Потом бегу в фотолабораторию – проявить сделанные в то утро снимки. Опять все покажи. Так велик был интерес к человеку…
А в метро и на улицах – главные разговоры о нем, Гагарине…
– Вышла на другой день газета. Все увидели снимки. А где же сам Гагарин? Вас этот вопрос интересовал?
– Еще как! В редакцию несколько человек позвонили. «Видели парашютиста на поле, он нас приветствовал. Потом появились военные и куда-то увезли человека. Ясно, это был Гагарин…»
Мы в Москве пытались хоть что-нибудь узнать. В «Комсомолке» работал Павел Барышев. Он был специалистом по делам авиации. «Давай позвоним по «кремлевскому» телефону… Ответил нам (забыл фамилию) вежливый человек: «Я хорошо понимаю ваши заботы. Слушайте внимательно. Через час с Внуковского аэродрома в нужное место пойдет самолет. Вас возьмут. Но не опаздывайте…»
– Представляю, как вы кубарем летели к автомобилю. Вас ждали?
– Да, в дверях самолета стоял человек и смотрел на часы. Мы представились. И большая машина направилась на взлетную полосу. «Куда летим?» – спросил Павел двух проводниц, глядевших в зеркало. «Говорят, в Куйбышев, за Гагариным», – бойко ответила одна проводница. Самолет был пустой, кроме нас четверых и пилотов – никого. Через два часа мы сели в Куйбышеве на заводском аэродроме.
Никто нас не встречал, никому мы были не нужны. Молодой лейтенант спросил: «Вы куда?» Узнав, в чем дело, парень почесал в затылке: «Да что же с вами делать?..» Это был читатель нашей газеты, и он считал долгом нам помочь. «Я довезу вас в одно место. А там – по обстоятельствам…»
За городом на берегу Волги увидели мы большой дом. На воротах дежурный: «Вам кого?» Объясняем: «Мы из Москвы…» Зовет кого-то. И вдруг узнаем генерала Каманина Николая Петровича. Он молодым пилотом спасал челюскинцев. Получил Героя. Помнит: газета писала о нем. «А, комсомолия, пронюхали, где что лежит. Проходите. И тихо минут двадцать сидите». (Позже узнали: один из первых Героев Советского Союза приставлен был к первым космонавтам «дядькой»-воспитателем.)
– Сидели тихо. Наверное, разные «умные» вопросы готовили Гагарину?
– Точно! И, чтобы скоротать время, шары бильярдные катали.
Фотокамеру я держал наготове и с беспокойством глядел в окно – апрельское солнышко уходило, еще полчаса – и вряд ли можно будет снимать.
Я целился в шар, когда по скрипучей деревянной лестнице сверху молодым шагом сбежал невысокого роста майор. Он был один, и в первый момент мы решили, что это посыльный сверху – еще раз сказать, чтобы мы подождали. Но майор протянул руку:
– Здравствуйте. Это вы из «Комсомолки»?..
Батюшки, да это же он! Ну конечно, это Гагарин… Худенький невысокий майор вполне понимал ситуацию и так хорошо, так дружески улыбнулся, что мы сказали:
– Юра… – Мы просто иначе и не могли назвать.
Куда улетели из головы старательно заготовленные вопросы? Я мучительно думал: о чем же спросить? О самочувствии, о здоровье? Но подтянутый вид и эта улыбка исключали вопрос. Мы достали из сумки газеты… Это был хороший подарок. Гагарин внимательно, с улыбкой рассматривал снимки жены и старшей из своих дочерей. Просто сказал:
– Спасибо.
Нужен снимок! Не портрет. Портрет все уже видели. Надо в каком-нибудь действии. Лихорадочно соображаю: что же может делать космонавт в этом зале?
– Юра, играете в бильярд?..
– Давайте… – И опять улыбка.
Игры-то, понятное дело, не было. Минут десять потолкали шары. Потом, схватив камеру, я снимаю, совсем неуверенный, что снимки получатся (в люстре горели три слабенькие лампочки). Уже имея опыт фотографа, из бильярдного стола я «выжимал» все что можно. Крупно – шар! Он – как Земля… Мою творческую фантазию прервали два медика:
– Ну, наверно, уже довольно? Пойдем, Юра, пойдем…
И они пошли наверх. На середине лестницы майор оглянулся и подмигнул двум пьяным от радости журналистам: дескать, мы еще встретимся…
Передав в газету маленький репортаж, мы с Павлом стали искать ночлег. Но уснуть в ту ночь было нельзя. Перебирали подробности дня, разговор то и дело прерывался словами: «Какой парень!»
УТРОМ мы сразу приехали на берег Волги, к уже знакомому дому. С верхнего этажа поступала информация: завтракает… одевается…
И вот Гагарин уже на пороге. День солнечный. Полюбовались Волгой. Снимки на память. И вот шеренга машин уже у самолета.
Весь завод на десять минут прекратил работу.
Гагарин на трапе с поднятыми руками. Минута прощанья. Гул голосов: «Га-га-рин! Га-га-рин…» Гагарин снова на трапе. Благодарно поднятые руки. «До свидания…» Самолет поднимается и берет курс на Москву.
В самолете, как и вчера, пусто. Прибавляется только один, но важный пассажир.
– Вы много раз потом встречались с Гагариным. Он менялся?
– Я сказал бы так: набирался мудрости. Ум, чувство такта, юмор, доброжелательность в нем были всегда. Я видел Гагарина в кругу друзей, на трибуне, на космодроме, за семейным столом, в дороге, на охоте. Всегда он был ГАГАРИНЫМ.
Журналист из «Правды» рассказывал, как Гагарин в гостях у английской королевы за столом обратился к хозяйке с просьбой: «Ваше Величество, я вырос в деревне. Столько ножей и вилок не видел. Что брать вначале?» Хозяйка засмеялась и обняла Гагарина: «Милый, берите то, что ближе лежит. Я живу в этом доме, но тоже не знаю, зачем подают так много железок…»
– А в самолете поговорить удалось?
– Конечно, молча не сидели. Правда, разговором о полете Гагарина не стали беспокоить, боялись – «не расплескать» бы свежие впечатления…
По очереди фотографировались. Потом проводницы принесли, что бог послал к обеду. Вспомнили старые и свежие анекдоты. Один рассказал Гагарин: «Мастерская художника. Обнаженная модель продрогла. «Оденься, – сказал художник, – и присядь выпить чаю». Сидят, пьют. Вдруг художник вскакивает: «Скорей раздевайся, жена идет…»
На подходе к Москве к нашему самолету пристраиваются истребители сопровождения. Они летят рядом, хорошо видны головы пилотов.
Все самолеты снижаются до предела и летят над Кремлем. Московские улицы запружены людьми. Все хотят видеть Гагарина…
Самолет останавливается перед трибуной. Мы обнимаем Гагарина. Дверь открывается, и космонавт четким шагом идет по красной дорожке навстречу всем желающим обнять его.Колонна машин движется в направлении Кремля. Нам с Павлом машет кто-то, стоящий у автомобиля. Это Сергей Александрович Борзенко, журналист, Герой Советского Союза. Во время войны он был в десанте моряков. Генерал потерял связь с десантом и узнал об успехе высадки из газеты. Сергей Борзенко был награжден самой высокой наградой.
«Вы откуда сейчас?» Мы скромно сказали, что прилетели в самолете с Гагариным. «Как прилетели?» Узнав о нашей одиссее, Сергей Александрович засмеялся: «Вот молодцы! А я, старый волк, не смог пробиться через толпу журналистов пишущих и снимающих. Садитесь, подвезу до редакции… Скажу о моих наблюдениях. Люди постепенно ко всему привыкают. Первые шоферы были знаменитыми. Первые летчики были героями. Сегодня любой человек может водить машину, а то и самолет. Запомните мои слова: через десять лет люди будут летать в космос «на работу». Будут жить на космических кораблях два-три месяца, а то и больше. Газеты не будут об этом писать. Но о первом человеке, облетевшем Землю, люди никогда не забудут. До свидания, ребята!»
Радостным был апрель 1961 года. Все приветствовали Гагарина. Слали ему письма и трогательные подарки. Вот этот букет прислали из Голландии. Я, помню, искал что-нибудь интересное подарить. И подарок нашелся. В том году я был в Африке и на память привез яйцо из гнезда страуса. Очень приятно было подарить что-нибудь земное Гагарину.
В день полета Гагарина мы братались с турецкими пограничниками
7 апреля 2011 года
Рассказывает Геннадий Иванович Захаров из Ростова-на-Дону
Весна, тепло, даже очень – Араратская долина. Наша 6-я застава 125 погранотряда – как раз супротив Большого Арарата. В стороне, слева, Малый Арарат. Между ними – седловина с накинутой шкурой леска, где находится разведшкола и откуда наша граница с заставами как на каемочном блюдечке. Начальник заставы, капитан Анатолий Иванович Пожарский, отправил меня и Лешку, как связистов, затягивать колючей проволокой амбразуры дзотов – долговременных земляных огневых точек, «чтобы гранаты не залетали… В случае чего». И мы, перебрасываясь ленивыми словами о том, что утром всю заставу накрыть одним-двумя снарядами – плевое дело (застава утром в основном спит, то есть наша работа для штабной проформы), натягиваем потуже вредную колючку.
На бруствере возникает дежурный по заставе сержант Ляшенко. В его руке длинный лапоть отрезанного вдоль черного хлеба, плотно загрунтованного маргарином, а на нем горкой, во всю длину – сахар. Ляшенко, держа лапоть параллельно Араратской долине, с минуту рассматривает нас круглым безразличным лицом и мощно откусывает и так же мощно жует. С его носа сыплется сахарный песок, но Ляшенко не замечает. Мы, бросив колючку, выжидательно смотрим на него и его процесс, предполагая, случилось ли чего или произошло. Ляшенко медленно глотает, шея раздувается и опадает.
– А в космос человека запустили. Юрием зовут, – бесцветным голосом сообщает Ляшенко, уже с интересом нас разглядывая.
– Ты бы лучше хлеба принес, такого, а то «человека», «космос», ничего умнее не взбрело? – ворчит Лешка.
– Ага. А тебя здесь тормознули, с таким лаптем-то не всунешься, да и с Юрием делиться – легче повеситься. Надо то что? Жуешь… – уточняю я.
Ляшенко опять мощно откусывает и запускает процесс:
– Дураки вы… Им сказать пришел, а они… Что с дураками говорить, – произносит он все тем же голосом, и процесс голос не меняет. Придерживая штык-нож у бедра и бережно сохраняя параллельность хлеба долине Арарата, он исчезает.
– Лешка, а как правда? Ведь он же от кухни больше чем на пятнадцать метров не отходит…