В конце горбачёвской перестройки пресса стала всячески охаивать и Юрия Озерова, и Юрия Бондарева, и других создателей фильма. Но время всё расставило по своим местам. В жанре киноэпопеи «Освобождение» теперь оценивается как одна из вершин. Его по-прежнему смотрят и любят зрители. И самое главное: эта эпопея несёт миру правду о войне 1941–1945 годов и об освободительной миссии Красной Армии.
«Надо уплотнять ткань»
Кто-то из критиков (правда, не помню, кто именно) однажды сказал, что «Горячий снег» Юрия Бондарева – это роман дня. Всё верно: в нём действительно рассказано всего лишь об одних сутках. Но что вместили в себя эти сутки в декабре сорок второго года, которым писатель посвятил свою книгу? Бой советской артиллерийской батареи на подступах к Сталинграду, который, возможно, ничего не решал в масштабах всей войны, но который ещё раз показал, что русскому солдату по силам свернуть шею даже хвалёным немецким танковым дивизиям Манштейна, во всём мире считавшимся непобедимыми.
Подтолкнула Бондарева к этому роману поездка осенью 1965 года в Австрию. Писателя пригласили на один международный симпозиум. «После моего доклада, – рассказал он уже в конце 1967 года в интервью для „Литгазеты“ Рене Шейко, – ко мне подошли два немца. Как выяснилось из разговора, оба воевали на том же самом участке, где воевал и я в декабре сорок второго. Тогда мы стреляли друг в друга, тогда мы жили ненавистью. Эта встреча была толчком к роману» («Литературная газета». 1967. 5 декабря).
Я нашёл в архивах отчёт Бондарева о том пребывании в Австрии. В Вену он прибыл 25 октября 1965 года и сразу отправился на организованный Австрийским обществом литературы международный симпозиум по проблемам современного романа. Там писатель выступил со своим докладом о социалистическом реализме, задачах писателя в обществе и о смысловом искусстве. «Австрийская пресса, – доложил он потом руководству Союза писателей СССР, – озаглавила этот доклад „Литература, лишённая смысла – вдова“» (РГАЛИ. Ф. 631. Оп. 26. Д. 421. Л. 2).
Однако западные коллеги многие положения Бондарева не приняли. Нашему писателю оппонировали Ганс Магер (он заявил, что писатель для народа – это сильное упрощение), француз Жан-Мишель Бион (по его мнению, социальные конфликты должны отойти в литературе на третий план, ибо современный романист не должен решать конкретные задачи) и классик «нового романа» Ален Роб-Грийе, чья позиция сводилась к тому, что настоящее искусство обязано быть неосознанным. Бондарев попробовал на второй день работы симпозиума переубедить западных литераторов, но все остались при своих убеждениях.
Очень насыщенным оказался для Бондарева третий день – 27 октября. Сначала его позвали в гости к активистам австрийско-советского общества дружбы, потом его ждала встреча со студентами Венского университета, а на послеобеденное время была запланирована дискуссия в Зальцбурге.
В своём отчёте писатель перечислил вопросы, которые ему задавали в Австрии. В частности, австрийцев интересовало, почему в годы культа личности советские литераторы не критиковали Сталина, должен ли художник оставаться индивидуалистом, какое отношение в Советском Союзе к Стефану Цвейгу и Кафке. Спрашивали Бондарева и о выходе его романов на Западе и конкретно в Мюнхене. Он, надо заметить, мюнхенским издателям разрешения на публикации романов «Тишина» и «Двое» не давал, но они мало того что без спроса выпустили книги советского автора, так ещё без его ведома дали «Тишине» другое название: «Забудь, кто ты».
Из всех встреч в Австрии Бондарев особо отметил беседу с автором романа «Собаки, вы всегда хотите жить» Фридрихом Вёссом. «Фридрих Вёсс, – рассказал писатель в своём отчёте, – служил в немецкой армии, был под Сталинградом командиром батальона, в чине капитана. Затем попал в плен. В своём романе Вёсс пытается объективно показать причины поражения немцев под Сталинградом. Вёсс – антивоенный писатель. Его мечта – создать международное общество ветеранов Сталинградской битвы. Вёсс считает, что социализм в Австрии достиг своей вершины и обеспечивает свободу человеку, он за этот социализм. Однако к Советскому Союзу относится с дружеским вниманием. Вёсс – состоятельный человек, он работает директором в каком-то учреждении, у него издательство, выпускающее налоговые книги. При всём этом Вёсс за встречи, за переписку, за дружбу, за свободный обмен мнениями» (РГАЛИ. Ф. 631. Оп. 26. Д. 421. Л. 4).
Несколько уточнений: настоящая фамилия этого писателя – Вайс. Он начал службу в вермахте добровольцем ещё в 1938 году. В 1941 году он, будучи командиром артиллерийской бригады, участвовал в наступлении группы немецких армий «Север» на Ленинград, в сражениях под Тихвином был ранен. Под Сталинград Вёсс попал после госпиталя, и там его 29 января 1943 года захватили в плен. На родину он вернулся уже в 1948 году.
Я не знаю, конкретно ли Вёсс вызвал у Бондарева воспоминания о своём участии в Сталинградской битве и натолкнул писателя на мысли о романе. Вполне возможно, что осенью 1965 года он встретил в Австрии, помимо Вёсса, ещё и других воевавших на стороне Гитлера немцев. Вот что сам Бондарев рассказывал в начале 1969 года журналисту газеты «Вечерняя Москва»: «…в Австрии проходила международная дискуссия писателей. После многочисленных вопросов о советской литературе ко мне подошли два немца средних лет. Из разговора выяснилось – оба они бывшие танкисты из армейской группы „Гот“, оба воевали на том же участке фронта на реке Мышкова, где в декабре 1942 года был и я. Тогда танковые дивизии Манштейна пытались прорваться, пробить коридор к окружённой нашими фронтами более чем трёхсоттысячной группировке Паулюса в районе Сталинграда. Два немца эти были настроены сейчас весьма дружелюбно. Они заявили, что выступают против реваншизма, ненавидят гитлеровское прошлое, и мне странно было: четверть века назад мы стояли по разные стороны окопов, стреляли друг в друга, жили непримиримой ненавистью. Вот эта неожиданная встреча недавних врагов и послужила внезапным, что ли, возбуждающим импульсом – я вспомнил многое, что за протяжённостью лет уже забывалось: зиму 1942 года, холод, степь, ледяные траншеи, танковые атаки, бомбёжки, запах гари и горелой брони…» (Вечерняя Москва. 1969. 21 февраля).
Вскоре после возвращения из Австрии Бондарев направил заместителю заведующего редакцией прозы издательства «Советский писатель» Виктору Петелину заявку. «Надеюсь к концу 1966 года, – сообщил он 21 декабря 1965 года, – закончить повесть о Сталинграде, которую предложу вашему издательству. Повесть эта условно названа „Нейтральная полоса“» (РГАЛИ. Ф. 1234. Оп. 20. Д. 172. Л. 17).
Но издательское начальство это краткое уведомление не устроило. Оно попросило Бондарева расширить и конкретизировать заявку. И писатель 15 января 1966 года направил уже другому редактору – Николаю Родичеву – более подробный анонс. Он написал:
«Повесть „Нейтральная полоса“ рассказывает о трудных днях сражения под Сталинградом в ноябре-декабре 1942 года.
Это были дни, когда завершилось окружение немецкой группировки Паулюса, и танковая армия Манштейна по приказу Гитлера пыталась прорваться к ней.
Главные действующие лица – командир дивизии, командир полка, артиллеристы и курсанты, не успевшие закончить училише и переброшенные из далёкого тыла под Сталинград.
События рассматриваются с нескольких точек зрения – с позиции современного человека, знающего гораздо больше, чем знал тогда, в годы войны, с позиции командира дивизии и командира батареи (главного героя повести) и с точки зрения полкового писаря.
Объём повести – 12 печ. листов» (РГАЛИ. Ф. 1234. Оп. 20. Д. 172. Л. 18).
Однако договор с Бондаревым на эту повесть издательство заключило лишь 23 сентября 1966 года. Писатель взял на себя обязательство представить рукопись в срок до 20 декабря этого года, а издательство – оплатить его работу из расчёта 300 рублей за один печатный лист, а в сумме 3600 рублей.
Но вскоре на Бондарева навалилась другая работа. В инстанциях зарубили один из первых вариантов написанного им в содружестве с О. Кургановым и Ю. Озеровым сценария фильма «Европа-43» (эта картина, напомню, впоследствии дала начало киноэпопее «Освобождение»). Госкино и киностудия «Мосфильм» потребовали в кратчайшие сроки всё переработать, и писателю стало не до повести.
8 декабря 1966 года Бондарев попросил руководство «Советского писателя» пролонгировать заключённый с ним договор до осени 1967 года. Ему пошли навстречу. Однако он вновь не уложился в установленные ему сроки.
20 ноября 1967 года Бондарев сообщил новой заведующей редакцией прозы издательства «Советский писатель» Валентине Вилковой: «В связи с тем, что мне потребовались некоторые документы, уточняющие события зимы 1942 г., и стало необходимо встретиться с нашими военачальниками, командовавшими в Сталинградской операции, работа над романом „Нейтральная полоса“ (заметьте: уже не повестью, а романом. – В. О.) затянулась. Роман сдам в издательство не позже июля месяца 1968 г.» (РГАЛИ. Ф. 1234. Оп. 20. Д. 172. Л. 23).
В это время Бондарев как один из сценаристов киноэпопеи «Освобождение» был приглашён к Жукову, Москаленко и к некоторым другим маршалам и генералам. Состоявшиеся с этими военачальниками беседы произвели на него, как уже говорилось, сильнейшее впечатление и многое дали для работы над романом. Практически в то же время немецкие издатели предлагали Бондареву встретиться и с одним из бывших гитлеровских военачальников, участвовавшим в Сталинградской битве с немецкой стороны. Они раздобыли номер телефона фельдмаршала Манштейна и соединились с ним в присутствии писателя, когда он гостил у них в Мюнхене.
«Я, – рассказывал потом Бондарев, – хорошо слышал последующий разговор. Старческий голос в трубке надолго замолчал, как только издатель сказал, что господину фельдмаршалу хочет задать несколько вопросов русский писатель, занятый изучением материалов Второй мировой войны, в том числе, конечно, и Сталинградской операции. Длилась томительная пауза, потом старческий голос не без удивления переспросил: „Русский писатель? О Сталинграде? – и опять после паузы, с пунктуальностью военного: – Какие именно изучает он вопросы?“ Затем, после осторожного молчания: „Пусть изложит письменно вопросы“. Затем, после длительной паузы: „Я всё сказал в своей книге