ем Рюрикова киношное начальство хотело запретить Озерову съёмки, но Первенцев тогда спас картину. Он задействовал все свои связи и пробился к руководству Министерства обороны, которое встало на сторону писателя и осудило попытки Рюрикова очернить героя. Но самое главное: Первенцев, не скрывавший родства с Маяковским, – он приходился поэту троюродным братом – вышел через поклонника Маяковского Владимира Воронцова на главного партийного идеолога Михаила Суслова, после чего Рюрикову пришлось надолго затаиться. Видимо, Озеров надеялся, что связи Первенцева могли ему пригодиться и в новом проекте.
Вполне объяснимо, почему Озеров включил в заявку Оскара Курганова. Во-первых, тот в каком-то роде приходился ему одним из начальников: в 1-м творческом объединении «Мосфильма», в котором Озеров числился, он занимал должность главного редактора.
Вообще этот человек был очень странным. Курганов ещё до войны попал в главную газету страны – «Правду». После войны критик и любимец Агитпропа ЦК ВКП(б) Владимир Ермилов взял его к себе в «Литературную газету» и поручил вести международный раздел, рассчитывая на его связи в верхах освобождённых от фашистов стран Восточной Европы. Но в 1949 году Курганов оказался под прицелом группировки Николая Грибачёва и Анатолия Софронова. Его обвинили в космополитизме, кроме того, выяснилось нэпмановское прошлое его отца. Симонов отстоять своего сотрудника не смог, и Курганов с трудом устроился в многотиражку «Московский строитель». Окончательно опала для него закончилась лишь в начале 1960-х годов. Кстати, на «Мосфильме» он оказался вовсе не случайно: за него попросили очень серьёзные люди.
Разумеется, Озерову это было известно. И когда он решил включить Курганова в свою команду, то, видимо, рассчитывал и на его связи в верхах.
Дымшиц предложил включить задуманный Озеровым фильм в план производства на 1967 год. Но уже на той стадии было очевидно, что «Мосфильм» своими силами вряд ли бы справился со столь масштабным проектом. Тут нужна была помощь и Минфина, и армии, и историков, и многих других. А для этого требовалось одобрение инстанций.
2 сентября 1965 года министр обороны СССР Родион Малиновский, председатель Госкино Алексей Романов и начальник Главпура Андрей Епишев обратились с соответствующей просьбой в ЦК КПСС. «Но советское киноискусство, – доложили они партийному руководству, – ещё не выступило с масштабными художественными произведениями, освещающими последний, победоносный период Великой Отечественной войны, отличающийся особым, небывалым в истории размахом военных событий ‹…› Этот важнейший исторический этап ещё ждёт своего художественного воплощения ‹…› В связи с этим Министерство обороны СССР и Государственный комитет Совета Министров СССР по кинематографии вносят предложение о создании масштабного широкоформатного художественного фильма „Освобождение Европы“ ‹…› Фильм предполагается поставить на киностудии „Мосфильм“ ‹…› В съёмках фильма, на наш взгляд, должны будут также принять участие и творческие работники ряда социалистических стран ‹…› Опыт работы над фильмом „Война и мир“ показывает, что создание таких масштабных произведений, на которые должны быть затрачены большие средства (затраты потом вполне окупятся, и фильм принесёт прибыль), а также более длительное, чем обычно, время для съёмок, требуют решения Правительства по ряду организационных и финансовых вопросов» (РГАЛИ. Ф. 2944. Оп. 4. Д. 1294. Л. 6–7).
Подготовка проекта соответствующего постановления Совета Министров была поручена руководству «Мосфильма». Но оно не знало, как составлялись подобного рода документы. Студийное начальство посчитало, что достаточным будет застолбить несколько позиций. Первое: зафиксировать участие иностранцев в создании фильма «на условиях оказания взаимных услуг, без валютных затрат. Второе. Заполучить из бюджета 75 тысяч рублей на предварительные работы до запуска фильма в подготовительный период в пределах до 75,0 тыс. рублей». Третье. Прописать выделение для съёмок необходимого количества войск и военной техники. И четвёртое. Предусмотреть средства для оплаты сценаристов. Этот пункт процитирую полностью: «выплатить коллективу авторов, привлечённых к написанию литературного сценария фильма „Освобождение Европы“ авторский гонорар в сумме до 30,0 тыс. рублей» (РГАЛИ. Ф. 2944. Оп. 4. Д. 1294. Л. 8).
Забегая вперёд, скажу, что в правительстве потом сумму гонорара сценаристам срезали до 25 тысяч, но предусмотрели еще оплату военных консультантов в размере 12 тысяч. Тут надо определиться с тем, насколько большой был запрошен гонорар. Как правило, «Мосфильм» за создание сценария односерийной картины платил шесть, иногда восемь тысяч рублей (а в написании сценария могли участвовать два, три и более человек, и вся сумма делилась на количество сочинителей). Когда же дело касалось двухсерийного фильма, размер гонорара обычно увеличивался в полтора раза и доходил до 12 тысяч рублей. Здесь же шла речь о сумме в 30 тысяч. Но на «Мосфильме» ещё не знали, сколько человек будут писать сценарий «Освобождения Европы». Не был определён и поимённый состав сценарной группы.
Впервые в официальных бумагах имена сценаристов замелькали весной 1966 года (если не считать поданной годом ранее заявки в Госкино). 23 марта председатель Госкино А. Романов, когда просил главного чекиста страны Владимира Семичастного оказать помощь создателям фильма «Освобождение Европы», указал двух сценаристов – Ю. Бондарева и О. Курганова (РГАЛИ. Ф. 2944. Оп. 4. Д. 1294. Л. 22).
А куда же делся Первенцев? Он, видимо, уже оказался не нужен. Мне думается, что сошлись два момента. Первое: Первенцев, когда подошло время вплотную браться за написание сценария, понял, что вряд ли смог бы осилить столь сложную тему и ярко отразить освободительную миссию советской армии. Он не владел в полном объёме материалом, а погружаться в архивы ему было уже сложно. Как художник Первенцев, видимо, к тому времени уже выдохся. И второе: писатель, похоже, утратил прежнее влияние. В верхах к нему успели охладеть: уж слишком резко он стал высказываться о власти.
На смену Первенцеву пришёл Юрий Бондарев. К слову, некоторые его тогдашние приятели настойчиво советовали ему уклониться от участия в проекте Озерова. Лазарь Лазарев рассказывал, как долго пытался убедить товарища в это дело не встревать. «Я, сославшись на Симонова и Некрасова, – вспоминал Лазарев, – отговаривал его ввязываться в эту историю: „Нахлебаешься дерьма…“» (Лазарев Л. Записки пожилого человека. М., 2005 С. 186).
Но ничего ли критик не напутал? Дело в том, что сам Симонов тогда очень плотно работал над своими фильмами о войне и отказываться от них не собирался, хотя, пользуясь терминологией Лазарева, дерьма нахлебался по полной (сколько ему палок вставляли и в Минобороны, и в цензуре, да и в ЦК!). Другой вопрос: почему Симонов не пытался отговорить от участия в проекте Озерова Курганова, которого он отлично знал ещё с сороковых годов и всегда высоко ценил? Похоже, Лазарев задним числом многое понавыдумывал.
Точно известно, что Бондарев хотел подключить к сценарной группе Виктора Некрасова, чьей повестью «В окопах Сталинграда» тогда просто восхищался. Но тот отказался. Уже в 1985 году Некрасов утверждал, будто Бондарев ему сказал: «Напрасно, напрасно. Мог бы миллион заработать». Но, как впоследствии выяснилось, никаких миллионных гонораров и в помине не было. В среднем в миллион обходилось производство одной серии фильма эпопеи «Освобождение».
По мере погружения в материал Озеров понял, что вряд ли сможет все свои идеи реализовать, как планировал, в двух сериях. Весной 1966 года он попросил расширить проект. Романов возражать не стал. 22 апреля главный киноначальник страны написал в правительство: «В связи с большим охватом событий и масштабностью произведения, а также выраженным пожеланием стран о более широком показе их участия в борьбе с фашизмом, выявилась необходимость создания не одного фильма в двух частях, а двух самостоятельных фильмов, связанных некоторыми переходящими персонажами. Условные названия фильмов: „Европа-44“ и „Европа-45“» (РГАЛИ. Ф. 2944. Оп. 4. Д. 1294. Л. 34). Правда, вскоре стало ясно, что сначала надо сделать хотя бы один фильм: «Европа-43».
Работа над сценарием началась, видимо, ещё в конце 1965-го или сразу после празднования нового, 1966 года. Как распределили сценаристы между собой обязанности, в точности выяснить пока не удалось. По одной из версий, Курганов взялся за воссоздание сцен в высших эшелонах власти. Но это было и логично. Напомню: в войну он работал в главной газете страны – в «Правде» и часто по делам этого издания бывал в ЦК ВКП(б), Главпуре и даже в Генштабе и, естественно, сталкивался со многими политиками и генералами. Ему проще было представить, что и как происходило в Ставке. А Бондарев в войну находился в окопах. Он лучше знал, чем занимались и как вели себя на передовой солдаты и младшие офицеры.
В процессе работы стало ясно, что написать полноценный сценарий, опираясь только на собственную память, невозможно. Озерову кое-что подбросить из архивов пообещали знакомые военачальники, но и этого было мало. Поэтому он подготовил за подписью Романова письмо председателю КГБ Семичастному. В этом письме содержалась просьба «разрешить автору сценария и режиссёру т. Озерову ознакомиться с материалами, характеризующими работу разведки в годы войны по Вашему усмотрению, а также выделить специального консультанта сценария фильма по вопросам действий советской разведки» (РГАЛИ. Ф. 2944. Оп. 4. Д. 1294. Л. 22). Заместитель Семичастного А. Перепелицын 9 апреля 1966 года направил в помощь киношникам генерал-лейтенанта Н. И. Железникова и полковника Е. И. Кравцова. Видимо, тогда же со своими представителями определилось и Министерство обороны. Оно возложило обязанности главного военного консультанта на генерал-полковника С. М. Штеменко – в годы войны одного из руководителей Генштаба.
Первый вариант литературного сценария «Европы-43» был готов, судя по всему, уже в мае 1966 года. Но он был всеми забракован. Второй вариант сценаристы сдали в июле. 2 августа гендиректор «Мосфильма» Сурин направил переработанный вариант заместителю председателя Госкино Владимиру Баскакову. В сопроводиловке он перечислил всех авторов сценария. На тот момент их стало трое: Бондарев, Курганов и Озеров. Сурин попросил включить производство картины по этому сценарию в план 1968 года.