29 декабря 1949 г. по поручению Маленкова секретарь ЦК ВКП(б) П.К. Пономаренко и А.Л. Дедов представили проект постановления ЦК ВКП(б). В окончательной редакции в числе тех, кто готовил проект постановления Оргбюро, значатся фамилии: Куприянов, Кузнецов Г., Андропов, Шкирятов, Суслов, Пономаренко, Хрущев, Маленков (там же. Л. 113–114). Следует отдать должное Г.Н. Куприянову. Зная о приближающейся развязке и находясь под тяжелым психологическим давлением в сложившейся ситуации, он подготовил отчет о работе ЦК КП(б) КФССР за период с ноября 1944 г. по сентябрь 1949 г. Этот отчет был утвержден на заседании бюро ЦК Компартии Карелии 26 сентября 1949 г. На следующий день, 27 сентября, 16-страничный отчет, напечатанный через одинарный интервал, был отправлен Сталину. Куприянов писал: «Сталину Иосифу Виссарионовичу <…> Докладываем Вам, т. Сталин, о выполнении постановления 22 ноября 1944 г.» (там же. Л. 117–118). Воспитанный в партийной системе и хорошо знакомый с ее правилами, в сложившейся ситуации карельский руководитель мог надеяться только на снисхождение и милость партийного вождя в отношении своей собственной судьбы. Возможно, поэтому он избежал расстрельного приговора, на чем настаивал Маленков.
Постановление Оргбюро ЦК ВКП(б) от 16 января 1950 г. было распечатано и отправлено в адрес ЦК КП(б) КФССР, в т. ч. 25 экземпляров – для райкомов республики и Петрозаводского горкома партии. Однако, по невнимательности работников аппарата (для того времени – чрезвычайное происшествие), в распечатке оказалась указана неверная дата – 10.01.1950. В материалах дела на оригинале текста для распечатки исправлено – 16.01 (там же. Л. 108). А поскольку в Карелию уже отправили экземпляры с неправильной датой, до сих пор в литературе имеет хождение именно она. Эта же неверная дата называется и в материалах третьего пленума ЦК КП(б) КФССР, состоявшегося 24–25 января 1950 г., на котором «снимали» Куприянова и искореняли «куприяновщину», хотя к тому времени он уже не был партийным руководителем республики. В постановлении данного пленума также указана неверная дата.
Постановление ЦК ВКП(б) «О работе ЦК КП(б) Карело-Финской ССР» от 16.01.1950 г. имело конкретный объект критики – руководителя партийного органа республики. После того как вопрос был решен, постановление в целом вдруг оказалось неактуальным. Об этом свидетельствует факт, что уже 27.02.1950 г. оно было снято с контроля в аппарате ЦК ВКП(б) и списано в архив помощником Маленкова Сухановым Д.Н. (РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 118. Д. 693. Л. 166). Так закончилась история почти 12-летнего руководства Г.Н. Куприянова партийной организацией Карелии.
Судьба Куприянова, таким образом, была решена в Москве, об этом знали все руководители республики. Однако ему пришлось пройти еще через одно партийное чистилище – политическую экзекуцию на пленуме в Петрозаводске 24–25 января 1950 г. Руководству партии понадобился этот изощренный сценарий унижения недавнего непререкаемого в республике руководителя. Чей конкретно сценарий был реализован – маленковский, бериевский, коллективный, аппаратный – не столь важно. Система сталинизма успешно продемонстрировала свою назидательную функцию не только в отношении самого Куприянова, но и всей карельской номенклатурной элиты. На пленуме присутствовало более двухсот человек – партийные, советские работники, руководители общественных организаций. Каждый из участников третьего пленума, по задуманному сверху сценарию, должен был извлечь для себя уроки из показательного процесса по избиению их бывшего партийного руководителя.
В условиях апогея сталинизма это напоминало показательные судебные процессы 1930-х гг. над известными руководителями партии. В качестве унизительного и поучительного урока подобный опыт был использован в Грузии в 1952 г., когда Сталин поручил Берии провести пленум ЦК Компартии республики, связанный с «мингрельским делом». Это были назидательные уроки – напоминание вождя о полной зависимости политического и физического существования партийных функционеров любого уровня от его личной воли. Данный факт является подтверждением предположения, что главным автором идеи и сценаристом партийного пленума в Карелии в январе 1950 г. был И.В. Сталин.
Московскую делегацию на III пленуме ЦК Компартии Карело-Финской ССР возглавлял зам. заведующего отделом партийных, профсоюзных и комсомольских органов ЦК ВКП(б) Громов Е.И., с докладом выступил Кузнецов Г.В. – инспектор ЦК ВКП(б). Воспитанные в сталинской политической системе участники пленума 24–25 января 1950 г. показали себя достойными функционерами партийной организации – они действовали по неписаным правилам поведения. Каялись все без исключения – в попутчики к Куприянову не хотел никто. Для выступлений в прениях записалось 54 человека, за два дня работы пленума выступило 34 человека, включая самого Куприянова (НА РК. Ф. П-8. Оп. 1. Д. 3940. Л. 2).
В своем выступлении Г.Н. Куприянов признавал «огромные недостатки и ошибки» в руководстве партийной организацией республики, критиковал себя и других руководителй республики – Андропова Ю.В., Прокконена П.С., Виролайнена В.М. Он раскаивался по поводу фактов, озвученных в докладе московской делегации. В частности, Куприянов с запоздалым сожалением вспоминал о допущении «безобразного факта», связанного с «рыбным делом» в Беломорске, – увольнением Вичурина, проводившего ревизию, который «разоблачил жуликов». Партийный руководитель признавал собственную вину в том, что получил от Вичурина несколько заявлений, но отказался принять его – защитила Вичурина КПК в Москве (НА РК. Ф. П-8. Оп. 1. Д. 3942. Л. 4). Другим болезненным обвинением для Куприянова, обнародованном в докладе инспектора ЦК ВКП(б) Г.В. Кузнецова, была его роль в денежной реформе в декабре 1947 г. По заявлению докладчика, Куприянов был «лично замешан» в неприглядной истории с обменом денег. В выступлении на пленуме объяснение партийного руководителя республики выглядело неубедительно – виновником признавался адъютант, несвоевременно выполнивший поручение своего начальника о внесении вклада из личных средств в сберкассу в размере 2500 руб. (там же. Л. 12). Об угнетающем психологическом состоянии Куприянова в связи с данным делом свидетельствует архивный документ – трехстраничная рукописная вставка в текст выступления на III пленуме для стенограммы заседания, которая сделана рукой Куприянова через несколько дней после пленума (там же. Л. 12–14). Огромные пробелы между строками, словами (всего по 4–5 слов в строке) создают впечатление клинически болезненного случая. Попытка выгородить себя в данной истории не снимала обвинения с руководителя республиканской организации: почему оказался возможным подобный вопиющий прецедент – зафиксированный факт участия ряда партийных, советских, хозяйственных работников, а также их родственников в нарушении правил проведения денежной реформы? Возникал и другой вопрос: из какого источника просочилась информация о строго засекреченной операции по обмену старых денег на новые? Подобные деяния (или бездействие) могли квалифицироваться как нарушение нескольких статей уголовного кодекса.
Бдительные работники Управления кадров ЦК ВКП(б) выявили серьезные нарушения в кадровой политике в Карелии, о чем говорилось в докладе Г.В. Кузнецова. В выступлении на пленуме 24 января 1950 г. Куприянов дал нелицеприятную персональную характеристику целой группе своих выдвиженцев: Малышеву А.И., Трофимову А.А., Васильеву В.И., Бесперстову Н.И., Ракчееву С.С. Наиболее резко он критиковал председателя Комитета культурно-просветительных учреждений Власова И.В., проявившего, по терминологии Куприянова, особое угодничество и подхалимство, злоупотребление доверием своего покровителя. Власов многие годы был одним из наиболее доверенных лиц первого секретаря ЦК Компартии республики Уроженец Ленинграда (1905 г.), член ВКП(б) с 1925 г., в 1933 г. он прибыл в Петрозаводск, в 1941–1944 гг. являлся зав. оргинструкторским отделом ЦК КП(б) КФССР. В годы войны Куприянов возложил на него персональное руководство организацией подпольной деятельности в оккупированных районах республики. Однако в биографии Ивана Власова был серьезный пробел – руководящий партийный работник имел лишь начальное образование. Начальную городскую школу он закончил еще в дореволюционном 1915 г., затем поступил в городское училище, но проучился недолго. Когда Куприянов рекомендовал Власова в 1940 г. на должность зам. заведующего отделом кадров ЦК Компартии Карело-Финской ССР, каким-то образом в документах в графе «образование» появилась строка – незаконченное среднее. Однако в нескольких характеристиках зав. отдела главного партийного органа республики по-прежнему констатировался уровень образования – «начальное», «низшее».
Из личного дела Власова Ивана Владимировича
(НА РК. Ф. П-3. Оп. 6. Д. 1780).
1920-е – начало 1930-х гг. – следователь Ленинградского уездной, окружной Контрольной комиссии ВКП(б); инспектор, инструктор, зав. контрольно-плановым сектором Ленинградской областной Контрольной комиссии Рабоче-крестьянской инспекции.
1932–1933 – зам. руководителя сектора проверки исполнения Ленинградской областной КК РКИ.
1933–1934 – зав. орготделом Карельской областной Контрольной комиссии ВКП(б).
1934 – зам. председателя Карпрофсовета.
1934–1936 – инструктор отдела руководящих партийных органов (ОРПО) Карельского обкома ВКП(б).
1936–1938 – зам. зав. ОРПО, зав. сектором учета руководящих кадров обкома партии.
1939–1941 – зам. зав. отделом кадров обкома, ЦК КП(б).
При выдвижении на руководящую партийную должность в ЦК Компартии КФССР в справке-объективке и листке по учету кадров Власова И.В. каким-то образом изменился не только статус образования выдвиженца, но и должность, занимаемая им в 1933–1934 гг.: сравнительно невысокая должность зав. орготделом Контрольной комиссии Карельского обкома партии трансформировалась в более краткое наименование в анкете – зав. орготделом Карельского обкома партии – значительная разница в карьерном статусе.