ией советской разведки. Разведчиков пафосно именуют «людьми молчаливого подвига», и это в первую очередь относится к нелегальной разведке, а тут — совершенно наоборот!
Подобное решение руководства не может не вызывать недоумения тех, кто интересуется историей разведки, — однако оно остаётся без комментариев. Не потому, что данный вопрос совершенно «закрыт» и засекречен, но… Скорее, как в какой-то рекламе: «Вы интересуетесь, но стесняетесь спросить» — вот и не спрашивают, чтобы не показаться наивными или не получить ответ, запомнившийся многим по фильму «Бриллиантовая рука»: «Так надо!»
Но президент Ассоциации «Группа „Вымпел“» Валерий Владимирович Попов, ученик Юрия Ивановича, ставший его другом, не постеснялся показаться наивным и этот вопрос ему задал.
«Это был неожиданный момент, никому не понятный, — потому я и спросил, почему его вдруг так быстро отправили в Афганистан — именно его!» — рассказывал Валерий Владимирович. В ответ Дроздов ему объяснил, что Афганистаном он занимался не только в Соединённых Штатах, будучи резидентом, но даже и ещё раньше.
Про то, что было «раньше», сам Юрий Иванович так рассказывал в интервью телеканалу RT:
«За несколько лет до афганских событий, в начале семидесятых годов, я вместе с генералом Зыряновым{103}, командующим пограничными войсками, участвовал в поездке вдоль нашей границы. Тогда нам приходилось встречаться с людьми, которые рассказывали о том, как из Афганистана на нашу территорию забрасываются бандгруппы. Забрасывались они на Кавказ, в Среднюю Азию… Это не является голословным — должны сохраниться архивные материалы, а кое-что закреплено даже в мемуарах некоторых американских разведчиков.
Кстати, с учётом той ситуации, которая складывалась тогда в Афганистане, и той междоусобной борьбы между афганскими лидерами, то, если бы не ввод наших войск, все эти „оранжевые революции“ на арабском Востоке начались бы на добрых двадцать-тридцать лет раньше»[203].
Юрий Иванович рассказывал Попову, что освещением афганских событий он занимался с позиций Соединённых Штатов (профессиональное выражение, означающее, что информацию он получал в США. — А. Б.), откуда присылал материалы по развитию тамошней обстановки, которую постоянно и тщательно отслеживал. Дроздов встречался с находившимися в Америке лидерами оппозиции, получал информацию о них от своих источников. Конечно, он был хорошо информирован и о том, что происходило в республике после Саурской революции 1978 года.
Можно понять, что командировка была совсем не такой случайной, как кажется, и для Юрия Ивановича она не была такой уж сногсшибательной неожиданностью (нет, в Афганистан он поехал действительно неожиданно, но по крайней мере знал, куда ехал), и, что тоже важно, никто его не посылал именно на войну.
В своей книге Дроздов и сам чуть-чуть говорит о собственной информированности:
«Впервые с афганской проблемой мне пришлось столкнуться в Нью-Йорке. Внимательный анализ ситуации еще в 1978–79 гг. подтверждал обоснованность тревоги руководства СССР за состояние самых южных границ страны. Изменения в политической жизни Афганистана в 1978 г. серьёзно обеспокоили противников Советского Союза, ибо затрудняли осуществление их планов. В ЦРУ, например, было решено активно, с помощью специально подготовленной агентуры, противодействовать укреплению режима Тараки{104}.
Американские разведчики, готовившие агентуру из числа афганцев, утверждали, что так просто русским Афганистан не отдадут, что создадут международную вооружённую коалицию сопротивления новому демократическому режиму и всеми силами будут добиваться ослабления советского влияния в стране, вплоть до развёртывания басмаческого движения в советской Средней Азии»[204].
О том, какие конкретно задачи ставились ему перед поездкой в Афганистан, Юрий Иванович не написал. Однако в интервью для телеканала «Россия» он был более откровенным:
«Когда я отправлялся в Афганистан, у меня была встреча с Юрием Владимировичем в присутствии Крючкова [17 декабря]… Юрий Владимирович сказал, что, мол, обстановку по Афганистану ты, наверное, знаешь. Я говорю — да, я помню. Я говорю, ещё когда я находился в Нью-Йорке, те афганцы, с которыми мы поддерживали там отношения, предупреждали нас об особых настроениях американцев.
Мы сообщали о них в Центр о том, что американцы готовят там афганцев, утверждают, что Афганистан они так, добровольно, Советскому Союзу не отдадут — с учётом тех изменений, которые происходили в Афганистане тогда. Стало ясно, что американцы какую-то группу афганцев содержат и готовят, что какое-то противодействие мы будем получать с американской стороны… „Послушай, — сказал мне Андропов. — Там твои ребята работают, съездил бы ты посмотреть, как они там освоились, что они делают, а то там назревают разного рода события — с учётом политической обстановки. Нам бы хотелось знать твой взгляд“.
Об этой операции, которую вскоре пришлось проводить, у меня ещё и мыслей никаких не было»[205].
Андропов определил и примерный срок поездки: десять дней, то есть возвращаться, если всё будет нормально, придётся под самый Новый год.
Рассказывает Валерий Владимирович:
«По результатам разговора с Дроздовым Юрий Владимирович принял абсолютно верное решение — направить его в Афганистан. „Бросай всё, поезжай туда и разберись во всём там, на месте! — ему было сказано. — Непонятно, что нам делать, какие решения принимать“.
Юрий Иванович ни в какие командировки не собирался. Но в это время прошло заседание Политбюро, когда пять человек решали, что там делать, — Гречко, Суслов, Громыко… Громыко был против введения войск, у Андропова ещё не было выверенного решения, министр обороны настаивал на решении проблемы военным путём — в общем, разные были точки зрения…»
Сделаем паузу, уточнив, что о том «закрытом» совещании в Политбюро — вернее, о позициях его участников, — есть различная информация. К примеру, генерал Вячеслав Сергеевич Широнин{105} пишет так:
«Один из участников того заседания Политбюро рассказывал мне, что тогдашний председатель КГБ Ю. В. Андропов выступил категорически против военного вмешательства и произнёс слова, которые оказались пророческими: „Войти можно легко, но сложнее будет уходить — увязнем мы там“»[206].
Юрий Иванович в одной из книг предлагает следующий вариант развития событий:
«На заседании Политбюро ЦК в феврале — марте 1979 года, по одной версии, Д. Устинов и Ю. Андропов настояли, вопреки мнению А. Громыко, на вводе советских войск в Афганистан. По другой, Андропов вначале выступал за ввод войск, но затем заявил о пересмотре своей позиции, сказав, что революционная ситуация ещё не созрела для смены строя»[207].
Впрочем, не будем забывать о том, что на вводе в ДРА советских войск настаивал сам Амин{106} — афганский руководитель. В общем, мало чего тогда было понятно…
Но возвращаемся к рассказу Попова, который говорил об Андропове:
«…И вот тогда-то он послал туда Дроздова: „Разберись на месте и будешь мне звонить, докладывать постоянно“.
Это было персональное поручение председателя КГБ Андропова Юрию Ивановичу. И, наверное, Крючков уже тогда как-то среагировал на эту ситуацию».
…Мы говорили, что Владимир Александрович, ставший ещё в 1974 году начальником разведки, относился к Дроздову с симпатией. Сам он никогда не был оперработником, но к профессионалам относился с уважением. А тут… Чужая душа, разумеется, потёмки, и что почувствовал Крючков по отношению к своему заместителю (начальник Управления «С» являлся также заместителем начальника ПГУ), мы не знаем. Аппаратные игры — дело серьёзное. Победа в них — новая должность, более высокое звание, выгодная командировка и многое иное — достигается прежде всего за счёт, что называется, «близости к телу» начальника, возможности «пошептать» ему «на ушко». Правда, одни в эти игры играют, другие относятся к «игрокам» с презрением, — но кто знает, что происходит за закрытой дверью кабинета? А ведь каждый других по себе судит.
По этой причине отношения нового руководителя Управления «С» и шефа разведки напряглись изначально. Как мы помним, нечто подобное происходило и тогда, когда Юрий Иванович был ещё заместителем начальника управления, до прихода Кирпиченко, и Андропов таким же образом усложнил его взаимоотношения с тогдашним его руководителем…
Возможно, что царапнула Крючкова и фраза, сказанная Юрием Владимировичем в заключение беседы (здесь и далее — из воспоминаний Дроздова):
«„Обстановка там сложная, назревают серьёзные события, а ты у нас один из тех, кто по-настоящему воевал“.
Я спросил, когда вылетать? Юрий Владимирович посмотрел на В. А. Крючкова, который включился в беседу, и сказал: „Завтра утром в 6.30, аэропорт Чкаловский“. Исходя из содержания беседы, я попросил информировать наше представительство в Кабуле о моём вылете и характере задания. Ю. В. Андропов сказал, что это будет сделано В. А. Крючковым, и тепло попрощался со мной.
Вернувшись в Управление „С“, я вызвал к себе капитана II ранга Козлова Э. Г.{107}, которому сказал, что завтра рано утром вылетаем на несколько дней в Кабул. Козлов по-флотски ответил „есть“, не задав ни одного вопроса»[208].
Крючков, как и сам Андропов, не воевал. Как он относился к напоминаниям об этом, даже косвенным, мы не знаем. Могло и покалывать! К тому же, безусловно, он вполне сознавал, что Дроздов — и опытный оперативник, и — имел перед ним, хотя и исполняющим обязанности начальника разведки, определённые преимущества. А тут ещё прямой выход на председателя…