Гагарина сгубили российское разгильдяйство и безалаберностьОб этом свидетельствуют документы из архива КГБАндрей Павлов
Официальных разъяснений, почему в несложном тренировочном полете разбились два Героя Советского Союза, нет.
А расследование катастрофы между тем велось небывалое. Три комиссии, правительственная и две рабочие (по материальной части и по летно-методическим вопросам) по крупицам просеивали информацию о последнем полете космонавта № 1. А еще была четвертая комиссия, про которую немногие знали. Ее возглавлял один из руководителей управления контрразведки КГБ СССР Николай Душин.
– В 1991 году я готовился к кандидатской диссертации в архивах военной контрразведки, – рассказывает его бывший подчиненный Николай Рыбкин, более четверти века работавший в Центре подготовки космонавтов им. Ю.А. Гагарина, долгое время возглавлявший отдел военной контрразведки Звёздного Городка. – Среди других бумаг я обнаружил документы по катастрофе самолета Гагарина и Серёгина. Я их тщательно изучил. И у меня создалось впечатление, что Гагарина – конечно, ненамеренно – подвели к тому, что случилось.
Не Гагарин погиб, а Гагарина не уберегли…
Публикуем выдержки из документов, предоставленных нам военным контрразведчиком. Они интересны уже тем, что чекистское расследование, в отличие от ведомственных, было беспристрастным.
Чекисты искали даже американских диверсантов…
Листаю «План первичных оперативных мероприятий по выявлению причин, которые могли повлечь катастрофу самолета УТИ МиГ-15 номер 612739 (бортовой номер 18)». План датирован днем катастрофы, 27 марта 1968 года. В этот же день были выдвинуты четыре версии.
Первая – «умышленные действия по выводу техники из строя: во враждебных целях или из низменных побуждений».
Вторая – «некачественная подготовка материальной части к полетам».
Третья – «недостаточная подготовленность летчиков к данному полету».
Четвертая – «неудовлетворительное руководство полетом». Подробнейшие, на семи листах, указания по проверке каждой из версий. Особое внимание – подозрительным лицам, имевшим отношение к подготовке и обслуживанию самолета. Не было ли у них «нездоровых высказываний, угроз в адрес командования или враждебных проявлений», «не имеется ли на них компроматов, не было ли контактов с иностранцами», «не было ли изменений в их поведении после катастрофы (нервозность, беспокойство в связи с проводимым расследованием)».
Копали глубоко. Среди «подозрительных личностей» фигурирует жена инженера, проверявшего перед полетом герметичность систем. Донесение гласит: за много лет до катастрофы эта женщина «на пристани "Солнечная поляна" Химкинского водохранилища имела контакт с женой секретаря посольства США по вопросам культуры Каттарман Дороти».
Проведенная проверка установила: встреча была случайной.
…А нашли советских разгильдяев
Первый тревожный звоночек: бригада, которая руководила полетом УТИ МиГ-15, была, скажем так, не на уровне. «Руководитель полетов подполковник Я., – пишет майор контрразведки Симаков в своем донесении, – в сложных ситуациях проявлял нервозность и растерянность. Из-за слабой памяти плохо усваивал задания на полеты, принимал поспешные и неправильные решения. Дежурный штурман подполковник Ш. по личным и деловым качествам суетлив, решения принимает поспешно, делает ошибки в расчетах времени прибытия самолетов на аэродром. Плохо знает характеристики радиолокаторов и другой техники. Помощник руководителя майор Д. злоупотребляет спиртными напитками, недобросовестно относится к служебным обязанностям».
А вот последний звонок тем, кто выпускал в небо Гагарина и его инструктора: за неделю до их гибели самолет Серёгина был в секундах от катастрофы!
«20 марта с. г. при руководстве полетами Я. не проанализировал метеорологическую обстановку, в результате чего не заметил снежного заряда. В условиях ограниченной видимости Я. разрешил посадку Серёгину В.С. на аэродроме Чкаловский. Последний произвел ее с перелетом. Выкатывание самолета и возможная авария были предотвращены специальным тормозным устройством».
И уже через неделю всё тот же Я. ошибается снова, когда в небе находится самолет Гагарина – Серёгина. «Руководитель полетов Я. не соблюдал интервала движения самолетов. Через одну минуту после взлета Гагарина он выпустил более скоростной самолет. Из-за этой ошибки УТИ МиГ-15 вынужден был перейти в другую зону. За выполнением задания Гагариным Я. должным образом не следил. Не запросил, почему тот задание выполнил раньше, чем предусмотрено упражнением. После потери связи с самолетом Гагарина подполковник Я. не использовал имевшиеся средства для фиксации маршрута полета самолета».
Что из этого следует? «Указанные недостатки затрудняли осуществление полета самолета, – пишет руководитель особого отдела подполковник Обельчак, – однако причиной его катастрофы, по мнению агентуры и специалистов, они быть не могли».
В поисках причины продолжаем листать документы контрразведки…
Перед вылетом им дали «не ту» погоду
«Разведка погоды перед полетами была организована с нарушениями, – пишет капитан контрразведки Маркин, – по наставлению она должна быть проведена за 30–50 минут до начала полетов и объявлена всему летному составу. В данном случае разведчик погоды сел [на аэродром] за одну минуту до взлета экипажа Гагарина и Серёгина».
Маленькие шероховатости, недоработки, недоговорки накапливались, как снежный ком.
«По условиям упражнения № 2, к выполнению которого готовился Гагарин Ю.А. при контрольном полете с Серёгиным В.С., оно должно выполняться в простых метеоусловиях или за облаками без подвесных баков, – свидетельствует другой чекист. – Фактически метеоусловия были сложными, а самолет – с подвесными баками, что является грубым нарушением».
И наконец документ, от которого по спине бежит холодок. «Мною опрошен офицер летной службы подполковник Ш., – докладывает капитан Медведев. – Он своевременно не произвел радиолокационную разведку погоды, которую должен был сделать за 30 минут до вылета самолета-разведчика. Данные о разведке погоды Ш. внес в журнал ПОСЛЕ КАТАСТРОФЫ на основании сообщения (кто говорил, точно не помнит) о докладе летчика, вылетавшего на разведку метеообстановки… Указанные факты являются грубым нарушением требований "Инструкции по производству полетов на аэродроме Чкаловский” и могли привести к нежелательным последствиям».
Вот на этих «нежелательных последствиях» и остановимся подробнее.
Они не знали, что мало высоты?
Что происходило с самолетом, выполнявшим задание в небе над Киржачом? Самая расхожая версия: МиГ-15 угодил в критическую ситуацию (врезался в зонд, птицу, уклонился от близко пролетевшего самолета) и сорвался в штопор. Летчики вышли из штопора и почти вывели машину из пикирования. Об этом свидетельствует всё: положение закрылков, рабочие позы Гагарина и Серёгина, даже отсутствие в их крови большого количества адреналина – они не успели испугаться и были уверены, что спасут машину и себя. Но не хватило высоты.
Об этом еще в девяностые годы сказали одни из самых добросовестных исследователей, профессор Белоцерковский и космонавт Леонов: «Гагарину и Серёгину не хватило 200–300 метров».
А теперь посмотрим донесение контрразведчика Медведева: пилотов могли дезориентировать неправильные данные о высоте облачности. Когда истребитель кувыркался в штопоре между двумя слоями облаков, Гагарин и Серёгин были уверены: под нижним слоем достаточный запас. Оказалось, запаса нет. Потому что доклад метеообстановки был взят с потолка. Дурацкая причина? Но и так могло быть.
Был ли другой самолет?
После катастрофы появилась версия: гагаринский МиГ пересек так называемый спутный след другого самолета. Либо резко отвернул, дабы избежать столкновения с ним, и поэтому вошел в штопор. Грешили на машину, которую в соседней зоне пилотировал командир эскадрильи майор А.
Версию «чужого самолета» активно поддерживал друг Гагарина космонавт Герман Титов. Читаю рукописное донесение о разговоре, в котором Титов сетует: «Некоторые большие авиационные начальники допускают полеты без заявок». По его предположениям, среди этих «незаявленных» самолетов мог оказаться и тот, что неудачно пересек дорогу гагаринской спарке. «Из документов видно, что эту версию не доказали, – комментирует Николай Рыбкин. – Но после этого на майора А. начали косо смотреть сослуживцы. Не выдержав, А. уехал из Звёздного Городка».
Так что же все-таки привело к катастрофе?
– Я по долгу службы был близко знаком со многими летчиками-испытателями, – рассказывает Рыбкин. – Они все спрашивали: «Николай, неужели ты веришь, что среди нас есть шпионы?» Я всегда отвечал: «Нет. Что среди вас нет шпионов и диверсантов, убежден на двести процентов. Но то, что разгильдяев в авиации полно, это точно! А один разгильдяй способен сделать столько, сколько не сделает группа подготовленных диверсантов». Шутил, конечно. Но иногда шутка становилась так похожа на правду!
Военный летчик 1-го класса полковник Александр Справцев: «штопора не было!»
Александр Справцев не раз летал с Гагариным в качестве инструктора на спарке. В своей квартире в Звёздном Городке он хранит два осколка плексигласа от кабины УТИ МиГ-15 и несколько металлических фрагментов…
– Я на месте падения прожил три месяца. И обломки собирал, и паренька разыскал, который один из парашютов сразу же после падения припрятал. Потом летал на имитацию полета гагаринского самолета.
– У вас есть своя версия случившегося?
– По данным комиссии, самолет упал под углом 51 градус. Скорость была 690 километров в час, двигатель делал 10 040 оборотов в секунду. Так вот, последнее характерно для горизонтального полета. Но ведь если самолет вошел в крутое пике, первое, что делает летчик, – уменьшает обороты двигателя! Вывод? Что-то случилось сразу после доклада Гагарина о курсе и высоте. Что-то, после чего оба не могли пилотировать самолет и сбросить обороты.
– Комиссия определила, что летчики выходили из штопора…
– Да, и это противоречит моей версии, что они оба были без сознания. Но комиссия противоречила сама себе. При штопоре самолет падает на скорости 100–150 километров в час, выводят из него – на 350. А та же комиссия установила: скорость в момент столкновения с землей была 690!
– Если они потеряли сознание, что могло произойти?
– Я грешу на столкновение с метеозондом.
Александр Справцев был инструктором Гагарина, когда космонавт восстанавливал летные навыки
Дважды Герой Советского Союза летчик-космонавт Борис Волынов: «Причину гибели Юры мы никогда не узнаем!»
Борис Волынов сам не раз летал на МиГ-15 с бортовым номером 18, на котором позже разбился Гагарин:
– В те дни промелькнула информация, что в «летное время» солдат с метеостанции случайно запустил шар-зонд. Приборчик весит восемьсот граммов. Представьте себе, как со скоростью около 700 километров в час он врезается в истребитель. Это же как из пушки выстрелить! Раздается хлопок, который вроде бы даже слышали свидетели, и кабина разгерметизируется. За эту версию, помню, схватились двумя руками, бросились искать служивого. И не нашли. Как в воду канул.
– Почему?
– Видимо, его начальник почувствовал, каким керосином дело пахнет, и быстро перебросил парня в другое подразделение.
Версию о самолете, который пересек дорогу Гагарину – Серёгину, не поддерживаю. Теоретически вероятность попадания в спутный след была. Но практически погибнуть от этого невозможно. Я сам в таких ситуациях бывал. Покувыркаешься, потом выравниваешь самолет. К тому же все самолеты в воздухе отслеживает локатор…
– А воздушное хулиганство?
– Невозможно. Инструктором с Гагариным летел Серёгин – опытнейший летчик, у которого не было перерыва в летной работе. Он поднимался в воздух каждую смену, прекрасно летал по приборам, был очень собранным и ответственным. К тому же командир полка, который отвечал за своих летчиков, не мог допустить легкомысленной ошибки. Он прекрасно понимал, с кем летит.
Было что-то такое, чего мы, вероятно, так и не узнаем…
«Комсомольская правда»,
26 марта 2003 года