– Видишь, и народ стал возвращаться в селения. Я уже несколько селищ возрожденных насчитал.
– Но все равно много брошенных. Отец жалуется, что все меньше и меньше поступает дани от земледельцев. Народ так напуган набегами степняков, что не верит в нашу окончательную победу. Думает, что они могут еще вернуться.
– Чего доброго! Князья вон никак не могут успокоиться, готовы при любом случае вцепиться в горло друг другу. Отца твоего побаиваются, вот и сидят смирно… А куда ушли люди? Где они нашли безопасное пристанище? – с мучительным видом Иван огляделся вокруг, будто хотел отыскать взглядом их новые пристанища.
– В Карпаты бегут, – раздумчиво отвечал Юрий. – Там горы, можно спрятаться от степняков. И еще в междуручье Оки и Волги, в Ростово-Суздальские земли. Лесов к болот половцы не переносят, боятся как черт ладана. Можно спокойно жить и работать.
– А главное – сохранить жизнь, – добавил Иван. – Это тоже земли твоего отца?
– Да, там сидит наш наместник, исправно шлет дань с населения. Богатейший край! И пушнина, и мясо, и зерно, и мед, и рыба поступают…
Так беседуя, подъезжали они к Киеву.
На пути им встретился небольшой перелесок, а когда выехали из него, то увидели красочный возок, склоненный набок. Возле него стояли возница и богатая женщина лет двадцати пяти.
– Ой, как хорошо, что вы объявились! – радостно воскликнула она. – У нас колесо слетело, помогите его надеть.
Юрий и Иван соскочили с коней, приподняли бок возка, а возница одел и закрепил колесо на место.
– Спасибо вам преогромное! – проговорила женщина, сияя радостной улыбкой. – Мы уж совсем отчаялись, нет никого, да и все тут! Ну никто не идет и не едет!
Одета она была по-дорожному, но все равно выглядела довольно изящно: тонкой работы льняное платье было богато вышито различными узорами, на ногах красные черевички из козьей кожи, на шее, в ушах и на запястьях рук богатые украшения. Но Юрия привлекло ее лицо. Оно не только было красиво, но излучало неуемную решительность и настойчивость. Приковывали к себе ее глаза – большие, темно-коричневые, с задорным блеском. Юрий не мог отвести от них своего взгляда.
Он помог сесть ей в возок, поехал рядом. Иван отстал на почтительном расстоянии.
– И не боишься одна, без сопровождения воинов отправляться в дальний путь? – спросил он.
– Кого бояться? Половцы растаяли в далекой дымке, разбойников вокруг Киева повыловили. К тому же наше имение недалеко, вон за тем лесом.
– Будь я твоим мужем, ни за что не отпустил.
И, сделав бедовые глаза, добавил:
– От себя не отпустил. Ни на один шаг.
– А мой муж не из таких! Он мне во всем доверяет и дает полную свободу.
– И кто же твой муж?
– Тысяцкий Путята. Слышал о таком?
– Кто ж его не знает! Хозяин Киева!
Путята был, пожалуй, самым богатым человеком в столице, если не считать, конечно, великого князя Руси. На него работали целые улицы ремесленников, он держал в подчинении Подол – значительный район Киева, перед ним раболепствовали и трепетали ростовщики. Юрий видел как-то могущественного человека на рынке – крепкого старика, широкоплечего, с узким поясом и крепко посаженной головой. И столько величия и силы было в надменном взгляде, что люди без слов уступали дорогу, а торговцы низко склоняли перед ним свои головы.
– Что, испугался? Коленки задрожали?
– Князю не положено бояться.
– Так ты князь? Очень интересно! И какой же земли ты правитель?
– Переяславской.
– Но там сидит Владимир Мономах…
– А я его сын.
– Вон как!
И она заинтересованно взглянула на него. Юрий перед ней – гоголем.
– И как же тебя звать, князь?
– Юрием. А тебя как величать?
– Анастасией.
– Ни разу не встречал такой красавицы!
– Однако умеешь девушкам красивые слова говорить!
– Это говорит не мой язык, а мое сердце!
– А я люблю молодых разговорчивых людей!
Так, перебрасываясь шутками и болтая о пустяках, подъехали они к Киеву. Город перед ними встал на горе, словно величественный корабль, который плыл по водам могучего Днепра. Дома, терема и дворцы утопали в зелени, из нее выступали золотые купола Софийского собора, Десятинной, Василия, Михаила, Климента, Спаса, Благовещения и других церквей, сверкали в лучах заходящего солнца покрытия Золотых ворот.
Тогда деревянный мост через Днепр только возводился, поэтому переправились на пароме и тут же, на пристани, распрощались. Юрий и Иван миновали одноэтажный деревянный Подол, населенный в основном ремесленниками и прочим податным населением, поднялись на гору по Зборичеву взвозу (здесь великокняжеские тиуны и мытники взимали дань за переправу и торговую пошлину, поэтому взвоз и назвали Зборичевым), в Выший град, где был расположен терем Владимира Мономаха; каждый князь старался обзавестись своим обиталищем на случай приезда в столицу.
Переночевав, утром отправилась на рынок. В Киеве было несколько рынков, но главный располагался на Подоле, под крепостными стенами. Товары здесь были завезены, пожалуй, со всего света. Целыми рядами торговали оружием, тканями, медами и воском, разнообразной пушниной, мясом, рыбой, дичью… Слышались крики зазывал, громкие разговоры, смех, в воздухе плыли аппетитные запахи приготовляемой на кострах и в жаровнях пищи.
Юрий и Иван быстро нашли подходящие панцирь и кольчугу, заодно купили поножи и наручники, позарились на красивые шлемы и тоже приобщили к покупкам, а потом стали выходить с рынка. Путь их лежал по ряду, где торговали золотом, серебром и драгоценными украшениями. И тут Юрий увидел Анастасию. Она стояла со служанкой. Юрий тотчас узнал ее, хотя она была в другом наряде. На ней было красное шелковое платье, расшитое серебряными нитями, оно подчеркивало ее стройный стан и сочеталось с ее пышными черными волосами; различные дорогие украшения дополняли ее богатое одеяние.
Юрий некоторое время колебался, подойти или ускользнуть незаметно, но она вдруг обернулась, увидела его и проговорила радостно:
– Князь! Ты тоже любишь драгоценности? Посоветуй мне, покупать или не покупать эту вещицу?
«Вещицей» оказался золотой крестик такой изумительно тонкой работы, что у Юрия дух захватило. Он сглотнул слюну, ответил:
– Я бы приобрел не задумываясь.
– Может, тебе хочется купить его и подарить мне? – и она кинула на него лукавый взгляд.
Юрий вынул из кошелька, прикрепленного к ремню (карманов в штанах тогда не пришивали), несколько монет, протянул византийскому купцу. Тот угодливо кланялся, бормотал слова благодарности.
Анастасия в восторге захлопала в ладошки:
– Ах, как это мило!
Они пошли вдоль улицы. Иван с покупками ушел в терем, а служанка поотстала.
– Этим крестиком я буду благословлять победы, которые ты одержишь в недалеком будущем, – прижимая зажатую в кулачок драгоценность к сердцу, прочувственно говорила боярыня. – Я уверена, что он будет путеводной звездой в твоей боевой жизни!
Юрий молчал, мучительно думая о том, как вести себя с этой необычной женщиной.
– И тебе часто доводилось делать такие подарки своим девушкам? – испытующе заглядывая ему в глаза, спросила она.
– У меня нет девушек.
– Не может быть! Такой видный парень, да еще князь – и нет девушки? Ни за что не поверю!
– Я женат.
– Ах, вот как. И давно?
– Уже пять лет.
– Это во сколько же лет тебя женили?
– Тогда мне было двенадцать лет.
Она долго молчала, а потом произнесла изменившимся голосом:
– А меня, семнадцатилетнюю, отдали замуж за шестидесятилетнего…
Она прошла несколько шагов, старательно глядя себе под ноги, продолжала:
– Я купаюсь в роскоши. Ни в чем себе не отказываю. Муж со мной ласков, ни разу не обидел. Но чего-то мне не хватает. Чего-то я хочу, такого необычного, захватывающего… Тебе не приходилось испытывать подобного чувства?
Юрий пожал плечами.
– Значит, у тебя все впереди, – пообещала она.
Потом спохватилась:
– Мы совсем загулялись. Пора возвращаться.
Они стояли в небольшой рощице, которая осталась от обширного леса, когда-то окружавшего Киев.
– Тебе хочется домой? – спросила она, глядя на него потемневшими глазами.
Он снова пожал плечами. У него было странное, не испытанное ранее состояние сладостного упоения, будто все это происходило не наяву, а во сне, и не с ним, а с кем-то другим; легонько кружилась голова и сладко ныло сердце; Анастасия стала вдруг близким и понятным человеком, и он сказал:
– Я не хочу расставаться с тобой.
Она внимательно посмотрела на него, немного подумала, потом обернулась к служанке:
– Иди домой. Скажи, что я скоро буду.
Они, не разбирая дороги, двинулись в гущу деревьев, остановились под раскидистым вязом. Анастасия долго пристально глядела в лицо Юрия, потом порывисто обхватила ладонями его щеки стала целовать в губы, произнося сквозь слезы:
– Ах, мой мальчик, как бы я любила тебя! Как мне хочется любить!
Потом она резко оттолкнула его от себя и пошла прочь, спотыкаясь и не разбирая дороги.
В тереме Иван встретил неожиданной новостью:
– Великий князь Святополк умер.
И, видя отстраненное, непонимающее лицо Юрия, добавил:
– Я тебе говорю, что правитель Руси Святополк умер. Умер внезапно, в Вышгороде, за праздничным столом. Его прах в лодье привезли в Киев и положили в церковь Святого Михаила.
«Умер так умер, – равнодушно думал Юрий. – Один умер, второго назначат. Мне-то какое дело? Важнее всего, что меня любит красавица боярыня, что она поцеловала меня и у меня сердце полетело в пропасть. Никогда не испытывал я такого чувства ликования. Главное, когда и где увидеть? Ушла, даже не назначила свидания. Или я должен был это сделать? Ведь я мужчина, значит, надо было определить, когда мы с ней встретимся, а я, как последний хлюпик, растерялся и позабыл про все».
Он стал прикидывать, как поступить завтра. Может, походить перед окнами ее терема? Она увидит и выйдет. Но терема окружены высокими заборами, а в окнах вставлены разноцветные стекла или слюда, через которые едва проходит свет, а разглядеть кого-то на улице просто невозможно. Может, подойти и вызвать? Но за такие штучки можно много тумаков заработать, чего доброго еще псов с цепей спустят… Нет, все это не годится, надо придумывать что-нибудь поумнее, чтобы было наверняка.