Несколько всадников подскакали к самому рву - будто нарочно дразнили русских ратников. Те натянули луки. Булгары тоже пустили несколько стрел, поскакали вдоль рва, приглядываясь. Людей на частоколе не прибавлялось.
Ещё немного погарцевав в опасной близости от градца, удальцы отъехали к своим, стоявшим кучкой поодаль.
Князь Юрий и воевода Пётр, притаившись за кустами, смотрели сверху на нехитрое лукавство булгарских загонщиков. Любому мало-мальски опытному ратному мужу было понятно, что булгары пытались выманить навал защитников градца, чтобы прикинуть их число - большая застава или малая.
Булгары были в своих клёпаных железных шлемах, но без броней и длинных ударных копий - легкоконные. Их дело не сражаться, а бежать впереди войска сторожевым загоном. Вот сейчас посоветуются и пошлют гонцов к своим воеводам рассказать, что видели.
А что они могли видеть?
Только то, что им захотели показать! Преграждён-де путь малыми людьми, сметёт их болгарское войско, как порыв свежего ветра сметает кучу сухих листьев. Только бы поверили булгарские воеводы, что застава действительно невелика и не представляет опасности...
От загона отделились три всадника и резво побежали к Низу, навстречу булгарскому войску, а остальные немного отъехали от рва и растянулись цепочкой поперёк песчаного берега. Так стояли, недосягаемые для стрел, но на виду. Присматривались, не умножаются ли ратники за частоколом и не будет ли вылазки.
- Заглотили приманку! - радовался воевода Пётр, указывая на удалявшихся гонцов. - Теперь непременно большие гости пожалуют!
К полковым воеводам послали скоровестников: предупредить, что булгары вот-вот будут здесь. Отшуршала сухая листва под сапогами скоровестников, и снова стало тихо.
Ещё полчаса тревожного ожидания, и огромной чешуйчатой змеёй выползла тяжёлая булгарская конница, заполнила весь берег - от обрыва до воды.
Юрий сжал дрожащими пальцами рукоятку меча, вздохнул с облегчением. Хоть и верил в замысел воеводы Петра Тихменя, но всё ж таки тревожился!
Прошептал:
- Прав ты оказался, воевода. По-нашему всё выходит, по-нашему...
Булгарская тяжёлая конница хотела ударить по заставе с ходу, задавить своей железной массой, затоптать в песок. Но перед рвом передние ряды всадников остановились. Боязно было кидаться в студёную воду, наполнившую ров до краёв, да и не знали булгары, глубоко ли здесь. Промерить глубину рва булгарские загонщики не сумели - Не подпустили их лучники.
А задние ряды всё подпирали, уминали конную массу, Всадники же стояли вплотную, стремя в стремя, и трудно было даже мечом взмахнуть в такой тесноте.
Какой-то отчаянный булгарский князёк пробовал обогнуть ров и вал с реки, увлёк за собой сотни полторы всадников. Но там, невидимые под водой, были забиты в дно Острые колья. Они, как рогатины, вспарывали животы коней, кровью замутилась волжская вода. Попятились всадники обратно, силясь втиснуться в густевшую на глазах толпу на берегу.
- Пора, княже! - подсказал воевода Пётр.
Юрий взмахнул обнажённым мечом.
Заревели боевые трубы.
Над частоколом стеной поднялись лучники, встали плечо в плечо, разом натянули луки. А через их головы уже летели бесчисленные стрелы - как ливень частый. Спрятанные за валом ратники пускали стрелы вслепую, но почти каждая находила свою жертву, столь тесно стояли булгары.
Ещё раз позвали трубы, и на кромку берегового обрыва высыпали другие лучники, недосягаемые для булгарских всадников, но сами сеющие смерть.
Смешались булгары, начали медленно пятиться.
А трубы уже ревели ликующе и победно.
Со скрипом, с тяжким стуком расползались в стороны брёвна завалов, и из оврагов выезжали железные клинья дружинной конницы, на куски рвали булгарскую мятущуюся толпу.
Над лесом поднялись чёрные столбы дыма — знак судовой рати. Воинские ладьи из-за Волги бежали к берегу, и было их очень много. Ладейные дальнобойные луки, прилаженные в палубах, уже метали тяжёлые убойные стрелы.
Дрогнули булгары, начали отходить. Но путь им преградила засека из упавших вдруг с обрыва деревьев. Стволы растопырились в разные стороны, ветви переплелись. Конные и не пробовали пробираться через засеку, да и пешие продирались с трудом. Немногим беглецам удалось спастись.
Эта же засека не позволила остальным булгарским ратям прийти на помощь гибнущему войску. Ткнулись в неё булгары и повернули обратно.
Упали бунчуки булгарских князей. Воины побросали на песок копья и мечи, скидывали с голов шлемы - сдавались на милость победителей.
Трубы пели теперь протяжно и умиротворяюще, останавливая сечу. Князь Юрий Владимирович строго-настрого предупредил воевод перед боем, чтобы пленников не убивали...
А воевода Пётр Тихмень, вкладывая меч в ножны, опять сказал то самое главное, о чём думал Юрий:
- Сия победа, княже, не токмо над царём булгарским, но и над другими недоброжелателями нашими. Силу и волю свою Ростов показал. Громом по Руси прокатится: князь Юрий Владимирович Мономахович на ратную дорогу вышел! Знать, мощь за собой почувствовал! Гордись и радуйся!
Юрий молча обнял воеводу.
2
Но война дотлевала ещё не одну неделю. Уже с Верха первая шуга[93] потянулась, скоро воинским ладьям в затоны уходить на зимованье. А конца войне не видно.
В одночасье лишившись отборной кованой рати, булгарский царь отступил от Волги и укрыл своё воинство в городах, благо в Булгарии укреплённых городков было много.
От половецкого степного рубежа булгары срочно отозвали легкоконные сторожевые загоны, которые к большим сражениям были неспособны, но жалили непрерывно и зло, как осенние осы. Немалый урон терпели от них русские передовые заставы.
Но всё-таки главное было в другом. На ладьях по воде и на конях по берегам большие полки Юрия Владимировича дошли до устья Оки, до границы коренных булгарских земель, и разбили по обоим берегам Волги крепкие многолюдные станы. Удалые витязи воеводы Петра Тихменя бесстрашно забегали во владения булгарского царя, в скоротечных сшибках вырубали легкоконные булгарские заставы и возвращались с добычей и пленниками в свои станы. А на смену им выезжали в поле другие молодцы.
Осмелевшие половцы пустошили другой край Булгарии.
Не какой-нибудь город оказался словно в осаде - вся страна!
Опытные булгарские воеводы понимали, что по осенней распутице русские полки к большим градам не пойдут, дождутся, пока установится крепкий санный путь. Судя по всему, возвращаться в Суздаль, Ростов, Ярославль русские не собирались, обустраивались в своих станах прочно, обстоятельно — чувствовали свою силу.
Небогатый выбор стоял перед булгарским царём: или готовить грады к тяжёлым зимним осадам, отдавая остальную землю на поток и разорение, или договариваться о мире.
Булгарский царь предпочёл мириться.
Как сдутые студёным северным ветром, унеслись от русских станов летучие булгарские загоны; исчезли конные доглядчики, осторожно выползавшие на дальние курганы.
Воевода Непейца Семёнович сказал по сему поводу веско и уверенно:
- Дождались, княже! Послы булгарского царя вскоре будут просить о мире!
Так и получилось.
Сумрачным ноябрьским утром к малому острожку на волжском берегу, где стояла сторожевая застава сотника Еремея Корзы, тихо подплыла булгарская ладья. Негромко, просительно просвистел рожок. Вместо зловещего бунчука на шесте, поднятом над ладейным носом, покачивались еловые ветви - знак мира. Булгары стояли на палубе без броней и шлемов, протягивали руки: дескать, явились без оружия.
Сторожевые ратники молча смотрели из-за частокола, как течение разворачивает ладью бортом к немудрёной пристани, связанной из нескольких сосновых стволов.
С борта булгарской ладьи упала на брёвна широкая доска с поперечинами - сходня. Важный булгарии в меховой шапке и шубе до пят неторопливо спустился на пристань, поддерживаемый под локотки двумя нарядными отроками, по обличью - воинами, но тоже без оружия.
Следом соскользнул неказистый мужичонка в суконном колпаке и длиннополом, словно с чужого плеча, мышиного цвета кафтане. Обгоняя важного мужа, засеменил прямо к воротам, выкрикивая на бегу:
- Посол булгарского царя! Примите благородного мужа с честью и проводите к своим вельможам!
Бойкий оказался у посла толмач-переводчик, вот-вот через ворота сам полезет, не дожидаясь, когда откроют. Не иначе, как из новгородских ушкуйников - по нахрапу видать...
Сотник Еремей Корза отринул его прочь гневным взмахом руки. Решил сам выйти на берег, а для береженья от булгарского лукавства вывести десятка два ратников с копьями.
Со скрипом отворились невысокие, из жердей сколоченные воротца.
Похоже, никакого лукавства булгары не замышляли, остались на своей ладье, а навстречу сотнику, тяжело загребая сапогами песок, двинулся только посол со своими отроками, да толмач из-за его плеча головёнку высовывал.
Отдуваясь, посол распахнул шубу. На шее - тяжёлая золотая цепь, на пальцах - многочисленные перстни. Большой человек... Такому поклонишься!
Евсей и поклонился, не в пояс, как своему господину, но уважительно, даже шелом с головы стянул. Не первый год служил сотник в княжеской дружине, вежливому обхождению был обучен.
Булгарский посол заговорил тихо и неторопливо, однако Еремей к его речи даже не прислушивался: все посольские слова тотчас переводил толмач. Невидимый мужичонка, а громогласен, яко диакон...
Смысл посольских речей сотнику был понятен. Посол требовал отвести его к вельможам князя Юрия Владимировича, а сопровождавшим его людям обеспечить безопасность и приют.
Еремей, нахмурив лоб, натужно думал. Не оплошать бы...
Конечно, булгаринов с ладьи он на берег не пустит, пусть под палубами сидят. И ратников на пристани поставит, так будет ладно.
А с послом как поступить? Гонца к воеводе Петру Тихменю он уже послал, но пока ответ получит, на берегу, что ли, булгарина держать? Не простой ведь человек, вельможа! А ну как обидится?