Точно так же вел себя т. Куприянов и до последнего своего дня пребывания в г. Петрозаводске.
На пленуме ЦК т. Куприянов выступил с непартийной речью, замазывающей свои ошибки. С целью уйти от критики т. Куприянов заявил, что он до отъезда из Москвы виделся с секретарем ЦК ВКП(б) тов. Пономаренко и с Вами, и что Вы заявили Куприянову о том, что вопрос в КПК рассматриваться не будет. Я, выступая на пленуме ЦК, заявил, что это выступление т. Куприянова есть одна из попыток уйти от критики членов ЦК.
Вообще все поведение т. Куприянова до слушания отчета в ЦК ВКП(б) и в особенности после решения вопроса о его снятии я считаю непартийным. Т. Куприянов задолго до слушания отчета по существу перестал руководить организацией. Дело доходило до того, что он не выходил на работу, мотивируя это своей болезнью. Т. Яковлев [Я.В.] (зав. особым сектором), ходивший на квартиру т. Куприянова, заявил мне, что Куприянов не болеет, а просто увиливает от работы.
После первой поездки т. Куприянова в ЦК ВКП(б), когда отчет не состоялся, т. Яковлев рассказывал мне, что всю дорогу в вагоне т. Куприянов беспробудно пьянствовал.
После отчета в ЦК ВКП(б) 26 или 27 декабря[44] т. Куприянов, пригласив к себе учащихся ВПШ[45] т.т. Кузнецова, Дильденкина, Ванюшова, а также т.т. Папанина И.Д., работника ЦК KП(б) т. Колмовского, устроил пьянку. Мне позвонил инспектор ЦК ВКП(б) тов. Кузнецов и попросил справку по сельскому хозяйству, которая находилась у т. Куприянова. Я пошел в номер к Куприянову и сказал ему, что надо идти в ЦК ВКП(б), однако т. Куприянов находился в сильном опьянении. На другой день я заявил т. Куприянову, что я считаю его поведение неправильным, и довел об этом до сведения инспектора ЦК ВКП(б) т. Кузнецова. Отъезжая из Петрозаводска, т. Куприянов с помощью угодников организовал прощание, и я думаю, что следствием такого его поведения явилось то, что провожать его на вокзал явилась целая группа школьников (человек 20–15).
5. На протяжении 10 лет работы в Карело-Финской республике я лично встречался с т. Куприяновым вне служебной обстановки 4 или 5 раз.
Один раз это было на приеме, который устраивали для военных он и т. Виролайнен 1 мая 1947 года. Я был с женой. Кроме меня был т. Фролов (тогда командующий округом, несколько генералов, т. Виролайнен, т. Горбачев, т. Тайми и несколько человек, фамилии которых я не помню).
Другой раз в 1948 г. в годовщину Октябрьской революции меня пригласил в гости бывший секретарь ГК КП(б) т. Васильев. Кроме меня там были: т. Куприянов, т. Королев (зав. отделом парторганов), т. Дильденкнн (зав. отделом пропаганды).
Третий раз это было в годовщину Октябрьской революции в 1949 году. Меня пригласил в гости т. Королев. Там присутствовали: Куприянов, Цветков (секретарь ЦК КП(б) и т. Басов [Н.Н.] (секретарь ГК КП(б).
2 другие встречи с т. Куприяновым имели место на встрече, посвященной 25-летию республики. Встреча эта была официальной и проходила в здании Совета Министров.
6. При проверке расходования золотого фонда на подпольные нужды в годы Отечественной войны нами установлено, что бывший зав. орготделом ЦК КП(б) т. Власов И.В. неправильно оформлял выдачу золотых вещей без проставления веса последних. Это создает подозрения о серьезных злоупотреблениях.
По указанию т. Куприянова т. Власов выдал около 80 гр. золота бывшему командующему фронтом генерал-полковнику Фролову и бывшему зам. председателя Совнаркома т. Исакову; примерная стоимость выданного золота около 7–8 тысяч рублей.
7. Серьезной ошибкой т. Куприянова и т. Виролайнена считаю постановку вопроса о завозе в республику населения ингерманландской национальности. Виролайнен и Куприянов добились разрешения на ввоз без ведома бюро ЦК КП(б). Между тем, как показала проверка, многие из прибывших ингерманландцев настроены явно националистически, выражают антисоветские настроения, некоторые из них открыто говорят о том, что приехали в республику с целью быть поближе к Финляндии, чтобы при случае перейти границу,
В настоящее время нами поставлен вопрос о прекращении завоза в республику лиц ингерманландской национальности.
Указанные ошибки т. Куприянова и его непартийное личное поведение могли длительное время проходить безнаказанно потому, что члены бюро ЦК КП(б), секретари ЦК и в частности я, как второй секретарь, беспринципно мирились с этими явлениями, боялись портить отношения с т. Куприяновым, ни разу не поднялись до принципиальной критики его поведения.
Сейчас, когда проходят партийные активы с обсуждением постановления ЦК ВКП(б), когда коммунисты подвергают беспощадной критике наше неправильное поведение и серьезные ошибки, недопустимость такого поведения стала особенно очевидна.
Полностью признавая свою личную ответственность за создавшееся положение, я приложу все силы, чтобы практической работой доказать свое желание как можно скорее исправить допущенные ошибки.
Член ВКП(б) с 1939 г., п[артийный] б[илет] № 2605010
Андропов
РГАСПИ. Ф. 589. Оп. 3. Д. 6265. Т. 1. Л. 146–151. Машинописная копия.
Среди показаний, представленных в деле Куприянова, были факты не только политического и нравственно-этического характера. Расследование некоторых сюжетов могло привести к уголовным делам. Это касалось, например, таких фактов, как расходование золотого фонда на подпольные нужды в годы Отечественной войны. Неправильное оформление выдачи золотых вещей без проставления веса последних создавало подозрения о серьезных злоупотреблениях. Золотые и серебряные вещи (монеты, часики, кольца и пр.) предназначались для подпольщиков, направляемых в тыл противника, с целью обмена на продукты питания в оккупированных районах.
Расследование «рыбного дела», «спиртового дела», нарушений во время проведения денежной реформы в декабре 1947 г., искажение статистики и приписки в лесной промышленности, сельском хозяйстве, рыболовной отрасли потребовали привлечения к разбирательству многих участников – одних в качестве подозреваемых, других как свидетелей и очевидцев, третьих в роли экспертов.
Для освещения ситуации в КПК привлекалась большая группа ответственных партийных работников Карело-Финской ССР: Васильев В.И. (второй секретарь Петрозаводского горкома партии в 1947–1950 гг.), Крючков Я.С. (зав. сельскохозяйственным отделом ЦК КП(б), в 1950–1952 гг. – зам. председателя Совета министров КФССР), Чернышева М.Д. (зам. зав. отделом партийных, профсоюзных и комсомольских органов ЦК КП(б) республики), Свидский А.А. (зам. зав. отделом тяжелой промышленности ЦК Компартии), Яковлев Я.В. (зав. особым сектором ЦК КП(б), Жуков А.И. (помощник первого секретаря ЦК КП(б) КФССР в 1946–1950 гг.), Ипатов К.А. (лектор отдела пропаганды и агитации ЦК КП(б) КФССР), Корочкин В.И. (первый секретарь Сортавальского райкома партии), Кустов Н.А. (зав. сельскохозяйственным отделом Сортавальского райкома партии), Лавров С.И. (секретарь партийной организации завода № 789 («Авангард»), в 1946–1948 гг. – председатель исполкома Петрозаводского горсовета), Луговской М.Е. (зам. зав. отделом пропаганды Петрозаводского горкома ВКП(б).
Письменные показания представили ответственные советские работники республики: Горбачев М.В. (зам. председателя Президиума Верховного Совета КФССР), Малышев А.И. (министр лесной и целлюлозно-бумажной промышленности КФССР), Анхимов Н.М. (министр сельского хозяйства КФССР), Карахаев Н.Ф. (зам. министра лесной и бумажной промышленности КФССР, в годы войны – зав. военным отделом ЦК Компартии), Власов И.В. (председатель Комитета по делам культурно-просветительных учреждений при Совете министров КФССР; в годы войны – зав. оргинструкторским отделом ЦК Компартии), Колосенок С.В. (начальник управления по делам искусств при Совете министров КФССР), Иванов В.А. (начальник управления сельского хозяйства при Совете министров КФССР, в 1948–1949 гг. – зав. сельскохозяйственным отделом ЦК Компартии), Хилиль В.И. (начальник Главного управления КФССР по делам литературы и издательства, в 1946–1947 гг. – ответственный редактор журнала «На рубеже»). Привлекались также ответственные хозяйственные работники и специалисты: Коновалов Н.Т. (зав. рыболовным пунктом в Беломорском районе), Ерохин С.П. (ответственный работник лесной промышленности), Шалаев М.П. (ответственный работник сельского хозяйства).
К выяснению многих деталей, связанных с работой и поведением руководителя партийной организации республики, привлекались представители силовых ведомств: Серебряков Б.П. (министр внутренних дел КФССР в 1946–1950 гг.), Сафонов В.П. (пом. прокурора в Заонежской прокуратуре), а также адъютанты и сотрудники охраны: Шуклин С.С. (адъютант первого секретаря ЦК КП(б) КФССР), Зайцев Г.М. (сотрудник НКВД – МГБ, в годы войны – адъютант Куприянова Г.Н.), Загрядский И.А. (сотрудник НКВД – МГБ).
Целую группу свидетелей составили представители средств массовой информации: Чернышева Т. (собкор газеты «Комсомольская правда»), Моносов И.М. (редактор республиканской партийной газеты «Ленинское знамя»), Трофимов Ф.А. (зам. редактора республиканской партийной газеты «Ленинское знамя»), Кликачев А.И. (зав. отделом партийной жизни республиканской газеты «Ленинское знамя»), Сулимин С.И. (редактор журнала «На рубеже», зам. редактора газеты «Ленинское знамя»), Крючкова П.Ф. (литературный работник, редактор). Были подключены также руководители Союза писателей республики: Тимонен А.Н. (председатель Союза писателей КФССР), Широнин В.А. (секретарь Союза писателей КФССР). В числе свидетелей оказались ученые и преподаватели: Машезерский В.И. (кандидат исторических наук, ученый секретарь президиума Карело-Финской научно-исследовательской базы АН СССР, зав. сектором истории; с 1950 г. – директор Института языка, литературы и истории Карельского научного центра АН СССР),