Первым давал подсказки еще Ю. В. Андропов, разумеется, не напрямую, а напротив — под видом предупреждений: «Когда ослабевает руководящая роль компартии, возникает опасность соскальзывания к буржуазно-реформаторскому пути развития» [117. С. 2]. Кто был в курсе его деятельности, тот все понял и повел именно в сторону ослабления роли компартии.
Смерть, Она же Глава Печальная
Увы, это бывает со всеми, а особенно в 70 лет…
Человек это был изначально нездоровый, но «все мы смертны» (это его стихи). За всей этой высокой политикой, которую делают низкие люди, мы как-то забыли указать, что он еще был и поэт.
И ныне соглашаются, да: «…Факт есть факт: Андропов ладил более или менее благополучно со своими болезнями 20 лет, но как только достиг того, к чему всю жизнь стремился — высшей власти, — смерть подобрала его» [132. С. 7]. Ну и правильно: зачем он нужен, лишний свидетель?
А как это могло быть, рассказывает один из таких же чекистоненавистников, которого самого чуть не отравили: «Старый больной человек рассказывал мне:
«Я служил в аптеке 4-го управления, это кремлевская аптека. Временами приезжал человек. Он был из КГБ. Очень скромно держался. Приходил ко мне. Я был одним из тех, кто составлял лекарства для кремлевской больницы, только для больницы.
Этот человек просматривал рецепты и говорил: «Вот этому больному добавьте в порошок (таблетку, микстуру)…» — и давал мне упаковочку, там уже все было дозировано.
Смысл добавлений заключался в следующем: вместо срочного расширения сосудов лекарство, скажем, вызывало их сужение. А другая часть подобных лекарств начинала оказывать свое действие вообще через полгода или восемь-девять месяцев. Я старался не интересоваться такими больными. Что умирали — знал. Что другие, которые должны были бы поправляться, страдают и положение их необратимо ухудшается — тоже знал. Как не знать? Я просто ни с кем ни одним словом о них не обмолвился.
Я сознавал, в чем участвую, но любое неподчинение или несогласие означало мою немедленную смерть. Я совсем недавно понял: они поставили меня там как своего, рассчитывали на меня, ввели меня в штат и на эту должность, хотя в КГБ я не служил. Изучили меня, раскусили… Как слабого человека, подчинили себе.
Часто задаю себе вопрос: «А если бы я был сильной воли, выполнял бы приказы?». Не знаю. И с сильной волей, наверное, выполнял бы. Понимаете, некуда было деться…» [133. С. 82–83, прим.]. Интересно, нужны ли еще какие-то комментарии к приведенным свидетельствам с ретроспективой на т. н. «Дело кремлевских врачей»?
Знаю, что есть записка в ЦК, в сектор здравоохранения 4 генералов: так и так, мы люди далекие, но кажется, что тов. Ю. В. Андропова неправильно лечат.
Лично я и подозреваю, что кто-то из них…
Ю. В. Андропов был связан с такими циниками, которые, его же уничтожив, использовали его смерть в своих интересах: «Агент Ленинградского КГБ, вернувшийся из Москвы вскоре после смерти Андропова, сообщал: «Среди персонала 1 — го медицинского института, связанного с 4-м Главным управлением Минздрава СССР, циркулируют разговоры о загадочности смерти Генерального секретаря ЦК КПСС. По мнению ряда специалистов, в ГУ есть люди, которые на ранней стадии болезни Андропова умышленно вели неправильный курс лечения, что впоследствии привело к его безвременной кончине. На более поздней стадии ведущие специалисты страны были бессильны что-либо сделать, несмотря на все предпринимавшиеся ими меры. Люди, «залечившие» Андропова, связаны с группировкой (название условное) некоторой части партийных аппаратчиков в Москве, которым пришлись не по вкусу позитивные изменения и реформы, начатые Андроповым…» [84. С. 13].
Ну, Андропов умер, а и пришло вспомнить его установки, словами Остапа Бендера: «Действовать смело. Никого не расспрашивать. Побольше цинизма. Людям это нравится. Через
третьих лиц ничего не предпринимать. Дураков больше нет. Никто для вас не станет таскать бриллианты из чужого кармана. Но и без уголовщины. Кодекс мы должны чтить». Ну, тут и началось!..
До сих пор никак не остановится.
Дело было в Крючкове, Она же Глава, может быть, и последняя
Материалы, поступившие Гиммлеру от особо доверенной группы агентов, не проходили через отделы, а сразу оседали в его личных бронированных архивах: это были компрометирующие данные на вождей партии. А в 1942 г. Гиммлер положил в свой сейф первые компрометирующие документы на фюрера.
Всю страну опутал КГБ. Но был ли при этом сам Комитет свободен он такого же «внимания»?.. До какой-то степени нет. Когда Владимир Крючков стал Председателем КГБ, то из его бывшей вотчины, Первого Главка, на самые высокие посты перекочевало множество людей.
Но люди были им отобраны по четкому принципу: полностью зависимые.
Человек, на которого есть компромат, полностью зависим от того, кто этим компроматом владеет. А значит, этим зависимым человеком легко управлять и обеспечивать его послушание. Для КГБ это стандартная практика, и применялась она даже внутри самого КГБ. Например, В. Крючков, вместо того чтобы увольнять попавшихся на неблаговидных поступках чекистов, оставлял их на работе и даже повышал в должности: «Завербовав очередного шалуна на компромате, Крючков обеспечил себе его рабскую покорность» [81]. На том же партийном жаргоне говорили так: «Этот полностью мною управляем». (Вспомним и И. Серова).
Да, была вотчина Филиппа Бобкова, куда люди Крючкова не совались.
Второй Главк сначала возглавил Грушко, а потом — в конце января 1991 г. — Г. Ф. Титов.
Характеристику ему дают такую: «В Центре у Титова было прозвище «Крокодил». Коллеги его очень не любили, а подчиненные, за исключением небольшой группы протеже, боялись. Правда, начальство относилось к Титову благосклонно. Гордиевскому он запомнился как самый неприятный и беспринципный офицер КГБ» [135. С. 557]. Ну уж если предателю он показался такой стороной, то уж нам-то сам бог велел… «Самым большим его талантом, который он применял и в отношениях с начальством, и с агентами, была необузданная лесть. Ею-то он и подкупал и Трехольта, и Крючкова. Трехольту он показался «замечательным человеком» — знающим, веселым, полным шуток и анекдотов о советских руководителях». Я надеюсь, что про Юрия Владимировича он не осмеливался?
Но и это еще не все. Г. Титов провалил ценных агентов.
Норвежка Г. Хаавик во время войны работала в больнице медсестрой. Там она выходила советского военнопленного В. Козлова и помогла ему бежать. После войны работала в посольстве в Москве, где ей помогли встретить к тому времени женившегося былого возлюбленного. В 1950-м была завербована на этой почве. За 27 лет работы она смогла осуществить 250 встреч, поменяла 8 операторов. Работала секретаршей в МИДе, в том числе и у самого министра. Передала тысячи документов страны и НАТО. 27 января 1977 г., как только ее оператор А. К. Принципалов получил от нее документы, они тут же были схвачены. В кармане дипломата так и остались деньги для нее. Его отпустили. Разведчица твердила, что просто передавала письма для своего друга Козлова. Ее никто не слушал: наружное наблюдение давно выявило все связи. Через полгода она умерла в тюрьме. За время допросов у норвежской службы контрразведки сложилось мнение, что в последнее время она выработала свой ресурс, и в ПГУ мало ей интересовались.
Итак, провален агент, который смог продержаться чуть ли не эпоху. Это выдающееся достижение. Эксперты, например, считают, что мифический Штирлиц смог бы продержаться от силы года два, и за ним бы пришли… Следовало бы сделать «оргвыводы». Но — это не в правилах Лубянки. И тогда он продолжает в том же духе и проваливает следующего. 20 января 1984 г. в аэропорту Осло арестован Трехольт, обвиняемый в работе на КГБ. Тогда на следующий день газеты вышли с аршинными заголовками: «Арестован советский шпион. При нем найдены секретные документы, которые он должен был передать в Вене сотруднику КГБ».
А сотрудники контрразведки начинают многочасовые допросы. Задержанный отрицает предъявленные обвинения.
Среди представителей КГБ, с которым встречался Трехольт, фигурирует бывший резидент в Осло, объявленный в 1977 г. «персоной нон-грата», Г. Титов, именно с ним на встречу в Вене и собирался Трехольт. На суде последнему в качестве неопровержимой улики показывают фото, сделанное в Вене (фотокамера была спрятана в… детской коляске): тот идет по улице и, жестикулируя, о чем-то разговаривает с Г. Титовым и еще одним офицером. 20 июня был оглашен приговор, согласно которому Трехольт приговаривался к 20 годам тюрьмы строгого режима
За провал агентов следовало б снять с должности, понизить в звании и отправить в отставку лейтенантом. Вместо этого Г. Титову обеспечили карьеру. Что вполне понятно. Ибо В. Крючков, если он перед кем-то отчитывался, мог со всеми на то основаниями четко доложить: «Этот человек во всем мне обязан и мною полностью управляем!».
Следующий — Жижин. Когда была провалена Хаавик, то «прослушка» выявила, как жена офицера В. И. Жижина, начитавшись газет, спросила мужа, насколько это неприятно, и услышали ответ: «Могло быть и хуже!». Даже то, что вышла книга О. Гордиевского с упоминанием приведенного нами выше факта того, что В. Жижин косвенно способствовал провалу Трехольта, нисколько не повлияло на его карьеру в отрицательном смысле. Как только В. Крючков становится Председателем, так В. Жижин получает генерала и ключевую должность на Лубянке: Начальник Секретариата КГБ! Именно этот умник так составил документы и план действий ГКЧП, что вся эта акция пошла насмарку, а заодно и весь Союз полетел в тартарары.
Когда Председателем КГБ СССР был назначен В. Крючков, то исполнять обязанности начальника ПГУ будет генерал-лейтенант В. Кирпиченко. Местные шутники будут перешептываться: «КГБ хочет поставить на эту должность своего человека, а ЦРУ — своего!». В конце концов нашли одного.