«Бондарев, – написал Паустовский, – очень серьёзный, думающий и одарённый писатель. Ему удаются небольшие рассказы – очень живые, проникнутые теплотой и искренним доброжелательством к людям, особенно к детям. Новый его рассказ „Река“ – интересен по замыслу, но очень затянут. В этом рассказе как бы соединены легко отделяющиеся друг от друга два рассказа – один, состоящий из прекрасного пейзажа и сильных ситуаций, и второй, составленный из необязательных и ненужных частностей. Всё, что является в прозе „отходом производства“, застряло в тексте этого рассказа. Люди, существующие в этом рассказе Бондарева, оставляют читателя равнодушным, может быть в силу того, что это всё люди с какой-то „упорядоченной“ психикой. Вместе с тем в рассказе есть меткие образы и точные детали» (РГАЛИ. Ф. 631. Оп. 35. Д. 140. Л. 4).
Другую рекомендацию Бондареву дал главный редактор журнала «Октябрь» Фёдор Панфёров. «Редакция журнала „Октябрь“, – написал он литгенералитету, – просит ССП (Союз советских писателей. – В. О.) СССР направить на совещание молодых писателей молодого писателя Юрия БОНДАРЕВА. Тов. БОНДАРЕВ является членом литературного объединения при журнале „Октябрь“. Он печатается в ряде журналов. Его рассказ напечатан в журнале „Октябрь“. Ю. Бондарев растущий, талантливый автор рассказов на современные темы» (РГАЛИ. Ф. 631. Оп. 35. Д. 140. Л. 4).
Заполняя перед совещанием анкету, Бондарев признался, что его переполняют различные замыслы. Отвечая на вопрос «Над чем работаете?», он сообщил: «Над сборником рассказов и над повестью о шахтёрах „Шахта № 5“» (РГАЛИ. Ф. 631. Оп. 35. Д. 140. Л. 1).
На совещании Бондарев попал в семинар сталинского лауреата Павла Нилина. Почему именно к этому писателю? Возможно, из-за упоминания в анкете повести о шахтёрах. Ведь Нилин тоже свой путь в литературу начинал с романа о шахтёрах Донбасса «Человек идёт в гору», который он потом переработал в киносценарий «Большая жизнь». Впрочем, свои главные вещи – повести «Испытательный срок» и «Жестокость» – этот прозаик написал позже.
По некоторым данным, Нилин в целом поддержал Бондарева на совещании, хотя и без особого энтузиазма. Поддержала его тогда и критик Галина Колесникова. Она потом сказала: «Действительно это человек, который будет писать, у него есть чутьё слова, умение хорошо подметить, нарисовать» (папка с личным делом члена Союза писателей Бондарева, которая ещё ждёт своей передачи в архив. Л. 28). Точно известно, что, несмотря на добрые отзывы целого ряда мастеров, Бондарев в число официальных «звёзд» этого совещания не попал. Когда литначальство отбирало по итогам молодёжного творческого форума десять самых перспективных авторов, чтобы представить их тогдашнему первому секретарю ЦК комсомола Николаю Михайлову, любимого ученика Паустовского проигнорировали. Но не потому, что у кого-то были претензии к его рассказам, – чиновники боялись направить на встречу с главным комсомольцем страны человека, чей отец находился в заключении.
Сразу после совещания Паустовский стал нажимать на Бондарева, чтобы его ученик не тянул с подачей документов в Союз писателей. Он сам накануне защиты дипломов в Литинституте дал своему воспитаннику первую рекомендацию. 2 апреля 1951 года старый мастер написал в Комиссию по приёму:
«Юрий Бондарев в течение нескольких лет был слушателем руководимого мною семинара прозы при Литературном Институте имени Горького. Это дало мне возможность хорошо познакомиться с Бондаревым как с молодым писателем и человеком.
Я считаю Ю. Бондарева одарённым молодым писателем, который, безусловно, займёт заметное место в нашей советской литературе. Порукой тому – его искренность, непосредственность, свежесть ощущений, непрерывная работа над собой. Язык Бондарева прост и, за небольшим исключением, чист и образен. Темы его вещей (рассказов) актуальны. Особенно удаются Бондареву описания нашей природы, которую автор знает и любит» (папка с личным делом Бондарева. Л. 22).
Вторую рекомендацию Бондареву прямо на второй день после защиты им в Литинституте диплома, 7 апреля, дал Василий Смирнов. Читаем:
«Рекомендую принять кандидатом в члены ССП тов. Бондарева Юрия, автора ряда рассказов, напечатанных в „Октябре“, „Огоньке“, „Смене“ и др. журналах за последние годы.
Творчество Юрия Бондарева было положительно оценено на Втором всесоюзном совещании молодых авторов. Писатели, участвовавшие в обсуждении рассказов Бондарева (семинар П. Нилина) единодушно высказались за выдвижение кандидатуры молодого одарённого автора в Союз. Я присоединяюсь к мнению товарищей и считаю, что Юрий Бондарев, автор глубоко-познавательных рассказов „Наступление“, „Поздним вечером“, „На косе“, „День рождения“ и др. – может быть по праву принят кандидатом в члены ССП.
У нас так мало товарищей, серьёзно работавших в этом жанре (рассказ), что было бы совершенно несправедливо не принять в Союз писателей молодого, безусловно талантливого автора, каким является Юрий Бондарев, подготовивший сейчас свою первую книгу рассказов» (та же папка. Л. 26).
Важное уточнение: Смирнов предлагал на том этапе принять Бондарева лишь кандидатом в члены Союза писателей, а между кандидатством и полноценным членством существовала огромная дистанция. Кстати, прохождение кандидатской ступени было обязательным в КПСС (тогда ещё ВКП(б)), а в Союзе всё зависело от степени талантливости человека. В кандидатах начальство оставляло, как правило, лишь тех авторов, чьи произведения ещё не давали повода говорить о несомненной талантливости. Но талант Бондарева был очевиден – видимо, литначальников в данном случае опять смущал факт нахождения отца соискателя в лагере.
К слову: в предложенном Бондареву в апреле 1951 года для заполнения личном листке по учёту кадров графа о судимости ближайших родственников отсутствовала. Но в той анкете был 37-й пункт «Семейное положение в момент заполнения личного листка». Бондарев в этом пункте указал следующий состав своей семьи: «Жена, мать и сестра». На Валентине Никитичне Мосиной он женился годом раньше, а вскоре она окончила институт и устроилась библиографом в Ленинскую библиотеку. Про отца молодой прозаик по понятным причинам не упомянул.
Казалось бы, после двух рекомендаций не последних в советской литературе людей – Паустовского и Василия Смирнова – вопрос о приёме Бондарева должна была на ближайшем же заседании рассмотреть Комиссия по приёму в Союз писателей. Но дело именно этого выпускника Литинститута почему-то стало тормозиться.
Бондареву намекнули, что вопрос упёрся в отсутствие у него изданных книг (хотя истинной причиной опять-таки был находящийся в лагере отец). Тогда он решил вернуться к этой теме и, наспех что-то поправив в старой рукописи, вновь сунулся в «Советский писатель» и вновь напоролся на Бабенышеву, которая в тот момент сидела без работы (из аппарата Союза писателей её уволили, как рассказывала Лидия Чуковская, за то, «что она пыталась заступаться за „безродных космополитов“» (Чуковская Л. Записки об Анне Ахматовой. Т. 2. М., 2007. С. 186).
У критикессы оказалась отличная память. Получив новый вариант рукописи Бондарева, она пришла в изумление – ведь в ней ничего нового не появилось. Бондарев слегка отредактировал несколько текстов и совсем убрал из своей рукописи два самых неудачных рассказа. Впрочем, Бабенышева в своем новом положении не стала привередничать. 20 сентября 1951 года она в своём заключении отметила, что основа для первой книги имелась и издательству стоило бы прикрепить к Бондареву редактора. По её мнению, лучше всего у молодого автора получился рассказ «Поздним вечером». Отметила она и рассказ «Свежий ветер». Эта вещь понравилась ей многопроблемностью, из неё, как ей казалось, мог вырасти интересный роман. Кстати, Бабенышева считала, что на этой стадии рукопись Бондарева для редактирования следовало бы передать Вере Смирновой, поскольку та уже давно была погружена в материал.
Мнения Бабенышевой оказалось достаточным, чтобы вопрос о приёме Бондарева в Союз писателей рассмотрела ещё одна комиссия этой организации – по работе с молодыми писателями. Лишь 19 октября 1951 года её ответсекретарь, поэт Василий Кулёмин сообщил, что он тоже за приём Бондарева, но пока только в качестве кандидата. «Очень радостно, – подчеркнул он в своём заключении, – что автор внимательно изучает нашу жизнь, умеет подмечать в ней новое, типическое. В настоящее время он работает над сборником рассказов и повестью о шахтёрах».
По существовавшим тогда правилам после предоставления всех рекомендаций и заключений различных комиссий публикации соискателя корочки члена Союза писателей отправлялись на отзыв двум или трём членам приёмной комиссии. В случае с Бондаревым было решено ограничиться одним рецензентом, которым стала бывшая жена генсекретаря Союза писателей Александра Фадеева Валерия Герасимова. Она похвалила Бондарева за выбор правильных тем: «Рассказы Ю. Бондарева „Река“, „Свежий ветер“, „На острове“ посвящены теме труда советского человека, его мужественной борьбе с природой („Гена“), его новаторским исканиям („Свежий ветер“)». Но её смутила непроработанность некоторых сюжетов и невыписанность ряда героев. Особенно много замечаний Герасимова высказала по поводу рассказа «Гена»: «Не совсем убедительно нарисованы обстоятельства гибели плота и чудесного спасения геолога Кедрина молодой девушкой доктором Аней».
Но в целом Герасимова не отказала Бондареву в таланте. Её вывод был таким: «Но в общем в рассказах Ю. Бондарева много свежести и авторской наблюдательности. Написаны они скупо, без нетрудных литературных „красот“, композиционно слаженно». Правда, литкомиссарша осталась недовольна малым количеством присланных ей на отзыв работ. Но, с другой стороны, с каких пор степень талантливости автора определялась объёмом, а не качеством рукописей?
Пока Герасимова писала свой отзыв, стало известно, что в издательстве «Советский писатель» рукопись первого сборника Бондарева всё-таки отклонили. На этом настоял Иван Карабутенко. Он нашёл подходящими к печати лишь три рассказа, но этого ему показалось мало. Карабутенко безапелляционно заявил: пусть автор сначала пополнит рукопись новыми вещами, тогда и начнётся разговор о целесообразности выпуска его дебютного сборника.