дволь готовить его к киевскому престолу. Поэтому слова Андрея хотя и порадовали своей необычностью, здравой рассудочностью, но огорчили нелюбовью к Киеву, Южной Руси. Поэтому он сказал:
– И все же все дороги ведут в Киев. Только из Киева можно управлять всей Русью. К тому же меня тянет в те места, где я родился, вырос. Когда я приезжаю на юг, я возвращаюсь в родные края.
– Не люблю степь – однообразная, скучная. Ни кустика, ни деревца. То ли у нас. Надо холодок – зайди в заросли деревьев, хочешь на солнце – тут тебе и поляна, и лужок, и пашни. А пойдешь по лесу, и птицы щебечут, и зверье разное чуть ли не на каждом шагу попадается. Лес тебя и накормит, и напоит, и защитит от врага. Недаром к нам толпами идут беженцы с юга, пополняют города и селения, обживают пустынные места. Край на глазах растет, богатеет. Зачем нам стремиться в разоренные земли Южной Руси? У нас здесь работы непочатый край!
Юрий подтянул подпругу, вскочил в седло. Конь пытался было встать на задние ноги, но он усмирил его, натянув повод уздечки:
– Но-но, балуй!
И – Андрею:
– В твоих словах большая доля правды есть. Но главное теперь – отвоевать киевский престол!
И с ходу пустил коня в галоп.
Из Галича пришло известие, что князь Владимирко с войском выступил в поход против Изяслава и торопил Юрия поддержать его. Однако Суздальского князя связывал Святослав Ольгович. Чего-то он выжидал, почему-то отмалчивался. Юрий терялся в догадках, а дело оказалось проще простого: к его другу вернулась жена. Вернулась покорная, тихая, смирная, и Святослав принял ее. Сейчас он переживал второй медовый месяц, никуда не хотел ехать, не желал отлучаться из своего дворца, он был доволен и счастлив. Он знал, что в его дружине не хватает коней, что надо ехать в половецкую степь и закупить табун, деньги на это были, но ему и думать не хотелось, чтобы покинуть хоть на несколько дней свою Доминику.
И тут ему доложили, что в Новгород-Северский прибыл когда-то правивший в Галиче князь Иван Ростиславич и просит принять. Святослав знал, что тот является изгоем, мотается без земли, без волости и уезда. Наверно, требуется помощь. Как не помочь князю?
Иван Ростиславич зашел уверенной походкой, кивком головы поприветствовал Святослава, справился о здоровье.
– Слава богу, живы-здоровы, – ответствовал Святослав Ольгович. – Присаживайся, князь, рассказывай, что занесло тебя в наши края.
– Дела мои бренные складываются неважно, – издали начал Иван Берладник, вглядываясь в простодушное лицо Святослава. – Изгнал меня из Галича дядя мой Владимирко. Совсем без средств существования оставил. Приходится идти в услужение разным князьям, хлеб насущный зарабатывать.
– Женат?
– Да, конечно, – отвечал Иван. – Детей, правда, Бог не дал, но все равно приходится туго.
– И чего бы тебе хотелось от меня?
– Возьми, князь, на службу. Военное дело я знаю, пригожусь.
Святослав возликовал душой: вот кого он пошлет в половецкую степь за конями! Осторожно спросил:
– С половцами приходилось иметь дело?
– А как же! В бытность Галицким князем сколько раз выезжал в степь, да и ханы ко мне наведывались.
– Ну и прекрасно! Я дам тебе денег, завтра отбудешь за конями для моей дружины. Надеюсь, справишься с поручением?
– Конечно! В самом лучшем виде пригоню косяк лошадей! – пряча бедовые глаза, отвечал Иван Берладник.
Получив деньги, он прискакал к дому, где они остановились с Агриппиной, приказал:
– Собирайся! Завтра едем в Смоленск.
– Что, князь Святослав не взял тебя на службу?
– Отказал. Но я выпросил у него письмо к смоленскому князю Ростиславу. Думаю, тот не откажет мне в теплом местечке!
Летопись донесла до нас сведения о том, что Иван Берладник похитил у Святослава Ольговича 200 гривен серебра к 12 гривен золота. Заметим, что в те времена конь стоил 2, а строевой конь – 3 гривны.
Так и не дождавшись коней из Степи, Святослав с наличными силами отправился в поход на Киев. В Любече он встретился с войсками Суздальского князя. Юрий тепло обнял брата, сказал прочувственно:
– Ты – мой самый надежный союзник!
Но тут же добавил для правды:
– Но и Владимирко ни разу меня не подводил.
– А я тебя считаю своим лучшим другом с тех пор, как мы познакомились на сватании ханских дочек, – ответил Святослав.
Едва выступили из Любеча, как пришло послание от Владимирка. Галицкий князь сообщал о полной победе над Изяславом. Как выяснилось потом, оба войска встретились на реке Ольшанице и начали перестреливаться между собой. Галицкие воины проявили такое мастерство, что черные клобуки, выступившие на стороне Изяслава, испугались и о обратились к князю с призывом повернуть вспять. Их поддержали киевляне. Более того, они побежали первыми, за ними устремились степняки. Изяславу не оставалось ничего, как со своей дружиной последовать за беглецами.
Отступление противника было совершенно неожиданным для Владимирка. Он даже решил, что Изяслав заманивает его в ловушку, поэтому продолжал стоять на месте, что и спасло войско Изяслава от полного разгрома.
Юрий Долгорукий вступил в Киев 28 августа 1150 года и во второй раз занял великокняжеский престол. На сей раз западные города-крепости Пересопницу, Туров и Пинск он передал в управление Андрею, умному и достаточно опытному военачальнику, чтобы он надежно прикрывал столицу от возможного нападения Изяслава, а сам кинулся в «различные увеселения и пиры со многим питием».
Изяслав сразу после бегства с поля боя объявился сначала в Венгрии, потом в Польше. Правда, помощь он получил небольшую, венгерский король мог выделить только 10 тысяч добровольцев, а поляки отказали совсем. И вот этот деятельный человек и высокоодаренный полководец решился на отчаянное предприятие. Зная о превосходящих силах Владимирко и Андрея, Изяслав умелыми переходами обогнул оба эти войска и пошел на Киев. Объединившись, Владимирко и Андрей кинулись за ним в погоню и догнали между реками Ужом и Тетеревом. Но и Изяславу удалось обмануть обоих способных князей. Он повелел своим воинам разложить побольше огней, а сам ночью снялся с места и двинулся к Белгороду, что в 20 верстах от Киева.
В Белгороде княжил сын Юрия Борис. Он проявил удивительную беспечность и ротозейство, как сообщает летопись, пьянствовал со своей дружиной и «с попы белгородьскими» и чуть не попал в плен. Белгородцы открыли ворота, путь на Киев был свободен.
Юрий в те дни отдыхал в своем загородном доме близ Выдубицкого монастыря. Он был в полной уверенности, что на пути Изяслава стоят превосходящие силы Андрея, Бориса и Владимирко, поэтому никаких мер по обороне столицы не предпринял. Появление войск Изяслава перед крепостными воротами Киева было для него полной неожиданностью. Положение оказалось безвыходным, и он бежал. Это случилось в конце марта 1151 года.
Впопыхах Юрий направился по смоленской дороге, но потом одумался и переправился на другой берег Днепра. Здесь стояла крепость Городец Остерский, один из оплотов его влияния на юге. Вскоре прискакал и Андрей. У отца невольно навернулись слезы на глазах:
– Увы нам! Взял нас мой племянник хитростью и коварством. Не сильны мы в этом, а потому и страдаем…
– Полно, отец, велика ли потеря? Бабу с воза, кобыле легче. Без Киева нам лучше. Будешь править в Суздальской земле на радость подданным, а попытается Изяслав завоевать нас, мы побьем его!
– Как, сын, ты можешь говорить такое! Отказаться от борьбы за престол, когда меня поддерживают друзья и союзники? Нет, я не отступлюсь, даже если у меня останется один полк.
– Тогда я еду в Суздаль. Я не вижу смысла в продолжении войны. Гибнет столько русских людей, кругом пожары и разрушения!
– Нет, ты останешься со мной. Ты мой главный помощник, без тебя я как без рук.
И Андрей остался.
Юрий разослал письма черниговским князьям и Владимирко. Первым ответил Владимирко:
– Каково княжение свата моего! На него рать идет из Владимира, и его об этом никто не уведал! Один сын сидит в Пересопнице, а другой в Белгороде, как могли не устеречь?
В крайнем раздражении он увел свои войска в Галич и вышел из войны. Зато Святослав Ольгович с черниговскими князьями и половцами выступил в поход сразу же по получении известия об изгнании Юрия из Киева. Он так спешил, что не стал дожидаться не только Пасхи, но и разрешения от бремени своей супруги. 3 апреля 1151 года княгиня родила мальчика, нареченного Игорем, а в крещении Георгием – в честь князя-мученика Игоря Ольговича. Впоследствии этот князь обессмертит свое имя, став заглавным героем «Слова о полку Игореве».
У Юрия же случилось большое несчастие: умер старший сын Ростислав. На похороны князя в Переяславль приехали его братья – Андрей, Глеб и Мстислав. Им и суждено было отдать последние почести и похоронить его в соборной церкви Святого Михаила, рядом с дядьями Андреем и Святославом.
Юрий продолжал подготовку к большой войне с Изяславом. Для этого надо было переправиться на правую сторону Днепра. С окрестных селений были собраны лодки, плотники строили новые, сооружали плоты. У лодок и плотов возводились надстройки из досок, за которыми могли укрыться лучники; такие лодки назывались насадами.
Руководство переправой Юрий возложил на Андрея. Сказалась старая привычка перекладывать ответственность руководством боем на другого человека; теперь им стал Андрей, в нем отец видел выдающиеся полководческие способности. Втайне, про себя, он признавал, что в недостаточной степени владеет умением руководить большими массами войск, порой теряется в запутанных ситуациях боя, которые неизбежны в каждом сражении. Он чувствовал себя на месте, когда с высоко поднятым мечом впереди своих воинов устремлялся на противника, показывая пример храбрости и героизма.
Андрей днями пропадал на берегу. Он внимательно наблюдал за сооружением плавучих средств, вникал в каждую мелочь. Ему нравилось разговаривать со знающими людьми, вдыхать запах свежераспиленного дерева, дыма костров и смолы. Иногда подолгу смотрел на противоположный берег, узкой полосой расстилавшийся на краю неба; там, как докладывали соглядатаи, Изяслав так же строил лодки, чтобы с их помощью отразить нападение. В голове у него постепенно рождался замысел предстоящего сражения: на воде разгромить силы противника, ворваться на берег и закрепиться на нем; потом начнется самое сложное – надо в короткий срок переправить через Днепр основное войско, не дать Изяславу сбросить передовые части в воду…