В роли монаха («Андрей Рублев»)
Спустя три месяца после завершения работы над «Мухтаром» Никулин снялся еще в одном фильме, правда, в эпизодической роли. Речь идет о ленте «Андрей Рублев» Андрея Тарковского. Фильм начали снимать в середине апреля 1964 года и к началу ноября отсняли практически большую часть фильма. 18 ноября съемки (они тогда проходили в Суздале) пришлось прервать из-за резких холодов. Группа вернулась в Москву и вскоре возобновила съемки в павильонах «Мосфильма». Вот тогда-то и понадобился Юрий Никулин. Вот как он вспоминал об этой работе:
«…Еще задолго до съемок этого фильма ко мне в цирк (мы тогда работали в Ленинграде) зашел ассистент режиссера Тарковского и попросил прочесть литературный сценарий “Страсти по Андрею”, опубликованный в двух номерах журнала “Искусство кино”. Прочесть и особое внимание обратить на роль монаха Патрикея.
Сценарий мне понравился. Роль Патрикея была трагедийной, трудной и необычной для меня. Ничего похожего я никогда не играл.
В первом эпизоде этот монах-ключник уговаривает иконописцев поспешить с росписью стен монастыря. А потом татары, захватившие город, пытают Патрикея, требуя указать место, где спрятано монастырское золото.
Конечно, необычность роли привлекала. Хотелось встретиться в работе и с Андреем Тарковским, первая картина которого (“Иваново детство”) расценивалась как явление незаурядное.
В Москве меня познакомили с Тарковским. В первый момент он показался мне слишком молодым и несолидным. Передо мной стоял симпатичный парень, худощавый, в белой кепочке. Но когда он начал говорить о фильме, об эпизодах, в которых я должен сниматься, я понял, что это серьезный и даже мудрый режиссер. Тарковский был весь в работе, и ничего, кроме фильма, для него не существовало. Вместе с ним мы пошли в гримерный цех. Более часа примеряли мне различные бороды, усы, парики. Наконец я увидел себя в зеркале пожилым, обрюзгшим человеком с редкими волосиками на голове, с бороденкой, растущей кустиками. В костюмерной мне выдали черную шапочку, и получился из меня монах с печальными глазами, плюгавенький и забитый.
Мои два эпизода отсняли за четыре дня. Первый дался легко. На совершенно белом фоне монастырской стены мечется Патрикей – четкая фигура в рясе, и уговаривает мастеров скорее начать роспись стен монастыря.
А во время съемки эпизода “Пытка Патрикея” мне пришлось помучиться.
Эпизод начинался с того, что Патрикей стоит привязанный к скамейке. Видимо, пытают его уже давно, потому что все его тело покрыто ранами и ожогами. Ожоги и язвы требовалось воспроизвести как можно натуральнее. Для этого мою кожу покрывали специальным прозрачным составом, который быстро застывал. Эту застывшую пленку прорывали и в отверстия заливали раствор, имитирующий кровь. Гримировали более двух часов. Вид получился ужасный. Помню, после первого дня съемок, торопясь домой, я решил поехать со студии, не разгримировываясь.
Приехал домой и разделся. Домашние чуть в обморок не упали.
Когда снимали сцену пытки, актер, играющий татарина, подносил к моему лицу горящий факел. Понятно, факел до лица не доносился, но на экране создавалось полное впечатление, что мне обжигают лицо.
Снимали мой план по пояс. Начали первый дубль. Горит факел, артист, играющий татарина, произносит свой текст, а я кричу страшным голосом все громче и громче. Кричу уже что есть силы. Просто ору.
Все наблюдают за мной, и никто не видит, что с факела на мои босые ноги капает горячая солярка. Я привязан накрепко, ни отодвинуться, ни убрать ногу не могу, вращаю глазами и кричу что есть силы. (Когда боль стала невыносимой, я стал выкрикивать в адрес татарина слова, которых нет в сценарии.)
Наконец съемку прекратили. Подходит ко мне Андрей Тарковский и говорит:
– Вы молодец! Вы так натурально кричали, а в глазах была такая настоящая боль. Просто молодец!
Я объяснил Тарковскому, почему так натурально кричал. Показал ему на свои ноги, а они все в пузырях от ожогов.
В “Андрее Рублеве”, как и в фильме “Ко мне, Мухтар!”, мое первое появление на экране поначалу вызывало в зрительном зале смех. Зритель готовился увидеть комедийные трюки.
Спустя несколько лет, работая над одной картиной вместе с талантливым оператором Вадимом Юсовым, снимавшим и “Андрея Рублева”, в разговоре с ним я вспомнил об этом смехе.
Юсов внимательно меня выслушал и сказал:
– Вот пройдет много лет, и вас как комедийного артиста забудут. А картина “Андрей Рублев” будет идти. Со временем сцену будут воспринимать как нужно.
Может быть, Юсов и прав.
Андрей Тарковский долго монтировал свой фильм. Когда его показывали в Доме кино, я гастролировал с цирком на Украине. Впервые “Андрея Рублева” я увидел на Елисейских полях во время наших гастролей в Париже. Помню очередь в кассы кинотеатра, помню, как внимательно следил зритель за картиной. И вообще это был для меня праздник – премьера “Андрея Рублева”. Единственное, о чем я жалел, что фильм не оставили под прежним названием (“Страсти по Андрею”), которое, на мой взгляд, точнее выражало смысл картины…».
Никулин в роли автолюбителя
В 1964 году исполнилась давняя мечта нашего героя – на те деньги, которые ему платили за съемки в кино, он купил себе автомобиль, «Волгу»-пикап. Стоит отметить, что приобрести эту машину в те годы частным лицам было невозможно. Единственным исключением были знаменитые фигуристы Людмила Белоусова и Олег Протопопов. Но Никулин к тому времени стал не менее популярной личностью, поэтому когда он написал письмо на имя Председателя Совета Министров СССР А. Косыгина, то ему тоже разрешили приобрести такую же машину. Правда, и мотивировка была придумана соответствующая: нужна, мол, для съемок в кино. Речь шла о фильме «Берегись автомобиля», где Никулин должен был исполнять главную роль – Юрия Деточкина. Правда, в картину он так и не попал, но автомобиль приобрел.
Юрий Никулин вспоминает:
«…Машину я ненавидел, ездить было страшно. Жена в технике понимает больше меня. Водить меня учил шофер с “Мосфильма”. На первой же учебной поездке я наехал точно на лопату дворника, тот покрыл меня матом и стребовал три рубля на водку. При первом самостоятельном выезде меня оштрафовала милиция. Но больше – ни разу».
А вот что вспоминает по этому же поводу Татьяна Никулина:
«…И вот у него появилась первая в жизни “Волга”, и мне не стало покоя. Автомобиль Юра обожал, но ничего в нем не понимал. Водил не очень хорошо. Да еще и машина попалась “несчастливая”. Когда Юра поехал в ГАИ за номерами, ему там предложили странный номер 00–13, который никто не хотел брать. А Юра, конечно, взял: “Ерунда! В приметы не верю!”. Напрасно! Сначала он въехал в хлебный фургон, потом “Волгу” кто-то помял, когда машина стояла на светофоре, в другой раз подрезали и повредили крыло… Ситуация изменилась, когда в салоне появился игрушечный таракан, которого кто-то Юре подарил. Видимо, он сыграл роль талисмана. В итоге “Волга” прослужила нам одиннадцать лет…».
Кстати, в картину «Берегись автомобиля» Никулин не попал вовсе не потому, что у него тогда случились длительные гастроли, а ждать его возвращения съемочная группа не могла. Дело было совсем в другом. В чем? Вот как об этом рассказывала Татьяна Никулина:
«…В фильме “Берегись автомобиля” Юра играть отказался. Несмотря на то, что сам рассказал Рязанову про угонщика, отдававшего вырученные за украденные машины деньги бедным…
Эльдар прислал сценарий, прочитав который, муж страшно расстроился. В нем Деточкин выглядел юродивым, а сам сюжет оказался сильно упрощенным и приземленным. И Юра решил, что в фильме по этому сценарию играть не будет. Как Рязанов его уламывал, как уговаривал! Бесполезно. Это был тот самый случай, когда, сказав “нет”, Юра стоял до конца.
Сегодня Эльдар, рассказывая о причине, по которой Деточкина сыграл не Никулин, а Смоктуновский, пеняет на совпавшие по времени с началом съемок цирковые гастроли. Да, гастроли в Японию перед труппой действительно маячили, но Юру, если бы он дал согласие играть у Рязанова, конечно бы отпустили.
Когда мы посмотрели “Берегись автомобиля”, я спросила мужа:
– Ну что, Юра, не пожалел, что не снялся?
Он помотал головой.
– Нет. Ни на минуту…».
Четвертая встреча с Гайдаем («Операция “Ы”)
Третьим фильмом после «Мухтара» стала для Никулина комедия Леонида Гайдая «Операция “Ы” и другие приключения Шурика». Там троица «ВиНиМор» вновь стала главным действующим лицом, блистая во всей красе в третьей, заключительной, новелле фильма под названием «Операция “Ы”». Знаменитая троица должна была инсценировать ограбление склада, которое помогло бы проворовавшемуся директору скрыть систематические хищения.
Съемки фильма начались 27 июля 1964 года, однако до эпизодов из третьей новеллы добрались только к концу года – в декабре (как раз тогда, когда Никулин снимался и в «Андрее Рублеве»). Причем зимние эпизоды пришлось снимать в Ленинграде, поскольку в Москве было слякотно, и снега не было вовсе. Павильонные эпизоды третьей новеллы снимались на «Мосфильме» в начале 1965 года. Так, 15 января началось речевое озвучание фильма: в тонателье «Мосфильма» Юрий Никулин и Георгий Вицин записывают песню «Постой, паровоз…» (съемки эпизода с этой песней еще впереди).
22 января в павильоне № 13 начали снимать троицу в ее штаб-квартире: Балбес поет песню «Постой, паровоз…»; Трус подходит к Бывалому с платком, обрызганным хлороформом; Трус подходит к Балбесу и спрашивает: «Вы не скажете, сколько сейчас градусов ниже нуля?»; Балбес отправляет Труса тренироваться на кошках.
23 января – Бывалый вытирает шею полотенцем, мрачно глядя на подельников; Трус поет песню «Постой, паровоз…»; троица пьет молоко, собираясь на дело. В тот же день второго режиссера фильма Должикова открепили от картины по настоятельной просьбе самого Гайдая (заявление от 18 января). Как говорится, не сработались.