5 июля 1983 года Андропов собрал секретарей ЦК и перечислил важнейшие задачи. Аппарату ЦК укреплять связи с обкомами, чтобы лучше знать положение дел. Наладить контроль и изучать кадры, чаше выезжать на периферию.
Отдельно он говорил о дисциплине.
— По Москве, — возмущался генеральный секретарь, — в рабочее время бродят тысячи бездельников. Как правило, управленцев, сотрудников научно-исследовательских институтов. Подтягивание дисциплины — это не кампания, а долговременная задача.
28 июля на заседании политбюро председатель Госплана Николай Байбаков и министр финансов Гарбузов нарисовали тревожную картину положения в экономике.
Что по этому поводу сказал Андропов?
— Будем говорить не только о проблемах, а о людях, которые стоят за ними. Дела идут неважно, а руководители министерств, областей — в отпусках, потому что летом — лучшая пора! Отозвать немедленно — там, где плохо обстоят дела. Повышение дисциплины, ответственности — это, прошу учесть, не кампания, это постоянные факторы. Предупреждаю всех!
Разговаривая с председателем Совета министров России Воротниковым, Андропов недоумевал:
— Зачем продавать товары, которые не продаются? Почему нет носков, полотенец? Почему в ЦК идут простейшие просьбы — до гуталина и зубных щеток? Все просят, ноют, уповают на центр. Так легче.
Но не понимал, что существующая экономическая система не в состоянии обеспечить людей тем, что им нужно, и не пытался понять.
Один из руководителей отдела ЦК по соцстранам Георгий Шахназаров осторожно заговорил с Андроповым о том, что военные расходы очень велики, стране трудно. Зачем тратить такие деньги на создание океанского флота, строить авианосцы, заводить военно-морские базы в странах третьего мира?
— Все дело как раз в том, что основные события могут разгореться на океанах и в третьем мире, — возразил Андропов. — Туда, в развивающиеся страны, перемещается поле битвы. Там поднимаются силы, которых империализму не одолеть. И наш долг им помочь. А как мы сумеем сделать это без сильного флота, в том числе способного высаживать десанты?
— Юрий Владимирович, — взмолился Шахназаров, — ведь мы себе живот надорвем. Мыслимо ли соревноваться в гонке вооружений, по существу, со всеми развитыми странами, вместе взятыми? Андропов ему ответил:
— Ты прав, нам трудно. Но мы еще по-настоящему не раскрыли и сотой доли тех резервов, какие есть в социалистическом строе. Много у нас безобразий, беспорядка, пьянства, воровства. Вот за все это и взяться бы по-настоящему, и я тебя уверяю, силенок у нас хватит.
Георгий Шахназаров понял, что продолжение разговора бессмысленно.
— Он поддержал тезис, — вспоминал начальник информационно-аналитического управления разведки генерал-лейтенант Николай Леонов, — что Советский Союз должен иметь военный потенциал, равный суммарному потенциалу Соединенных Штатов, остальных стран НАТО и Китая. Когда мы услышали от него эту формулу, то, скажу честно, потеряли дар речи.
А ведь положение было катастрофическим. К моменту избрания Андропова генсеком в ряде областей ввели талоны на продукты. Даже по признанию тогдашнего главы Совета министров РСФСР Виталия Воротникова, уже невозможно стало вести огромное народное хозяйство страны старыми методами. Госплан, Госснаб, Министерство финансов были не в состоянии проворачивать маховик экономического механизма. Настоятельно требовались реформы...
Увы! «Единственное, — пишет Крючков об Андропове, — в чем он, и, пожалуй, не без некоторых оснований, считал себя профаном, так это область экономики, чего он, кстати, и не скрывал».
1 июля 1983 года на заседании политбюро Андропов предложил перераспределить обязанности между секретарями ЦК в связи с тем, что переведен в Москву Григорий Васильевич Романов. Ему поручили не только отдел оборонной промышленности, но и отдел машиностроения. Дальше Андропов заговорил на общие темы:
— Секретариату следует сосредоточиться на основных вопросах. Госплан устранился от решения многих назревших вопросов развития экономики, мало проявляет инициативы. Главная задача — активизировать работу Госплана, и именно по важнейшим направлениям развития нашей экономики... Второй вопрос — это уборка урожая.
Мы должны обратить серьезное внимание на высокое качество уборки, то есть на своевременную жатву, обмолот и ликвидацию потерь. Нечего греха таить, мы еще очень много теряем зерна и другой продукции при уборке урожая... Следующий вопрос — это вопрос о контроле и проверке исполнения. Это наш грех, что мы мало вызываем министров для отчета в отделы и к секретарям ЦК. Очень много дел приходится нам иметь с бумагами, потому что поток их по-прежнему очень большой. Нельзя ли поставить задачу сокращения переписки на пятнадцать—двадцать процентов? У нас принято хорошее решение о том, чтобы бумаги по своим размерам были ограничены пятью—восемью страницами. Я не хочу сводить это дело к тому, чтобы оно имело фатальный характер. Но, как правило, по большинству вопросов нельзя допускать разбухания бумаг... Главная работа — это работа с кадрами и проверка исполнения, организаторская работа. По-моему, необходимо усилить партийно-политическую работу...
Члены политбюро заседали в своем кругу. Логично было бы предположить, что обсуждение будет деловым. Однако и при Андропове все шло по давно установленному ритуалу. Члены политбюро восхищались тем, как правильно говорил Юрий Владимирович, как он все точно подметил и теперь они будут действовать по-новому, хотя ничего, кроме банальностей, которые тысячу раз звучали в зале заседаний, он не произнес.
Начал Черненко:
— Я считаю, товарищи, что Юрий Владимирович очень правильно поставил все вопросы. Это самые злободневные вопросы... Постановка вопроса вами, Юрий Владимирович, совершенно правильная.
— Все, о чем говорил Юрий Владимирович, — это принципиальная установка, — вторил ему Горбачев, — и мы ее должны принять к непосредственному исполнению. В вашем выступлении, Юрий Владимирович, прозвучало то, что должно послужить основой стиля работы каждого секретаря, заведующего отделом и секретариата в целом. Очень много времени уходит у нас на подготовку документов, на чтение бумаг...
— Я хочу высказать слова большой благодарности за то доверие, которое мне оказано, — сказал Романов. — Я полностью поддерживаю высказанное Юрием Владимировичем предложение...
— Я полностью согласен с предложением Юрия Владимировича, — заметил Долгих, когда до него дошла очередь, — о том, чтобы всем нашим работникам, в том числе и секретарям ЦК, чаще выезжать на места, разговаривать с руководителями, рабочими коллективами, знакомиться с производством не по справкам, а на месте, выступать перед ними...
А реальные проблемы государства едва затрагивались. Как-то между делом Андропов заметил:
— Вопрос о валюте, я хочу сказать, необходимо ставить очень серьезно. Нефть дешевеет, газ тоже дешевеет...
За экономические дела он брался с осторожностью, в хозяйственных вопросах чувствовал себя неуверенно.
«Андропов, по-моему, был реформатором жесткого типа, — рассказывал один из его дежурных секретарей. — Закрутить потуже гайки, а потом еще туже. Он завел новый порядок приема первых секретарей обкомов. Хочешь поговорить — сначала побеседуй с помощником Андропова Владимировым. Тот должен подготовить справку о вопросе и состоянии дел в области. А у кого все было гладко? Вместо разговора намечалось намыливание холки. И секретари обкомов, узнав про новый порядок, разворачивались и уходили».
22 ноября 1982 года к нему напросился на прием Александр Павлович Филатов, первый секретарь Новосибирского обкома. Он просил выделить области, пострадавшей от засухи, двести тысяч тонн концентратов.
— Насчет зерна сходи к Тихонову, — посоветовал Филатову новый генсек. — А то мне неудобно: только пришел и сразу хозяйственные вопросы взялся решать...
Отдельному человеку генеральный секретарь мог помочь. Всей стране — нет.
6 марта 1983 года мать очень популярной в те времена польской эстрадной певицы Анны Герман отправила Андропову письмо. Анна Герман умерла от рака. Семилетний сын остался на руках у бабушки. Ее мать напомнила Андропову о своей драматической судьбе. Ее муж и брат были в 1937 году арестованы, попали в лагерь, где и погибли. Второй муж вступил во время войны в польскую армию,сформированную на территории Советского Союза, и погиб в бою.
Оказавшись после смерти дочери в трудном положении, мать певицы просила Андропова о денежной компенсации за мужа и брата. Через несколько месяцев письмо попало к Андропову. 19 августа 1983 года он написал записку председателю Совета министров Тихонову:
«Думаю, что нужно найти пути для того, чтобы оказать помощь семье Анны Герман.
Прошу рассмотреть».
Просьба генерального секретаря воспринималась как поручение. По старым законам реабилитированным лицам полная компенсация неполученной заработной платы не полагалась. Выплачивали только двухмесячную зарплату. Но семье Анны Герман решили выдать четыре тысячи рублей (разумеется, польскими злотыми) через Исполком Союза обществ Красного Креста и Красного Полумесяца...
По словам Михаила Горбачева, Андропов лучше других знал обстановку в стране и понимал, чем грозит обществу нарастание проблем. Но Юрий Владимирович полагал, как и многие: стоит взяться за кадры, наведение дисциплины, и все придет в норму. Он остро реагировал на явления идеологического характера, но был равнодушен к обсуждению причин того, что тормозит прогресс в экономике, почему глохнут реформы...
Анатолий Сергеевич Черняев, который видел не одного генерального секретаря, очень скептически оценивает Андропова: никогда не испытывал пиетета к нему, не верил ни в его таланты, ни в его культурность и интеллигентность. Хотя умен, конечно, и чуть более образован, чем его коллеги. Он исподволь дирижировал диссидентским движением, считает Черняев, чтобы в борьбе с ним демонстрировать свою верность партии и идеологии, и особенно тем, от кого могло зависеть его продвижение к заветной цели. Его ведомство постоянно подпитывало антисемитизм. Андропов руководил пропагандистской травлей Сахарова, как и Солженицына, как многих других. При нем была создана всепроникающая система слежки за населением и набрана бесчисленная армия платных доносчиков во всех сферах...