Всё круто изменилось 9 октября 1970 года.
Поздно вечером в квартиру ворвались полицейские и агенты службы безопасности СИДЕ, вытащили Мескониса из душа, доставили в полицейский участок, где ему без всяких околичностей было сказано: «Нам всё известно! Вы — шпион, офицер русской разведки!»
Вспомните тот «звоночек», что некогда прозвучал для Абеля! Изобличить человека в шпионаже иногда можно довольно легко (если он потерял осторожность), но сразу и точно указать, на какую разведку работает подозреваемый и даже провалившийся — гораздо сложнее. Поэтому у «Веста» тут же возникло подозрение. Потом, позднее, его подтвердил один из охранников или чинов полиции, шепнувший Месконису: «Вас предали!»
Вадим Михайлович нам рассказывал:
«Допрос начали сразу… Тут же угрозы: говорили, что жену солдатам в казарму отдадут, с детьми что-то там сделают… В коридоре крутили магнитофонные записи с криками детей. Ещё говорили, что у них военный режим, поэтому могут нас всех расстрелять и бросить в яму. Это не была пустая угроза: у них до сих пор неизвестна судьба порядка десяти тысяч человек.
А камера — каменный мешок без крыши и цементный пол, политый водой. Можно только стоять или сидеть на корточках. Сырость»[110].
Лариса и девочки находились в другом полицейском участке, где было поприличнее — хотя бы пол был паркетным.
В начавшихся допросах роль «первой скрипки» исполняли американцы, которые формально здесь были совершенно ни при чём, и это также подтверждало предательство… О том, что их арестовали по наводке, свидетельствовали и весьма конкретные вопросы, и те основательные знания, которые выказывали допрашивающие. Причём знания эти были не по работе сейчас, а по «прошлой жизни» в Союзе, по подготовке к выполнению задания. «Отступная легенда» — то есть то, что следовало рассказывать в случае провала, явно «не прокатывала», проводившие допросы американцы безошибочно определяли в ней уязвимые места, словно зная всё заранее.
(Вот как прокомментировал этот момент Борис Николаевич Григорьев:
«„Отступная легенда“, рассчитанная усыпить бдительность спецслужб в случае провала, прозвучала неубедительно. Ещё бы: О. Гордиевский, сам выходец из недр нелегальной службы, слишком хорошо знал её методы и приёмы и обо всём рассказал англичанам. Для спасения жизни семьи нелегалу пришлось на ходу менять линию поведения и притворяться, что он пошёл на сотрудничество с противником»[111].)
Если бы «Вест» был один, он мог бы просто молчать — будь что будет, в конце концов, он знал, на что идёт, поступая в нелегальную разведку! Но сейчас от него и только от него зависели судьбы жены и маленьких дочек, которые могли точно так же, как и он, просто исчезнуть в неизвестности. Никого не выдавая — Мартынов за годы «на нелегалке» немало с кем встречался и работал, но эти подробности остались в тайне, — он всё-таки был вынужден рассказывать больше, нежели следовало по его «легендам».
Не вызывало сомнения: их выдал «крот», некий «Иуда из Ясенева», как назовёт этого человека Григорьев. Но… какой «крот»? Кто этот Иуда?
В июле следующего, 1971 года «Мартыновы» были переданы американцам и перевезены в Соединённые Штаты, где их разместили в дачном посёлке, милях в двадцати от Вашингтона. Им предлагалось попросить и гарантированно получить политическое убежище, на что они вроде бы и соглашались, однако 7 января 1972 года «Вест» и «Веста» смогли тайно покинуть место своего теперь уже не столь строгого, по сравнению с аргентинской тюрьмой, заточения. Вскоре при содействии «коллег» из Вашингтонской резидентуры они оказались в Москве.
Родина встретила их неласково. Вот фрагменты из книги Владимира Мартынова — выдержка из диалога с «ответственным товарищем», который, по словам автора, «даже не соизволил представиться»:
«— Версия о том, что ваш арест является результатом предательства, не подтверждается. На основании вашей информации была проведена тщательная всесторонняя проверка. Были задействованы десятки людей, проведены оперативно-проверочные мероприятия. Общий результат отрицательный.
<…>
— Мы настаиваем на том, что наш провал произошёл по причине утечки информации из Центра или через одного из работников на „периферии“{57}. Возможно, во время нашей поездки домой в 1967 году. Или, может быть, во время поездки „Весты“ в 1970 году. А сейчас враг предупреждён о нашем побеге и затаился, залёг на дно.
— Напрасно вы настаиваете на своей версии. Очень даже напрасно. У нас вот сложилось мнение, что эту версию вы придумали нарочно, чтобы обелить себя, представить нам своё, мягко говоря, недостойное поведение в руках противника в более приглядном свете»[112].
И это всё при том, что они возвратились сами, бежав из-под стражи, хотя имели реальную возможность стать американскими гражданами и получить хорошо оплачиваемую работу консультантов в Лэнгли{58}!
А теперь мы наконец-то вспоминаем про Юрия Ивановича… Один генерал с короткой, такой, скажем, «энергичной» фамилией — не записали сразу, и забылась! — которого зовут, кажется, Владислав Николаевич, ветеран Управления «С», говорит о нём:
«Дроздов любил нелегалов — и нелегалы любили его. До него были начальники Управления нелегальной разведки, после него были, но такого, как Дроздов, — не было! Я видел, как светились лица нелегалов, когда они встречались с Юрием Ивановичем. Я слышал оценки, которые он давал, — а он такой жестковатый в этом плане был. Но когда начинали говорить о нелегалах, то он менялся. Он считал, что это — самое главное, это „товар штучный“, „товар особый“, „золотой фонд разведки“».
И вот, несмотря на такое отношение к нелегальным разведчикам, Дроздов никоим образом супругов Мартыновых не поддержал! Наоборот.
Из песни слова не выкинешь, да и мы, как говорили ранее, пишем не «житие», но биографическую книгу, а потому данный момент нам обойти нельзя. Насколько нам известно, не один сотрудник Службы осуждал Дроздова за занятую им тогда позицию. А она, грубо говоря, была такова: «В Управлении „С“ предателей быть не может! Только вы сами во всём виноваты!»
Мы разговаривали о Дроздове с одним сотрудником, Героем России, человеком принципиальным, категоричным и резким в оценках. Он рассказал, что был на том партийном собрании, где «громили» Мартыновых, и Дроздов ему тогда не понравился. В подробности вдаваться не будем… И ещё ряд наших собеседников вставали на сторону «Веста» и «Весты», осуждая Юрия Ивановича. Для кого-то этот момент стал «ложкой дёгтя» в их последующем отношении к Дроздову.
Но, отметим, речь идёт не о сотрудниках Управления «С».
Конечно, вопрос сложнейший! Нелегальная разведка, повторяем вновь и вновь, это во всех отношениях святая святых, и думать, что в ней может оказаться предатель… Это всё равно что предполагать такового в своём родном доме, в своей семье! В домашней ситуации иногда лучше ничего лишнего не знать и не предполагать, а то ведь так неприятно! Но это — в семье. В Службе должно быть по-другому, там голову в песок прятать нельзя — просто опасно.
Кстати, нечто похожее, во что долго не могли поверить, произошло в военной разведке, когда в шпионаже в пользу американцев был уличён генерал-майор Поляков{59}, резидент ГРУ в Индии. Тогда даже генерал армии Цинёв, курировавший военную контрразведку, чуть ли не кричал «особистам», просившим у него санкцию на углублённую проверку подозреваемого: «Генерал разведки не может быть предателем!»
Почему не может? Только потому, что этого не может быть никогда! Но последующие события нашей истории показали и показывают, что в этой жизни может происходить всё что угодно. И люди — точнее, людишки, способны быстро перекрашиваться.
Удивительно, но многие из старшего поколения, те, кто прожил труднейшую жизнь, прошёл воистину немыслимые испытания, до конца своих дней в чём-то оставались идеалистами. Они верили в светлые коммунистические идеалы, надеялись построить рай земной на одной шестой части суши — и во многом, как мы знаем, преуспели… Вот только идеализм не всегда бывает положительным, что ли, — в иных делах он немало вредит.
Думается, что если бы руководство — Управления «С», ПГУ КГБ СССР, самого Комитета? — не знаем, не наша компетенция! — не только беспристрастно оценило бы показания Мартыновых, определив степень их вины, коль таковая имелась, но также дало бы объективную оценку несомненным «шероховатостям», после чего стало настойчиво искать «крота», то разведка избежала бы ряда серьёзных провалов. Но победила идеалистическая (или — идеальная?) точка зрения: «В Управлении „С“ предателей быть не может!»
Виноватыми в произошедшем были определены сами Мартыновы.
«После длительного служебного разбирательства Вадим и Лариса были исключены из партии, лишены наград и направлены на постоянное жительство в Калугу (официально это объяснялось целью обеспечения их личной безопасности. — А. Б.). Там Вадим устроился на работу в педагогический институт преподавателем английского языка, а Лариса лаборанткой. Весной 1979 года она окончила этот институт»[113].
Зато «крот» чувствовал себя превосходно, о чём можно прочитать в его насквозь лживых, как мы убедились, воспоминаниях:
«…в те же дни в руки аргентинской спецслужбы попали Мартыновы, семейная пара наших нелегалов, которых я, в бытность мою в Копенгагене, сажал на советский пароход, следовавший рейсом до Ленинграда…»[114]
Стоп! Предвидим, что иные из наших читателей уже заглянули в начало этой главы, чтобы уточнить (мы, без сомнения, сделали именно так!), что подобная ситуация с посадкой разведчиков-нелегалов на советской пароход, следующий до Ленинграда, ранее была. Да, это было — точнее, если по хронологии, будет — в июне 1974-го, когда в отпуск в Союз отправится Людек Земенек со своей семьёй.