это моя родная дивизия, я в ней воевал…»[214]
Это была Витебская (по месту дислокации, как в обиходе именовали десантные соединения) дивизия ВДВ, переброска частей которой в Кабул началась 25 декабря.
Как мы уже говорили, на территории Афганистана в то время находились не только части и подразделения Советской армии, но и отряды специального назначения КГБ СССР, спешно названные «Гром» и «Зенит». Были также и другие представители внешней разведки.
Вот маленький фрагмент (вопрос и короткий ответ) нашего разговора с генерал-лейтенантом Леонидом Владимировичем Шебаршиным{110}, последним начальником ПГУ КГБ СССР, а в 1979 году — резидентом в Тегеране:
«— Вопрос, на который вы можете — если вообще можете — дать только односложный ответ… Были ли в Афганистане перед вводом наших войск советские разведчики-нелегалы?
(Долгая пауза.)
— Да»[215].
Впрочем, о том, что делали — но, к сожалению, не смогли сделать по совершенно независящим от них причинам эти навек безымянные люди, — теперь уже известно. Хотя известно совсем немного, но если бы получилось, то все события стали бы разворачиваться по несколько иному сценарию и, не исключено, получили бы другое продолжение. Сейчас не секрет, что Хафизуллу Амина намеревались устранить «средневековым» способом — посредством яда. Что ж, как говорится, «деды не глупее нас были», — пожалуй, это было бы гуманнее, нежели затевать стрельбу. Но…
Вот что рассказывал нам один компетентный товарищ:
«Никто не предполагал, что внутри дворца ещё были наши люди. Там находились не только наши врачи, но и наши нелегалы — расчёт был на них. Была определённая группа лиц, которая должна была способствовать выполнению этой операции. Бескровным путём, без штурмов. Теперь это история…
Об этом знал только Дроздов. Только Дроздов! Это была его задумка.
Операция была настолько закрыта, что эта закрытость не позволила просчитать все ходы, всех предупредить. Амин обратился за помощью не только в свой военный госпиталь, но и к врачам в наше посольство — и два наших врача его спасли. Таким образом, попытка устранения Амина совершенно иным путём, при содействии нелегальной разведки, к сожалению, не удалась».
А вот несколько слов о «легальных» сотрудниках КГБ, хотя и переодетых в солдатскую форму. В советскую. Но за день до «событий» их вообще переодели в афганское обмундирование; для того чтобы узнавать друг друга, спецназовцы надели нарукавные повязки из бинтов. Теперь — рассказ Юрия Ивановича:
«При посещении одной из групп „Зенита“ я обратил внимание на вопрошающие взгляды офицеров-диверсантов, томившихся от безделья и ожидания. Мол, ещё один генерал приехал, а толку… Чтобы приободрить их, бросил: „Ну что, похулиганим, засиделись!“ Лица оживились. Наконец-то! Это выражение „каскадёры“ припоминают мне иногда, признаваясь, что оно избавило их от уныния и неопределённости. Примерно такую же картину можно было наблюдать и в других местах. Теперь офицеры были ориентированы на дополнительную непрерывную разведку своих объектов и общей ситуации в Кабуле»[216].
Сказанное подтверждает профессионал высокого класса полковник Валерий Владимирович Попов:
«Юрий Иванович был психологом. Он очень вовремя сказал простые, но совершенно удивительные слова: „Ну что, мужики, немножко похулиганим?“ И в этой напряжённой обстановке все заулыбались, начали друг друга подбадривать. Это был завершающий этап некоего инструктажа — назовём его так, и все совсем с другим настроением вышли с этого инструктажа, понимая, что жизнь есть жизнь, на неё надо смотреть с открытым забралом, идти вперёд и ничего не бояться. Это был общий настрой!
Эвальд Григорьевич напомнил эти гениальные слова, когда у нас в „Лесу“ праздновали 90-летие Юрия Ивановича. Тут ещё особенно важно то, что он не только разрядил обстановку и „благословил“ ребят, но потом был с ними рядом».
В состав отряда «Гром» входили сотрудники впоследствии ставшей легендарной группы «А» (журналисты окрестили её «Альфой») 7-го Управления КГБ СССР. «Офицеры группы отличались своей спортивной подготовкой, среди них были призёры чемпионатов Европы, СССР и общества „Динамо“ по боксу и борьбе, а главное, они притёрлись в составе боевых подразделений при решении практических задач»[217], — уточняет участник тех событий.
Спецотряд «Зенит» в основном состоял из сотрудников внешней разведки и выпускников КУОС — Курсов усовершенствования офицерского состава КГБ СССР, где «подготовку проходили офицеры территориальных органов КГБ, назначенные в специальный резерв на особый период. В их задачи входила организация партизанского сопротивления и непосредственное командование диверсионными группами в случае войны. Они прибывали со всего Советского Союза и после окончания КУОСа возвращались на прежнее место службы»[218].
Если кто не уразумел, то «особый период» — это война. Во время Великой Отечественной буквально во всех оккупированных гитлеровцами городах СССР возникли подпольные очаги сопротивления, возглавляемые, как писалось потом в газетах, «простыми советскими патриотами», которые, так же как командиры и бойцы многих партизанских отрядов, на самом деле являлись кадровыми сотрудниками НКВД. Так что пока сохранялась реальная военная опасность, КГБ готовил своих сотрудников к действиям в «особых условиях».
На территории Афганистана оказались не только выпускники КУОС, но и их недавние наставники, имевшие, кстати, иную задачу.
«Сразу же после принятия в конце июня 1979 г. решения Политбюро ЦК КПСС об активизации мероприятий по оказанию советнической помощи спецслужбам Афганистана руководство КГБ решило направить в эту страну целое подразделение из числа преподавателей КУОС и представителей оперативных подразделений. Уже к 2 июля 1979 г. отряд из 38 чекистов, получивший условное наименование „Зенит“, был готов к вылету»[219].
Попозже к «Зениту» прибыл и сам начальник КУОС полковник Григорий Иванович Бояринов{111}, уважаемый и любимый подчинёнными офицер, воевавший в Великую Отечественную с первых её дней. Сначала — в пехоте, командиром миномётного взвода, затем в войсках НКВД; воевал он и на фронте, и в немецком тылу, а в 1944 году как пограничник остановился на самом пороге Европы.
Сотрудники этого подразделения изначально выполняли советнические функции. Потом, правда, всё изменилось, и название «Зенит» перешло к теперь уже боевой группе — буквально перед самым штурмом.
Участник событий вспоминает:
«Титыч нам сказал, что теперь все мы называемся отрядом специального назначения „Зенит“. Старшим группы, которая будет дислоцироваться у Дворца, назначен Яша Семёнов{112}. Наша подгруппа под командованием Титыча остаётся в составе группы Яши. Задача нам будет поставлена отдельно»[220].
«Титыч» — генерал-лейтенант Александр Титович Голубев{113}, в ту пору — подполковник из внешней разведки, человек душевный и обаятельный. Все всегда называли его «Титыч» — большинство, правда, за глаза… Его подразделение должно было захватить во дворце Амина секретные документы, доказывавшие связь правящего режима с американцами.
25 декабря Юрий Иванович провёл совещание с командирами разведывательно-диверсионных групп — по результатам разведки объекта, весьма тщательной.
«Поздно вечером 26 декабря В. В. Колесник и я вместе с Э. Г. Козловым и О. Л. Швецом ещё раз отработали план операции по объекту Тадж-Бек. Основным замыслом этого плана было решение главной задачи силами двух смешанных штурмовых групп „Гром“ и „Зенит“, действия которых обеспечивались созданием внешнего и внутреннего колец окружения силами подразделений „мусульманского“ батальона и средств огневой поддержки. Особое внимание уделялось вопросам связи и взаимодействия»[221].
И был вечер, и было утро — день 27 декабря 1979 года.
С самого утра генерал Дроздов и полковник Колесник встретились с армейским руководством, доложили составленный накануне план боя. Хотя по всем канонам вышестоящий начальник должен план утвердить и расписаться (тем самым приняв на себя ответственность), документ был «утверждён» устно: «Действуйте!» — не то приказ, не то одобрение. (Если к слову «Выполняйте!» можно добавить — «немедленно», то к «Действуйте…» вполне подходит уточнение «…на своё усмотрение».)
Но даже «трёхзвёздный» армейский генерал для сотрудника КГБ — начальство «боковое», поэтому несколько позже Юрий Иванович доложил обо всём по «своей линии». А сначала, сразу после совещания, они с Колесником отправились в посольскую гостиницу, в баню, помылись и, как положено по-русски, надели перед боем чистое бельё. Молча выпили бутылку коньяку — когда тебе нужно идти под огонь, это в общем-то полезно. Если в разумных пределах.
«После бани 27 декабря 1979 года я и В. В. Колесник в полдень ещё раз зашли каждый к своему руководству. Б. С. Иванов{114} связался с Центром, доложил, что всё готово. Потом он протянул трубку радиотелефона мне. Говорил Ю. В. Андропов.
— Ты сам пойдёшь? — спросил он. Я ответил утвердительно. — Зря не рискуй, думай о своей безопасности и береги людей.
В район расположения „мусульманского“ батальона ехали молча, каждый думал о своём»[222]