– Мои славные воины, вперед!
Он не стал оглядываться назад, слышал, как, набирая бег, мощно двигалась за ним тяжеловооруженная конница; удар сплоченной бронированной массы всадников был страшным. Степняки смешались и повернули вспять. Игорь улучил момент в жарком бое, оглянулся на войско Ивана Войтишича: как он там, пошел ли в наступление? То, что увидел, повергло его в ужас: воевода перестроил своих воинов и двинул ему в спину. «Предательство!» – мелькнуло у него в голове, и он, уже ничего не соображая, стал выбираться из тесноты сражавшихся бойцов, чтобы найти себе спасительный путь для бегства…
Ему удалось прорваться в какой-то лес, но конь его провалился в болото. Вокруг никого не было. Больной ногами, он не мог двигаться и четыре дня просидел в вонючей жиже, пока на него случайно не наткнулись воины Изяслава; они привели его к своему князю. Тот не стал разговаривать со своим недавним соперником, а повелел заковать его в железо и отправить в Переяславль, где он и был посажен в поруб – темницу без окон и дверей – монастыря Святого Иоанна.
Четырехдневное пребывание в холодном болоте обернулось для Игоря тяжелой болезнью. Князь так сильно разболелся, что не чаялся выйти из темницы живым. Он взмолился к князю Изяславу Мстиславичу, чтобы тот позволил ему принять перед смертью монашеский постриг. «Брате, – передает его слова летописец, – се болен есми велми, а прошю у тебе пострижения. Была бо ми мысль на пострижение еще в княженьи своем; ныне же у нужи сеи болен есмь велми, и не чаю себе живота».
Изяслав дал согласие. В Переяславль прибыли посланцы великого князя и повелели разломать верх темницы. Только таким способом узника смогли вытащить наружу. 5 января 1147 года в Переяславле Игорь Ольгович был пострижен в монахи. Принятие монашеского пострига воспринималось в те времена в буквальном смысле как смерть для всего остального мира. Игорь терял статус князя, переставал быть претендентом на какой-либо стол (не только киевский, но и любой другой). Таким образом, он превратился в совершенно безобидного человека для Изяслава Мстиславича, но тот перевез его в Киев и продолжал держать под строгой охраной, на положении пленника.
Святославу же удалось перебраться через Днепр и вернуться в родной Новгород-Северский. Узнав о судьбе брата, он решил вызволить его из неволи. Но кто ему поможет? Черниговские князья предали и переметнулись на сторону Изяслава Мстиславича, половцы, не желая ссориться с Киевом, отделывались одними обещаниями. И тогда взоры его обратились на север, в Суздальскую землю, к Юрию Долгорукому.
VI
В восьмилетнее пребывание Юрия Долгорукого в Суздальской земле начинается его знаменитое градостроительство. Оно было неслучайно. Набеги булгар, вторжение новгородцев в 1135 году, а также военная угроза со стороны Киева заставляли задуматься об обороне края. И вот постепенно, год от года, он закладывает одну крепость за другой, создавая оборонительные линии на пути возможного движения неприятельских войск. В течение всего своего правления князь достраивал заложенные им города, расширял их, вместо частоколов возводил мощные укрепления, населял ремесленниками, торговцами и пришлыми людьми, в больших количествах хлынувших с разоряемого половецкими набегами и междоусобными войнами степного юга. Постепенно новые города становятся крупными экономическими центрами края, оживленными торговыми узлами, в них возводятся храмы, возникают монастыри, являвшимися тогда сосредоточием письменности и культуры.
Самым опасным было западное направление. Здесь Юрий Долгорукий возвел две линии обороны. Новгородские войска обычно шли на Суздальскую землю по Волге и ее притокам – сначала по Тверце, потом непосредственно по Волге и Яхроме. Затем они спускались на юг и добирались до главной жизненной артерии всего края – до реки Клязьмы, «столбовой дороги» в глубь Суздальской земли. Примерно тем же путем шли и другие неприятельские силы с запада. И вот при повороте Яхромы на юг, приблизительно в тридцати верстах от верховья, путь теперь был закрыт. Здесь вырос Дмитров, крепость на Яхроме. Оборонительную линию на юге замыкала Москва, а на севере – Кснятин на Волге и Микулин на реке Шоше. Эти новые крепости вместе с прежними представляли серьезное препятствие на пути к Суздалю.
Вторую линию обороны составляли крепости: Ростов и основанные Юрием Переяславль-Залесский и Юрьев-Польский. Они прикрывали ближайшие подступы к столице. Особенно важным был Переяславль, так названный в честь южного Переяславля. Он был расположен на берегу озера Клешено и у сближения трех рек: Большой Нерли, впадающей в Волгу, Киржача и Малой Нерли, впадающих в Клязьму. Вся эта водная сеть была связана волоками и представляла собой важные пути Суздальской земли.
На востоке князем был заложен Городец Радилов, возвысившийся над Волгой. Эта крепость соединила воедино оборонительную линию по Волге и Оке и закрыла пути набегов для камских булгар.
Защищенная от набегов врагов, Суздальская земля от десятилетия к десятилетию крепла и возвышалась экономически, к ней стекались обездоленные люди с южных окраин Руси, и со времен Юрия Долгорукого наметилось перемещение центра тяжести русской государственности из Поднепровья на северо-восток.
Ведя большое градостроительство и занимаясь другими важными делами, Юрий не прекращал внимательно следить за событиями на юге. И вот он получает записку от Святослава Ольговича: «Брата моего Всеволода Бог взял, Игоря Изяслав захватил. Иди в Русскую землю, в Киев! Помилосердствуй! Вызволи брата, а я буду тебе, надеясь на Бога и силу животворящего креста, помощником».
Прочитав послание, Юрий тотчас вспомнил своего троюродного брата, вместе с которым ездил в Степь сватать половецких княжон. Как это давно было! С тех пор они не виделись ни разу. Каким он стал, сильно ли изменился этот бывший стеснительный и мягкий характером юноша? Он зовет на войну, а это не какое-нибудь сватовство, пир и гуляние; там убийство, смерть, там важны мужество и самоотверженность, верность заключенным союзам и просто крепкая мужская дружба. Способен ли этот человек с добрыми глазами, обрамленными по-девичьи загнутыми ресницами, на это? Можно ли ему доверять? Ведь в случае ошибки пострадает не только и не столько он, князь Юрий, а может подвергнуться разорению вся Суздальская земля.
Он вызвал к себе Ивана Симоновича.
– Помнишь Переяславль, когда после свадьбы дрались против посадских?
– Как же! Такое не забывается. Крепко мы им тогда всыпали!
– А черниговского княжича Святослава не забыл?
– Тоже помню. Он как раз рядом со мной бился.
– Ну и как – храбро бился или труса праздновал?
– Нет, не из боязливых. С виду такой мямля, прямо девочка, а как лицом к лицу с посадскими сошлись, попер вперед, не остановишь! А к чему ты это спрашиваешь?
– Да вот записочку от него получил. Брата его великий князь Изяслав в темнице держит, а он его хочет освободить. Помощи просит. Как ты на это?
– Я бы рискнул. В случае успеха мы такого сильного союзника получаем!
– Я тоже к этому склонялся… Что ж, начнем готовиться к походу на юг.
Весть о сборе войска в Суздальской земле дошла до Киева. Изяслав не стал ждать вторжения и нанес упреждающий удар: по его наущению Рязанский и Муромский князья напали на владения Юрия. Пришлось основные силы бросить совсем в другом направлении, а на помощь Святославу был отправлен сын Иван с дружинниками. Святослав был чрезвычайно обрадован приходу суздальских войск, встретил князя со всевозможными почестями и торжественно объявил о передаче Ивану Курска с прилегающими землями.
16 января 1147 года объединенное войско Святослава и Ивана возле города Карачева встретило силы великого князя Изяслава, которые вел князь Изяслав Давыдович, двоюродный брат Святослава. Это был один из тех черниговских князей, которые предали его, Святослава, и переметнулись на сторону Киева. На путь воинских подвигов его толкнула обычная жадность – желание поживиться богатством своего двоюродного брата. «Пусти меня на него, – убеждал он великого князя. – Убежит он от меня, его жену и детей отниму и имение его отберу».
Молодой и неопытный, он в самом начале сражения неумело бросил в наступление конницу берендеев. Степняки засыпали противника тучей стрел, но Святослав предугадал замысел Изяслава и ударил бронированной дружиной в бок легковооруженным всадникам. Те смешались и побежали, в панике наскочили на киевскую пехоту, смяли и расстроили ее ряды. Тогда Святослав двинул свои полки вперед. По сути, это было не сражение, а избиение дезорганизованного неприятеля. Святослав не стал преследовать поверженные войска Изяслава (это же были в основном русы!), но победу отметил с показной пышностью.
Однако силы великого князя нависали над Новгород-Северским и Суздальским княжествами со стороны Смоленска и Новгорода. На исходе зимы и в начале весны 1147 года, пока еще не сошел снег и не началась весенняя распутица, Юрий вторгся со своим войском в Новгородскую волость и захватил Новый Торг и Помостье (земли по реке Мсте). Одновременно Святослав развернул военные действия в Смоленской земле. Ему тоже сопутствовала удача. Он повоевал верховья Протвы, причем захватил в плен и вывел проживавшее там балтийское племя голядь.
Воодушевленный успехом, Юрий пригласил своего союзника в Москву. «И прислав Гюрги, рече: «Приди ко мне, брате, в Москов». Это и есть та историческая фраза, в которой впервые упоминается Москва в русских летописях.
Святослав тогда находился в городке Лобынске, при устье Протвы, левого притока Оки. Сначала он направил в Москву своего сына Олега со свитой, тот привез Юрию подарки, в том числе «пардуса», по-видимому, высокоценную шкуру барса.
На следующий день, 4 апреля 1147 года, в пятницу, в канун праздника Похвалы Святой Богородицы, в Москву приехал Святослав Ольгович. Встреча была радостной. Юрий некоторое время восхищенно смотрел в лицо Святославу, потом проговорил:
– Ну что, побили мы ворогов наших?