Посетители заведения, а в этот час их было немало, с некоторой опаской косились на нашу форму. Все-таки в Изясо ничего хорошего от нас, "приютских крыс", не ждали, а ученики из местных жителей сменяли свой гардероб после окончания занятий так быстро, как только могли. Но мы наведывались в это местечко далеко не впервой, так что хозяйка и симпатичные девчонки-официантки уже привыкли к нашей необычной парочке и знали, что ничего плохого лично от меня им ждать не стоит. Хотя один раз ко мне все-таки прицепились двое из выпускного класса, ползли откуда-то из города навеселе, и дернуло их чего-то до меня докопаться. Пришлось по-быстрому отоварить дебилов и, извинившись за один сломанный стул, поспешно делать ноги до приезда полиции. Кстати, владелица кафе меня так и не сдала легавым, после чего вариантов у меня, где бы еще посидеть вечерком и потратить остатки своего тощего пособия, попросту не оставалось.
В подобные моменты короткого отдыха, расслабленно сидя за этим столиком, на парковой лавке или на бетонных ступенях котельной у общежития, я слушал веселую трескотню своего рыжего "подопечного", любившего пересказать мне в деталях все события своего минувшего дня, и думал о своем, изредка вставляя комментарии или посмеиваясь над забавными эпизодами. Раньше эти раздумья не приходили ко мне так часто. То ли дело было в изменившемся возрасте, то ли раньше рядом просто не было такого вот Коджимы, а вместе с ним и времени на отдых.
Детская картина мира, окружавшего меня, рассыпалась перед моим мысленным взором довольно рано, как это бывало, наверное, и у многих других, кто оказывался в подобных обстоятельствах. Если честно, то уже даже и не припомню, когда мне пришло осознание того, насколько же мало вариантов будущего передо мной осталось, даже на фоне и без того очень "рамочного" жизнеустройства в этой патриархально-консервативной стране. И это осознание мне сразу жутко не понравилось. Опять же ничего конкретного или ясного сформулировать не получалось, но я просто чувствовал, как может сложиться моя судьба, и все эти версии отдавали чем-то таким гнилостно-неприятным. Быть может тому было виной то совокупное презрение, что осталось мне в наследство от отца. Его собственное презрение ко мне, не оправдывающему его надежд и чаяний. И мое презрение к нему, почти всегда пьяному или накачавшемуся наркотой. Наверное, именно исходя из этого я в какой-то момент и понял, что не хочу того, что согласно моим ощущениям "может быть". А ответ, как изменить неизбежное был чертовски непрост, хотя и лежал на поверхности. Это было решением прямолинейным и невероятно сложным одновременно. Нужно было лишь очень постараться и использовать одну вещь, о которой я теперь знал совершенно точно. Считайте это банальным, но сила воли человека, она же по девичьей фамилии "тупое упорство", есть у каждого. А вот научиться ею пользоваться, это уже проблема...
В общем, я просто решил поменять свою судьбу и вопреки всему и всем попытаться после школы попасть в университет, а там, глядишь, и вообще убраться с этих островов куда-нибудь, где на мне уже не увидят клейма "сын якудза". Моей новой манией после этого стали знания и тренировки. Удалось отыскать единственный в городе додзё и уговорить его мастера, Хараду-сенсея, начать со мной заниматься, хотя платить за обучения мне было не по карману. Согласившись взять меня на испытательный срок, Харада вскоре очень заинтересовался моим "носорожьим упрямством" и стал учить меня уже бесплатно. Немного позднее мастер даже признался, что у него давно не было столь юного и столь целеустремленного ученика. Из школы Изясо к нему в основном приходили "подучиться" здоровые лбы, которых больше интересовали "приемчики покруче и поболезнее", а вот со мной все вышло по-иному. Я действительно старался познать себя, разобраться в том, что Харада называл духовной составляющей человека, и работал, работал, работал... И только тогда, обливаясь потом и падая на подкашивающихся от усталости ногах, я начинал хоть чуть-чуть верить, что могу все-таки изменить неизбежное. Изменить будущее и поспорить с предначертанием.
Потихоньку, по малюсенькому шажочку, с каждым новым днем, моя физическая сила приобретала все более явные формы. К двенадцати годам я оказался способен раздробить силикатный кирпич в мелкое крошево ударом кулака без защитной накладки, раздирая при этом, конечно, всю кожу на костяшках. Еще через год в какой-то очередной разборке, я на автомате закрылся блоком от удара прутом арматуры, уже готовясь к знакомому ощущению перелома. Но витой железный прут лишь спружинил о мое предплечье, будто алюминиевая трубка, а противник, совершенно обалдевший от этого зрелищ, отправился в глубокий нокаут после подачи в челюсть. Впрочем, ушиб был знатный.
Сила росла, и вместе с ней мне все проще было контролировать себя и свою собственную жизнь. Пробираясь по ночам на стройки, подальше от любопытных глаз, я прыгал по бетонным перекрытиям, таскал мешки с цементом, отрабатывал до полного изнеможения захваты и броски из кэнсэцу, а также ударные серии ката. Бардак после меня на площадке всегда оставался первостатейный. Однажды я даже задержался на стройке до утра, чтобы послушать, что будут говорить строители. Узнал для себя много нового, и кое-что до сих пор довольно часто использовал в своем лексиконе во время драк.
Тренировки дали мне новую цель в виде необходимости "знать больше" не только на уровне практики, а это сделало моими любимыми предметами в первую очередь физику, химию и анатомию, которыми я занимался куда углубленнее, чем предписывала школьная программа. Занятия под руководством Харады-сенсея (не оставлявшего надежд отправить своего ученика на настоящие соревнования, впервые за десять лет!), учеба, книги из библиотеки. Близких друзей у меня, как таковых, не было никогда, только знакомые, и все больше из городских, считавших меня "отморозком с понятиями". Среди учащихся я считался одиночкой, и потому вдоволь хватало драк с другими учениками. Редко стычки бывали случайные, чаще для "поддержания авторитета" или для наведения на "моей" территории порядка, как я и другие его понимали. Моя жизнь стремительно сузилась до этого небольшого кружка интересов и, наверное, только осознание того, что я уже не тот "каким мог быть" и с каждым годом отдаляюсь от этого все дальше, позволяло мне и дальше существовать в этом непрекращающемся ритме.
Но все снова переменилось, когда, спустя аж целых шесть лет после моего появления на пороге додзё, я внезапно столкнулся с Коджимой.
Тот теплый вечер в первые дни нового тоскливого лета не задался с самого начала. В корпусе общежития на лестничной площадке между первым и вторым этажами меня поджидал Сатоми с компанией своих дружков-прихлебателей. Еще на весенних каникулах его банда и три команды поменьше скооперировались в "Союз Четырех" и с самого начала учебного года принялись наводить в стенах Изясо новый порядок. Под раздачу попали даже ближайшие лизоблюды маститого Позолоченного Будды и отморозки-кендошники одноглазого Тори, всегда раньше державшие в школе "первую марку". О прочих "командах" типа оуэндан или любителей потягать железо в качалке и говорить нечего. Там, где не хватало умения или сил, "союзнички" брали числом, тупо заваливая оппонентов "мясом".
А потом один из "младших партнеров" этой наспех сколоченной коалиции, видать от охватившей его эйфории, закусив удила, попытался наехать на меня. Наверное, ублюдку уж очень хотелось заполучить статус того самого, кто сам в одиночку отделал Угрюмого Авару. В результате же этому недоноску пришлось срочно учиться есть без рук. Пока не сняли гипс. Хотя левую этот придурок сам умудрился сломать, когда, убегая, навернулся со ступенек...
Но прецедент был создан, и Сатоми не мог спустить его на тормозах. Хотя стоит признать, у этого бугая хватило мозгов, чтобы сначала прийти ко мне лично и попытаться решить вопрос "по-хорошему". Правда, в представлении Сатоми "по-хорошему" означало лишь предоставить мне следующий выбор - вступить в их "союз" или уехать в больничку на полгодика. Я предложил ему в ответ "разойтись бортами". Не прокатило.
В течение следующей недели после встреч со мной половина сил "коалиции" выбыла из активных действий, а после этого сразу начали поднимать голову остальные компании. В принципе, всем уже было понятно, что дело идет к развалу "союза", но Сатоми хотел сохранить хотя бы лицо. Вот и пришел поквитаться... Урод.
Последние драки не прошли для меня даром, несмотря на всю мою выносливость и уроки Харады-сенсея. И не то чтобы я боялся серьезно покалечить кого-то из своих противников или прибить ненароком, но наживать проблемы с руководством приюта, школы и местной полицией мне совсем не улыбалось. В общем, по итогам недели я имел выбитое плечо, два сломанных пальца, проникающее от заточки в левом бедре и кучу неприятных гематом помельче. Поэтому-то у Сатоми и семи его выводней были реальные шансы уложить меня мордой в землю, сделав это впервые за два последних года. Хорошо бы только этим дело и ограничилось, но не тот характер был у лидера рушащегося "альянса"...
В тот раз я впервые использовал всю свою силу по полной, не озираясь на последствия. Первый же мой удар играючи пробил могучий блок Шино, главного мордоворота Сатоми из числа русских метисов с Хоккайдо. Несмотря на то, что разграничительный периметр по-прежнему, как и почти что век назад, проходил по линии Румои-Хироо, после того как "красный колосс" развалился, для жителей острова было введено свободное перемещение через границу. И ублюдков от смешанных браков за эти двадцать с лишним лет развелось на севере изрядно, а особенно в среде якудза и обычных бандитов. Вот решил тогда кто-то из местных набольших, что "русская жена" - это круто, престижно и экзотично, так до сих пор очень многие подобного мнения и придерживались. А результатом этого всего стали такие вот "бычары", как Шино.
Мой кулак с громким хрустом сломал запястье противнику, и, продолжаясь, впечатался шестифутовому великану в квадратную челюсть. Зрелище "Шино, улетающий в нокаут с одной-единственной подачи под отчетливый треск костей" на какую-то пару мгновений парализовало всех остальных, и я успел добраться до главного. Прямой в "солнышко" заставил Сатоми сложиться пополам, а колено, прилетевшее тут же в лицо, сломало ублюдку нос. Толкнув главаря на двух подельников, я уже подумал о том, что в этот раз удастся отделаться малой кровью, но тут со спины на меня налетели те трое, что прятались на первом этаже. Ощущение бейсбольной биты, пытающейся расколоть тебе череп, знаете ли, совсем не из приятных. К тому моменту, когда я очухался, меня уже успели повалить и принялись обрабатывать ногами. Узкий лестничный пролет мешал им действовать всей бандой, только поэтому засранец с битой так и не смог добрался до меня сразу повторно. Пришлось ломать лодыжки и голени, но свою порцию люлей я в итоге выкушал тогда до дна...