По своему опыту Леонид Владимирович от Дроздова явно отставал, что видно даже из той блестящей характеристики, что дал Шебаршину его предшественник:
«…в разведке проработал более 25 лет. Неоднократно находился в длительных загранкомандировках (Пакистан, Индия, Иран), востоковед, владеет английским, хинди, фарси. Человек острого ума, широко образован, начитан, большой книголюб, опытный оперативник, хотя больше склонен к аналитической работе, поэтому не случайно в последние годы работал в информационно-аналитическом управлении разведки. Отличался самостоятельным мышлением, принципиален, умел постоять за свою точку зрения, не был лишён самолюбия, но, по-моему, без особого перебора»[309].
Приходится всё-таки уточнить, что на работу в Центр Леонид Владимирович перешёл после известного «ухода» его сотрудника Кузичкина в Тегеране.
В 1987 году Шебаршин становится заместителем начальника разведки, затем — её руководителем. Дроздов, возглавляя Управление «С», одновременно являлся и заместителем начальника ПГУ. Какие отношения были у него с руководством, сказать не можем: ни у того, ни у другого в своё время не спросили, а строить версии не хотим. Единственно, что некий уважаемый человек передал нам такую фразу Шебаршина: «Если бы не его ехидный характер, Дроздов ушёл бы в отставку генерал-лейтенантом».
Всё может быть!
Но вот фрагмент одной из книг Леонида Владимировича — каждый волен сделать свои выводы:
«Вообще мне кажется, что Юрий Иванович склонен преувеличивать достоинства своего подразделения и не очень критично относится к его недостаткам.
Иногда возникают конфликтные ситуации между Управлением „С“ и другими подразделениями разведки. В докладах Дроздова его сотрудники выглядят рыцарями без страха и упрёка, которых обижают сомнительные личности, неведомо как пробравшиеся в разведку. В Управлении „С“ Юрия Ивановича любят, знают, что он профессионал высочайшего класса и в обиду своих не даёт. Мне же приходится вступать с ним в тактичное, но упорное противоборство, дабы восстановить справедливость. Я в нелегальной разведке не работал, однако с её деятельностью познакомился задолго до того, как оказался начальником ПГУ, и не всё здесь было к взаимному удовольствию.
Неприятные моменты в разговорах с Дроздовым мы не упоминаем, но о них помним. (Далее следует рассказ об истории всё того же Кузичкина и событиях, с этим связанных. — А. Б.)
Так что Управление „С“ небезупречно»[310].
Такая была точка зрения начальника разведки. Хотя это всё, как говорится, в общих чертах. (Как ещё ему можно было писать о работе начальника самого засекреченного из подчинённых ему управлений?)
Зато мы можем привести фрагменты кое-каких наших разговоров, позволяющих получить определённое представление о масштабах и направлениях работы Дроздова.
К примеру, Аарон Бенедиктович рассказывал, что Юрий Иванович был одним из тех, кто заложил основы финансово-экономической разведки.
«Идею, правда, подал Питовранов{146}, но именно Дроздов её оценил, организовали отдел и начали работать среди зарубежных бизнесменов, финансистов, банкиров и прочих. Он одним из первых в руководстве разведки понял, что это крайне нужно Советскому Союзу, потому как раньше эта линия была на роли самого нелюбимого пасынка в Управлении НТР. Попадались какие-то — ну и хорошо, не попадались — чёрт с ними!
Он реализовал эту идею: при нём появился соответствующий отдел. Кстати, в организации этого подразделения помогал ему знаменитый нелегал — Герой России Алексей Михайлович Козлов».
Рассказывает Сергей Сергеевич:
«Дроздов как-то по-другому взглянул на сотрудничество с научно-технической разведкой. У нас были серьёзные источники по этой тематике, и по его настоянию в Управлении НТР создали конкретную группу для работы с Управлением „С“. Они готовили задания для наших источников, и они же занимались реализацией… Это не только способствовало обеспечению безопасности источников, но и повышало эффективность работы…»
Полковник Сергей Иванович рассказывал о том, что в конце 1980-х была возможность учредить совместное предприятие с некими дальневосточными партнёрами — уровень образования и опыт работы позволяли ему это предприятие возглавить. Это было бы реальное СП, а не какая-то «вывеска», за которой, как в детективном фильме, прячется «шпионская контора». Такое предприятие позволило бы нашей стране начать создавать собственную элементную базу, как говорил наш собеседник, — «россыпь» (мы в этих терминах ничего не понимаем!), и к тому же было желание «обкатать» здесь наших ребят — чтобы они научились бизнесу, научились крутиться в такой среде, научились всему, что связано с этим делом…
Известно, что наши нелегалы — в частности «Бен», «Анри», «Дубравин», — действуя по собственному разумению, становились в «западном мире» весьма успешными предпринимателями. А тут, что называется, свой «бизнес-инкубатор».
Юрий Иванович сразу оценил эту идею, горячо её поддержал, но… Наши «хозяйственники» — назовём их «чистыми», но только по аналогии с «чистыми» дипломатами, — кому следовало заниматься этим СП, быстренько разобрались в ситуации и решили, что гораздо выгоднее привозить из Китая дешёвый ширпотреб, нежели что-то создавать… И если «первый транш» для работы предприятия Дроздову получить удалось, то на втором всё и застопорилось. Итог, как у О. Генри: «Трест, который лопнул».
Не всё, далеко не всё теперь уже получалось, но люди работали. Работали во имя Родины, за идею. Думаете, громкие слова? Но вот тому в подтверждение эпизод, описанный начальником разведки Шебаршиным. Леонид Владимирович вспоминал, как в 1990 году, в период горбачёвской «гласности», он выступал — руководителей обязали «быть ближе к народу» — на авиационном заводе «Знамя труда», некогда существовавшем в Москве:
«Зал набит до отказа… Град вопросов — от очень наивных до весьма непростых. Отвечаю честно, в меру своей осведомлённости.
Вопрос: „Сколько вы зарабатываете в месяц?“
Ответ: „Тысячу триста рублей“.
В зале раздаётся гул. Не могу понять, в чём дело, — видимо, сумма велика. Громкий голос из аудитории: „У нас столько слесарь может заработать!“ Вот, оказывается, что. А я-то думал, что мне хорошо платят»[311].
Пожалуй, тут Леонид Владимирович не совсем прав: просто слесарю, от чьей работы каждодневно зависела жизнь доброй сотни авиапассажиров, тоже хорошо платили. Это теперь зарплаты пролетариев не идут ни в какое сравнение с доходами чиновников, потому если кто-то получает «как слесарь», значит, ему вряд ли хорошо платят.
…А разведчики работали не за рубли и не за «зелёные», но потому, что это было нужно нашей Родине, народу. И работали достаточно результативно.
Вспоминает Герой Российской Федерации Юрий Анатольевич Шевченко:
«Я возвратился из одной из последних моих командировок и встретился с Юрием Ивановичем — он обязательно и отправлял, и принимал нелегалов.
И я ему докладывал: „ЦРУшники мне чётко рассказали, что будет… Во-первых, историческая роль Коммунистической партии исчерпана. Всё! Партия в ближайшее время загнётся. После этого ставится задача: первый этап — развал СССР на союзные республики. Распад будет начинаться с этих, с этих, с этих позиций — с помощью таких-то элементов. Вот такие-то возможности…“
Конкретно всё это я ему раскладывал!
„Вторым этапом будет уничтожение Российской Федерации. Есть план создания Северо-Волжской республики, Татарстан и среднее Поволжье — вторая республика, и Южно-Волжская республика. Запад и Юго-Запад отходят к нашим соседям. Север, так называемая Ингрия, и Карелия — ещё республика. Сибирь будет поделена между Китаем, Японией и США. Остаётся Российская Федерация в границах Московского княжества. Вот это будет Россия! Всё!“
Источником информации были знающие люди, кому была дана такая программа… Я докладывал Юрию Ивановичу устно — ведь все наши диссиденты со своими планами на этом фоне яйца выеденного не стоили! Хотя Горбачёв ещё что-то вякал об „исторических перспективах“, а „легальные“ резидентуры по указанию „свыше“ собирали „положительные отклики“ на его выступления.
Я спросил: „Что делать? Это нас ждёт“. — „Юра, возьми бланк для документов особой важности и то, что ты мне сказал, сформулируй и красивым почерком напиши. Чтобы ни одна секретарша этого не печатала! Только от руки! И напиши: ‘Лично Генеральному секретарю ЦК КПСС’. Разведка не может такой документ направить — тебе, как нелегалу, даётся такое право, лично от себя направить документ, а мы поможем переслать“.
Юрий Иванович стоял на обороне государства — он ещё надеялся спасти страну в последний момент…
Генсек подсунул под клапанок-„подхалимчик“ маленькую бумажечку и расписался: „С документом ознакомлен. Горбачёв“. Чтобы письмо осталось у нас в архиве, но без его подписи. Паразит! Но он никогда не может сказать, что произошедшее было для него неожиданностью».
Разведчики, работавшие «в поле», знали о происходящем в стране гораздо лучше, нежели миллионы наших граждан, получавших из «зомбоящика» информацию о том, что «прогрессивная общественность» восхищается «перестройкой», очередными мирными инициативами СССР и «лично товарищем Горбачёвым», самым популярным мировым лидером по версиям авторитетных западных изданий, проплаченных из нашей казны. Нелегалы же черпали информацию из документов противника, снабжённых высшими грифами секретности и содержавших объективную информацию абсолютно иного толка. Они спешили сообщить в Центр о том, что им стало известно, но это воистину был «глас вопиющего в пустыне». Хотя писем таких было немало.
Шебаршин вспоминал, как Юрий Иванович передал ему одно из них:
«Дроздов смотрит на меня, на лице его нет привычной улыбки. Читаю: „…Предательство социализма… развал нашего государства… бездумные уступки Западу… предали союзников… не понятно, чем руководствуются в Кремле; люди ЦРУ в советских верхах… разлагается КГБ… куда смотрите вы?“ И спокойное: „Невыносимо тяжело наблюдать всё, что происходит в нашем Отечестве. Но вы можете быть уверены, что я выполню свой долг до конца“.