ртв.
Все тлен, пустыня и пустота, и его убьют, и ото всего, что называлось «Александр Сергеевич Грибоедов», не останется даже тела. И тела его не нашли бы, если бы не высокий пост того, кого называли «Александр Сергеевич Грибоедов». Этот труп нужен. Русское правительство требует выдачи трупа. И его находят. Так как труп волочили по городу, он лежал в выгребном рву, он обезображен, то узнать его среди других трупов невозможно. И тогда человек, отрывающий трупы, сказал:
«Не все ли равно… не все ли равно, кто будет лежать здесь и кто там?.. Этот однорукий… лучше всего сохранился… Возьми его и прибавь руку с перстнем, и тогда у тебя получится Грибоед.
Однорукого взяли, руку приложили. Получился Грибоед».
В сцене нападения на посольство сказано, что руку отрубили доктору Аделунгу. Возможно, руку с перстнем приложили к нему. Не все ли равно? Получился Грибоед. Грибоеда повезли в Петербург.
Грибоедова или его двойника.
Тема двойника началась у Тынянова давно, в самом начале его пути, и прошла через все его творчество. И эволюция темы подобна всей его писательской эволюции и, вероятно, особенно для нее характерна.
Но в «Кюхле» эта тема кажется невинной, и если бы не был написан «Вазир-Мухтар», то она была бы не темой, а эпизодом.
Двойник Кюхельбекера дан иронично, мотивирован поиском беглеца и глупостью с. — петербургского обер-полицеймейстера Шульгина. Написано это так:
«Высокий сухощавый человек с выпуклыми глазами сидел в загородном трактире за отдельным столом. Он смотрел по сторонам и бормотал:
— Что же будет со мной, что же теперь со мной будет?»
Высокого молодого человека с выпуклыми глазами хватают и привозят к обер-полицеймейстеру Шульгину.
«— Ваше имя, отчество, звание?
— Протасов Иван Александрович, — пробормотал высокий.
— Не запирайтесь, — сказал Шульгин строго. — Вы Кюхельбекер…
— Почему Кюхельбекер? — удивился высокий. — Я ничего не понимаю. Я от Анны Ивановны формальный отказ получил, а потом меня схватили, а вы говорите — Кюхельбекер. К чему все это?
— Не притворяйтесь, — сказал Шульгин, — приметы сходятся».
Потом выясняется, что приметы не совсем сходятся: у высокого были черные волосы, а в приметах указаны коричневые. Шульгин, конечно, сразу догадался, что высокий выкрасился. Жандармы моют щетками голову высокому. Не помогает: волосы как были, так и остались черными. Шульгин посылает домой за спиртом от немца-аптекаря. Моют спиртом. «Полиняет, — говорит Шульгин, — от спирта непременно полиняет». Высокий не линял. Тогда Шульгин вызывает для опознания Греча. Греч в пойманном Кюхельбекера не признает. Пойманного отпускают.
Недоразумение, продолжавшееся несколько часов и изложенное в романе на трех с половиной страницах, на Этом заканчивается.
Вся история сделана с применением традиционных приемов непритязательного детектива: читателю сообщаются только черты сходства, а черты отличия замалчиваются. Не в пример детективу, история подана с подчеркнутой иронией. Эта ирония вскоре станет основой интонационных построений другого произведения о двойнике — «Подпоручика Киже».
Но тема двойника, которая пройдет почти сквозь все вещи Тынянова, начинается здесь. И в этой теме ничем не примечательный, безобидный человек, существующий несколько часов на трех с половиной страницах, превратится в серию двойников. Во втором романе двойники будут сопровождать героя на протяжении всего произведения, сыграют важную роль и окажутся не безобидными. А строчки из «Кюхли» о двойниках: «В ту же ночь было арестовано еще пять Кюхельбекеров: управитель и официант Нарышкина, сын статского советника Исленев и два молодых немца-булочника» — превратятся в высокоразвитую систему двойников «Смерти Вазир-Мухтара», «Подпоручика Киже» и «Восковой персоны». «Смерти Вазир-Мухтара» особенно.
Двойник у Тынянова — это метафора, в которой уподобление строится по какому-нибудь частному сходству. Сначала частное сходство только внешнее. В «Кюхле» Этим сходством тема двойника исчерпывается, и двойник из романа уходит. Но в «Вазир-Мухтаре» тема только завязывается на сходстве.
В «Смерти Вазир-Мухтара» двойник появляется сразу после того, как герой понял, что он проиграл сражение.
Он проиграл его позже своих товарищей-декабристов, он дольше других надеялся на то, что не проиграет. Он поступает на службу военно-феодальной монархии. С точки зрения декабристов, фигурирующих в романе, служба военно-феодальной монархии, с которой они боролись, — это измена. Двойник Грибоедова — изменник.
Двойник-изменник появляется в конце разговора Грибоедова с Нессельродом, когда провалился проект, который Грибоедов считал делом своей жизни, когда он почувствовал себя пойманным и связанным, когда он согласился на все и сдался. Он сдался потому, что все было уже предрешено, потому что были расстреляны, повешены, были отправлены в ссылку 20-е годы и сам он только ждал, когда наконец все совершится. И вот все совершилось.
«…Он вышел на улицу и вздохнул первый раз за все время свободно и полно.
Не испытавшие большой неудачи вовсе не знают, как можно свободно и полно вздыхать.
С весов сваливаются все гири, весы с человеком легко и высоко взлетают».
Так разрешается тема «еще ничего не было решено», с которой начинается роман. Так все решилось.
Сдаваясь, он думал о следствии, которое прошли декабристы и он вместе с ними.
Главное решение, принятое Грибоедовым в романе, — его капитуляция — сделано на теме следствия.
Ему предлагают ехать в Персию.
«Карлик» (Нессельрод. — А.Б.) и грек (Родофиникин. — А.Б.) протянули головы к нему, и выражение у них было выжидательное.
Так, вероятно, в этих комиссиях, где заседали Левашов с Чернышевым, вытягивали головы и ждали, когда человек заврется.
И человек этот так же водил их вокруг да около, как тот человек, который сидел теперь на его месте, в чиновничьей одежде».
Тема поражения, капитуляции построена как параллель темы суда над декабристами.
Его судят тем же судом. Его отправляют в Персию. «Они отправляли его на съедение».
Двойник появляется сразу же после сдачи и подается как разоблачение Грибоедова:
«Молодой человек был Мальцов, Иван Сергеевич, литератор, как он отрекомендовался, и, вероятно, его почитатель.
Так в этих Чернышевских комиссиях, верно, вводили к человеку другого, на очную ставку».
Сходство пока только внешнее, но параллель уже введена:
«Неприятно было то, что человек, этот Мальцов, был до странности похож на него, Грибоедова.
Унылая усмешка была заготовлена у него на губах. Прическа, очки, все было на месте.
Человек списал себя с него, как копиист».
Пока еще дается бытовая мотивировка сходства: «Молодые люди подражали то пушкинским бакенбардам, то его очкам и пробору».
Бытовая мотивировка повторена:
«В дверях нагнал Грибоедова Пушкин.
В сенях тоненький Мальцов скидывал на руки лакею тяжелую шинель. Пушкин быстро повел глазами и проговорил:
— Вам нынче подражают».
В первом романе появление двойника мотивировано поиском героя людьми, которые его не знают и поэтому принимают одного человека за другого. Мотивировка реальна. Во втором романе тема двойника не мотивирована. Появление его не объяснено, зачем он нужен — не сказано. Реальной мотивировки двойника нет.
Двойник в «Смерти Вазир-Мухтара» — это удвоение, разложение характера. Уподобление разлагает героя и показывает его с той стороны, которую герой старательно прячет. Это свое второе «я» герой не любит: он «обнаружил, что терпеть не может Мальцева, почтительного, старательного и даже дельного человека». Почтительный, старательный и даже дельный человек — мерзавец. (О самом Грибоедове тоже сказано, что «он был прежде всего честный и дельный чиновник».) Мерзавец при появлении толпы, бегущей громить русскую миссию, заплакал, затолкал в карманы золото и убежал. Пока толпа убивала Грибоедова, Сашку, доктора Аделунга, Ходжу-Мирзу-Якуба, Рустам-бека, он молился. Молился он так: «Я не виноват, я не виноват, господи. Это он виноват… (Грибоедов. — А.Б.) Пусть все гибнут, если так нужно, господи, все пусть погибнут, только спаси, сохрани, помилуй меня». Когда все получилось так именно, как он просил, — все погибли, а он спасся, пришлось клеветать на Грибоедова: «Я знаю, кто виноват во всем, что случилось… Виноват, к великому моему сожалению, русский посол. Он и только он… Господин Грибоедов не оправдал доверия… он заставлял меня насильно участвовать в черных делах своих», — твердил уцелевший мерзавец. «…Он так привык ругать Грибоедова, что редко уже опоминался…» После страха, пережитого в те дни, когда персидский двор обсуждал, как объявить русскому императору печальное происшествие, насмерть испуганный случившимся, «он, размыслив, решил более не вступать в государственную службу, а основать в Петербурге какую-нибудь мануфактуру на наследственные деньги или заняться литературою. «Сочинения Ивана Мальцева», — подумал он, приободрившись. Или: «Большая Мальцовская мануфактура». На этом повествование о человеке, который «был до странности похож» на Грибоедова, Иване Сергеевиче Мальцове, заканчивается[118].
Тынянов разлагает характер и отдает двойнику будущее героя. Человек, оказавшийся по недоразумению двойником Кюхельбекера, — случайный человек, свойства которого никак на Кюхельбекера не распространяются, а двойник Грибоедова — возможный вариант характера героя. Тынянов, конечно, не думает, что Грибоедов может стать таким, как Мальцов. Но Тынянов держит Мальцова в романе как угрожающее предупреждение тем, кто пошел на службу самодержавной власти.
Кроме того, что будущее героя предсказано в характере, оно еще предсказано в печальной участи, которая его неминуемо постигнет.
Постигнет же его участь поручика Вишнякова. К печальной участи Грибоедов идет его, поручиковым, путем: «…он пошел медленно по лестнице, по ступеням которой столь еще недавно бряцала шальная поручикова сабля».