляли заключенные. Лесную и бумажную промышленность в стране курировал Г.М. Маленков, который многие вопросы решал с Л.П. Берией.
В предвоенные годы в Карелии силами заключенных заготавливалось более 50 % всего объема лесозаготовок. Подобная тенденция сохранилась в послевоенный период. В этой связи примечателен следующий факт. 17 января 1948 г. в ЦК Компартии КФССР была получена телеграмма категории «Высшая правительственная», подписанная председателем Совета министров СССР И.В. Сталиным и секретарем ЦК ВКП(б) А.А. Ждановым. В тексте телеграммы содержалось предупреждение по поводу неудовлетворительного выполнения плана лесозаготовок. Указывалось, что руководители республики «примирились с отставанием» (Шлейкин, 2014: 203). Для обсуждения выхода из критической ситуации 21 января на бюро ЦК Компартии КФССР обсуждался вопрос о том, как выполняют план лесозаготовок заключенные в лагерях и лагпунктах МВД в Беломорском, Медвежьегорском, Сегежском, Олонецком, Пряжинском и Прионежском районах. Решили увеличить поощрительные выдачи заключенным хлеба, табака, муки. Ставилась задача: направлять ежедневно на лесозаготовки 12 тыс. человек (там же: 204). 1 апреля на бюро ЦК Компартии обсуждался вопрос о приеме спецпоселенцев – бывших власовцев и «указников» (колхозников, выселенных за невыработку обязательного минимума трудодней). Планировалось принять около 6 тыс. человек. Плановые цифры по выходу на лесозаготовки во втором квартале 1948 г. установили следующие: 5 тыс. человек гражданского населения и 10 тыс. спецконтингента. В апреле 1948 г. в Москву было направлено письмо руководства республики зам. председателя Совета министров СССР Л.П. Берии о нереальности плана заготовок на 1948 г. и просьбой об уменьшении плана (там же: 206–207).
О.В. Куусинен, политический тяжеловес в советском руководстве страны, оказал Ю.В. Андропову содействие в последующем выдвижении. Здесь можно предложить следующее объяснение прагматического характера с его стороны. 26 апреля 1951 г. Куусинен был на совещании у Сталина (21.00–22.25), в котором принимали участие В.М. Молотов и Вилле Песси, генеральный секретарь Компартии Финляндии (см.: Исторический архив. 1997. № 1. С. 21). Сталина беспокоила ситуация, сложившаяся в компартии Финляндии в начале 1950-х гг.: в партии появились конфликты и разногласия в руководстве. Генеральный секретарь КПФ Вилле Песси считался надежным коммунистом: он прошел школу становления в период активной деятельности Коминтерна.
Из личного дела Вилле Песси
(РГАСПИ. Ф. 495. Оп. 269. Д. 17).
1927–1930 гг. – учеба в Ленинградском отделении коммунистического университета нацменьшинств Запада (ЛОКУНМЗ).
В течение 5 месяцев находился в Красной Армии (3 месяца в качестве политработника и 2 месяца – в строю).
В 1929–1930 гг. в течение 3-х месяцев участвовал в проведении коллективизации.
В 1931–1932 гг. работал в Загранбюро ЦК Компартии Финляндии в Москве.
1933–1934 гг. – обучение в Международной Ленинской школе в Москве.
В 1935–1944 гг. находился в тюрьмах и концлагерях Финляндии. После заключения перемирия СССР и Финляндии в 1944 г. был освобожден.
В. Песси осенью 1944 г. стал генсеком КПФ, с 1945 г. – депутатом сейма Финляндии. Однако его позиции в руководстве партии пошатнулись: многих молодых партийцев не устраивала политика руководства компартии, они требовали замены генерального секретаря на IX съезде КПФ осенью 1951 г. Руководство КПФ обсуждало вопрос о его замене. Однако в тайных переговорах у Сталина 26 апреля было принято решение, что Песси сохранит свой руководящий пост. На IX съезде КПФ в ноябре 1951 г. он был вновь избран генсеком партии и членом политбюро (там же: 103).
На переговорах И.В. Сталина, В.М. Молотова, О.В. Куусинена и В. Песси в апреле 1951 г. проблемы Финляндии обсуждались в связи с северо-западным регионом СССР. Еще с 1920-х – 1930-х гг. в Коминтерне, а также в советском руководстве сложилась традиция рассматривать Финляндию в более тесной связке с прибалтийскими государствами, а не со скандинавскими странами. В послевоенные годы подобный взгляд в сталинской тайной дипломатии сохранился, хотя Прибалтика являлась частью СССР. Однако советскому руководству приходилось непросто в попытках выкорчевывания в новых советских республиках т. н. «буржуазного национализма». В решении вопросов северо-западного региона и Финляндии к мнению О.В. Куусинена относились как к оценке авторитетного и глубокого эксперта и знатока. По свидетельству Айно Куусинен, «Сталину он был необходим, это был его «логос». Сталин мало знал о капиталистических странах, о дипломатии, а Куусинен был искусный дипломат, хорошо знал обстановку в других странах. Он устраивал Сталина еще и тем, что всегда оставался в тени <…> Он умел так ловко изложить Сталину свои предложения, что тот принимал мысли Отто за свои собственные» (Куусинен А., 1991: 210).
Однако у Куусинена был серьезный недостаток: как отметила А. Куусинен, «у Отто не было абсолютно никаких организационных способностей» (там же: 35). Это был политик, теоретик, работа его проходила «за кулисами» (см. там же: 214). В Советском Союзе, особенно после «ленинградского дела», ощущалась острая нехватка нестандартно мыслящих, опытных руководителей, хорошо знающих северо-запад и Скандинавию. Вот тогда и прозвучала кандидатура молодого и уже опытного партийного работника из Карело-Финской ССР Юрия Андропова. Он был необходим Куусинену как перспективный работник в области тайной дипломатии, способный организовать реализацию внешней политики советского руководства и взаимодействие с компартиями за рубежом. Эта работа требовала знаний, опыта, способностей. В этой связи примечательна рукописная характеристика Песси, написанная Отто Куусиненом по просьбе руководства ЦК ВКП(б): «Песси является убежденным коммунистом, серьезно и ответственно относится к работе. Но в сложной послевоенной обстановке чувствует себя политически и теоретически недостаточно подготовленным для порученной ему руководящей работы. В этом заключается причина его излишней настороженности и неуверенности» (РГАСПИ. Ф. 495. Оп. 269. Д. 17. Л. 138). В условиях развернувшейся холодной войны СССР с Западом интересы внешней политики СССР требовали проведения постоянной работы и организации контактов с руководителями зарубежных компартий, чтобы они оставались в орбите советского влияния.
В своих воспоминаниях И.Е. Синицин сформулировал причину, почему О.В. Куусинен, «крупный, международного масштаба деятель», способствовал продвижению молодого Андропова в Москву: «видный деятель КПСС и Коминтерна явно «положил глаз», что называется, на молодого и талантливого партийца Андропова. Он явно увидел в нем, как и Сталин, достаточно перспективного деятеля <…> Юрий Андропов стал любимым учеником Куусинена» (Синицин, 2015: 215). Уже 21 июня 1951 г. Андропов был утвержден инспектором ЦК ВКП(б). В этой должности он занимался вопросами работы партийных организаций прибалтийских республик. Однако нельзя согласиться с трактовкой Синицина по поводу последующего передвижения Андропова в 1953 г. на работу в МИД. Он указал неверную причину: «Маленков решил почистить аппарат ЦК от работников, принятых в аппарат с согласия Сталина. Неизвестного ему молодца из былинной Карелии Маланья, как называли Маленкова его друзья-соперники за женоподобный вид и писклявый голос, направил в МИД заведующим 4-м европейским отделом» (там же). Как отмечалось выше, Маленков хорошо знал Андропова, он не был инициатором указанного кадрового передвижения.
А вот другое мнение, высказанное И.Е. Синициным, важно отметить. Он утверждал, что «первым учителем и покровителем Андропова в области тайной дипломатии был О.В. Куусинен, сыгравший решающую роль в его жизни» (там же: 211). В чем это проявилось? По оценке Синицина, «многие качества Андропов перенял именно у Куусинена: мудрая осторожность, скрытность, умение и желание действовать за кулисами, равнодушие к почестям и наградам» (там же: 212). В связи с данной характеристико