ГЛАВА 1. ГИБЕЛЬ ВАНДАЛОВ
1. ПИРАТСКОЕ КОРОЛЕВСТВО
Многие ученые осуждают Юстиниана за то, что он начал наступление на Запад. Но это осуждение — результат аберрации, искажения действительности. Император захватывал не современные страны Европы и Африки, а провинции Западной Римской империи, занятые варварами и населенные вялым равнодушным народом под названием «вельски». Варваров было немного, правили они плохо и держались в покоренных областях только за счет инертности местного населения. Они были чужаками, запрещали римлянам носить оружие и не допускали к власти. Они исповедовали арианство, в то время как подавляющее большинство вельсков от Паннонии до Испании хранило верность православию. Наконец, варвары вырождались. Родиной готов была Скандинавия. Родиной вандалов — берега Вислы. Первые переселились в Италию, вторые — в Африку. Смена родины не пошла им на пользу. Чужая природа мстила переселенцам. Оторванный от корней этнос гибнет. Перерождение варваров скоро почувствовали покоренные ими римляне и стали интриговать в пользу ромейского базилевса. Простолюдины отказывали хозяевам в повиновении и мечтали о власти «крестьянского императора» Юстиниана. Римская знать тоже вступила в тайные сношения с византийцами. Прежде всего против варваров стали выступать, как водится, местные интеллигенты: ученые и философы…
Следовательно, Юстиниан начал византийскую реконкисту не на пустом месте. В Гесперии его ждали и знали. Он восстанавливал разрушенный западными варварами римский мир. Первыми на пути ромеев оказались вандалы.
Изначально они жили в Южной Прибалтике, но во время Великого переселения народов оправились на поиски новой родины. Приключения вандалов в Восточной Европе — отдельная интересная тема, но она увела бы нас слишком далеко от Византии эпохи Юстиниана. Скажем лишь, что в V веке вандалы явились на Средний Рейн. Туда же пришла орда аланов, спасавшаяся от натиска гуннов. Аланы подчинили вандалов и часть свевов, живших в Швабии, после чего форсировали Рейн, разграбили Галлию, перевалили Пиренейский хребет и очутились в богатой Испании, но там перессорились. Началась взаимная резня племен, в которой победили вандалы. Они заняли южную часть Испании. Сегодня это область Андалусия. По одной из гипотез, изначально она носила имя Вандалусия — страна вандалов.
Эти события вкратце описаны в нескольких сочинениях — у Орозия, Идация, Исидора Севильского. Обобщение выполнил современный российский историк Ю. Б. Циркин в отличной монографии «Испания: от античности к Средневековью». Из этих книг читатель может узнать подробности кровавых событий варварской эры.
Понятно, что бандитские замашки варваров и крайняя жестокость при подавлении восстаний привели к острой вражде с местным населением. Вандалы чувствовали себя как на вулкане и подумывали о том, чтобы убраться из Испании. Куда? Ответ пришел неожиданно: в Африку.
Сорокалетний вандальский конунг Гензерих (428–477), или Генрих, покинул Испанию и переселился в Африку вместе со всем своим народом и остатками аланов. На прощание он разграбил свои испанские владения.
Готский историк Иордан дает краткое, но выразительное описание внешности и характера Гензериха. «Был он невысокого роста и хромой из-за падения с лошади, скрытный, немногоречивый, презиравший роскошь, бурный в гневе, жадный до богатства, крайне дальновидный, когда надо было возмутить племена, готовый сеять семена раздора и возбуждать ненависть». Любимым занятием конунга были пиратство и грабеж, потому что ни он сам, ни его воины делать больше ничего не умели.
Африканский наместник, римлянин Бонифаций, выступил навстречу вандалам, но был разбит. Римское правительство предложило Гензериху foedus — федеративный договор. Конунг получил по договору всю западную часть африканских провинций (435 год), но вскоре вандалы разграбили их, двинулись на восток, захватили Карфаген и Триполи.
Гензерих создал в Африке пиратское королевство, отобрал часть земель у латифундистов и снес почти все стены городов, чтоб уберечься от бунта, ибо понимал: местное население его не любит. Этим воспользовались коренные жители Северной Африки — берберы (они же мавры или маврусии византийских источников). Туземцы захватили западную часть вандальских владений. Гензериху удалось удержать лишь несколько крепостей, самой западной из которых был Септем (Сеута). Затем начались пиратские набеги вандалов на Италию. В 455 году они даже разграбили Рим, где уничтожили большое количество предметов искусства, подарив миру термин «вандализм». Хромой король занял Корсику, Сардинию, Балеарские острова. Могущество вандалов достигло высшей точки.
Когда начинался очередной набег, Гензерих выходил в море и вступал в беседу с кормчим. Кормчий спрашивал:
— Против какого народа плыть?
— Плывем против тех, на кого прогневался Бог, — отвечал Гензерих.
Чтобы отличить себя от православных, завоеватели-вандалы строго хранили свою веру: арианский вариант христианства. Она стала религией господ, пропуском в высший свет.
Последние императоры Гесперии неоднократно обращались к византийцам за помощью, чтобы вернуть Африку. В конце концов базилевс Лев Мясник снарядил военную экспедицию против вандалов (467). Ею командовал Василиск — тот самый, что после смерти Мясника поднимет мятеж против его преемника Зенона.
Во время кампании в Африке Василиск зарекомендовал себя с самой плохой стороны: медлил, вступил с врагом в бесплодные переговоры. Пользуясь этим, Гензерих сжег византийский флот своими брандерами. Экспедиция провалилась. Поговаривали, что Василиск получил от вандалов 2000 литр золота за измену.
Что касается Гензериха, то он умер в 477 году, ненадолго пережив гибель Гесперии. Старый конунг создал агрессивную разбойничью державу, которая наводила страх на всё Западное Средиземноморье.
2. ВАНДАЛЬСКИЕ КОРОЛИ
Умирая, Гензерих оставил завещание: пускай власть переходит к старшему в роде.
После Гензериха конунгом стал его второй сын Гунерих (477–484), ибо старший отпрыск конунга — Гензон — к тому времени умер. Гунерих (Гюнтер) был абсолютно бездеятельный мужчина 50 лет. Он прославился лишь тем, что оказался тираном в собственной семье. Этот конунг взял в жены дочь короля вестготов. Брак вышел неудачный. Жену и детей конунг попросту ненавидел. Наконец он однажды отослал супругу домой с отрезанными ушами и носом. Официальная версия гласила, что женщина собиралась отравить Гунериха. Вестготы стали врагами вандалов.
Жившие в Африке римляне ждали от своих господ защиты от берберских набегов, но вандалы совершенно не желали брать на себя обязательств по защите населения. Половина старых африканских провинций Рима подверглась разгрому со стороны мавров и обезлюдела. Владения вандалов в Африке сократились примерно вдвое. Впоследствии Юстиниан так и не сможет восстановить прежние границы римской Африки.
Разочарованные римляне стали бежать из страны или вступали в заговоры против германцев. Гунерих ответил репрессиями. Он, пишет Кесариец, «был самым жестоким и несправедливым гонителем христиан Ливии. Он принуждал их принимать арианскую веру, если же обнаруживались не желающие подчиняться ему по доброй воле, тех он сжигал живыми или предавал смерти разными другими способами; многим он велел отрезать язык до самой гортани, они еще в мое время жили в Византии». Прокопию вторит Григорий Турский. «Человеку не исчислить, сколько было убито во времена его правления христиан за одно имя Христово».
Григорий приводит историю, как одна юная набожная римлянка отказалась перейти в арианство. Ее силой погрузили в купель. Тогда девушка загрязнила воду «испражнениями своего чрева», как выражается наш церковный автор. Непокорную пытали, а затем отсекли голову.
Гунериху не хватало людей для управления королевством, поэтому конунг и попытался перекрестить часть местной элиты в свою веру. Попытка провалилась.
После смерти Гунериха власть перешла к Гундамунду (484–496), сыну Гензона и внуку Гензериха. Этот король безуспешно воевал с маврами и пытался примириться со своими православными подданными. Перед смертью Гундамунд передал престол брату. Его звали Тразамунд (496–523). «Очень красивый внешне и одаренный большой осмотрительностью и великодушием» — так характеризует его Прокопий. При нем возобновилось наступление на православие. Конунг готов был даже простить уголовные преступления, если совершивший их православный человек принимал арианство.
Примерно в 500 году он заключил союз с королем остготов Теодорихом Великим и женился на его сестре Амалафриде. Теодорих послал с ней 1000 готов в качестве телохранителей и еще 5000 оруженосцев. Ко всему прочему Теодорих подарил сестре укрепленный порт Лилибей на Сицилии.
Тразамунд получил покой, дружбу остготов и уверенность в завтрашнем дне. Его признал даже византийский император.
После этого конунг попытался перейти в наступление против вождей берберов, но потерпел разгром. Границы химерного королевства еще более сузились, а Тразамунд вскоре умер.
Некоторые историки Нового времени пытались представить варваров носителями «прогрессивного» начала, но это неправильно. Никакого прогресса не было. Вандалы постепенно превратились в паразитов и поставили захваченную страну на край гибели. Они не смогли выполнить элементарные функции: обеспечить собираемость налогов и их эффективное расходование на нужды безопасности, социальное развитие и т. д. Каждый мог пострадать от грабителя, от берберов, которые угоняли население в рабство и отпускали за выкуп, от тех же вандалов… Платой за относительную свободу был постоянный риск и нестабильность. Сегодня ты богат, завтра можешь потерять всё в результате набега берберов, произвола властей или того, что потомки вандальских пиратов решили вдруг забрать твою собственность.
История циклична. За жестокими правителями обычно следуют мягкие, а после кровавой диктатуры наступает оттепель. После смерти Тразамунда власть над вандалами досталась Хильдерику (523–530) — его родичу, который по старшинству обладал правом на трон. Несмотря на воинственное имя (хильд — это война, брань), новый конунг оказался довольно мягким человеком. Хильдерик был уже в возрасте. Прокопий несколько раз зовет его «дряхлым». Всякие гонения на инакомыслящих конунг прекратил. Хильдерик приходился сыном Гундериху и внуком — великому Гензериху. Однако потомок воинов не унаследовал свирепость и решительность своих предков. Возможно, дело испортила примесь римской крови. Мать Хильдерика была дочерью римского императора Валентиниана III (425–455); ее увезли вандалы после набега на Рим в 455 году. Хильдерик отказался от союза с готами и искал дружбы византийского императора. Сперва конунг снесся с базилевсом Анастасием, а затем с Юстином (и даже чеканил изображение Юстина на своих монетах, то есть признал себя сателлитом империи).
Тем временем готы, жившие в Карфагене, попытались организовать военный переворот. Они группировались вокруг вдовствующей королевы Амалафриды. Их поддержала партия, которую условно можно назвать «старовандальской»: она хранила чистоту традиций и не смешивалась с римлянами.
Хильдерик и его сторонники вовремя раскрыли заговор. Крамольники были перебиты, Амалафрида попала под арест, а затем была убита. Это произошло не позже 525 года. После этого Хильдерик окончательно переориентировался на Византию во внешней политике. Он «был ближайшим другом и гостем Юстиниана, который, еще не будучи базилевсом, правил государством по своему усмотрению, так как его дядя Юстин был очень стар и не очень опытен в государственных делах», замечает Прокопий. Юстиниан и Хильдерик обменивались ценными дарами. Ромеи усиливали свое влияние в Африке. Может быть, в то время Юстиниан подумывал о мирном присоединении остатков этой провинции. Во всяком случае было ясно, что государство вандалов обречено, вмешаются византийцы в его судьбу или нет.
Среди вандалов был один герцог, который уступал по знатности только самому Хильдерику. Звали его Гелимер. Он приходился правнуком Гензериху, был сыном царевича Гилариса и внуком Гензона. В более поздние времена таких людей звали «принцами крови». По вандальскому закону он должен был наследовать Хильдерику.
Гелимер изысканно одевался, любил роскошь и сочинял музыку, но при этом был воинствен и обладал огромной популярностью среди «старовандалов». Перетянув на свою сторону королевскую дружину, он совершил переворот и завладел царским дворцом в Карфагене. Конунг Хильдерик, его брат Евагей и главный полководец Оамер были арестованы (530 год). Гелимер (530–534) сделался королем.
Юстиниан узнал об этом и тотчас отреагировал: в Карфаген отправились послы с письмом императора. В нем говорилось:
«Ты поступаешь безбожно и противно завещанию Гизериха, держа в заключении старика, твоего родственника и царя вандалов… силою захватив власть, хотя немного спустя ты смог бы получить ее по закону. Не продолжай же дальше действовать преступно и не заменяй имени царя прозвищем тирана, которое ты получил из-за того, что не подождал короткое время».
Гелимер отпустил послов без ответа. Юстиниан написал еще раз, угрожая войной.
Гелимер ответствовал: «Если ты хочешь нарушить договор и идти против нас, мы встретим вас всеми силами, какие только у нас есть».
Послание германского конунга взбесило базилевса. Африка уплывала из рук. Тогда-то Юстиниан, по словам Прокопия, и задумал прекратить войну с персами, чтобы напасть на вандалов. Для пиратского королевства пробил последний час.
3. ПОДГОТОВКА К ВОЙНЕ
Еще дымились руины Константинополя, разгромленного в дни восстания «Ника», а Юстиниан уже собрал государственный совет, чтобы обсудить план вторжения в Африку. Прокопий вспоминает, что большинство высших чиновников «сразу отнеслось враждебно к этому плану и оплакивало его как несчастье; у них была свежа память о морском походе базилевса Льва и о поражении Василиска; они наизусть перечислили, сколько тогда погибло солдат, сколько денег потеряла казна». Больше всех волновались экономисты и финансисты. Им нужно было найти деньги, организовать снабжение и вооружение армии.
Чиновники предвидели, «что им придется доставить на военные расходы огромные суммы и что не будет для них ни снисхождения, ни отсрочек». Прокопий утверждает, что военачальники тоже перетрусили. Каждый из полководцев «был охвачен страхом, ужасаясь огромной опасности». Не испугался только шеф Прокопия — Велисарий; бравый вояка вызвался возглавить экспедицию. Возможно, Кесариец преувеличивает его храбрость. С другой стороны, великий византийский полководец не раз доказывал удаль. Командование самостоятельной экспедицией против вандалов виделось ему славным подвигом. Ради таких моментов живет настоящий воин, иногда готовясь к ним всю жизнь. Да и дело было благородное, не то что резня населения в столице империи. Велисарий брался разгромить остатки погибающего в войне с маврами пиратского королевства. Но не только. Он совершал «крестовый поход» против еретиков-ариан, угнетавших православное население. Хотя, конечно, термин «крестовый поход» неуместен по отношению к византийцам, которые никогда не вели религиозных войн и считали их грехом. Речь шла об освобождении римского населения от вандалов.
Почему римляне в Африке хотели освободиться? На первый взгляд власть византийцев была тяжелее, чем власть вандалов. Но если приглядеться повнимательнее, начинаешь сомневаться в этом. В обмен на часть свободы и денег ромейское правительство предлагало набор благ, которые человек не мог получить в «свободном» пиратском обществе. Имперцы ремонтировали дороги, строили общественные здания, собирали налоги, содержали на них армию и чиновников, обязались разгромить берберов, чтобы прекратить их набеги. Было очевидно, что население заставят включиться в систему молодой и агрессивной империи, где все заняты делом и каждый несет свою ношу. Но попробуем оценить эти события с точки зрения обывателя. Разве ему не всё равно, как называется режим, при котором живется спокойно? Демократия, империя, тоталитаризм, варварское королевство? Обыватель жив, благополучен, и это главное. Юстиниан гарантировал сытость и безопасность. Может быть, поэтому власть византийцев в Африке продержится почти 200 лет?
Подготовка к походу началась. Ее вели долго и обстоятельно. За это время произошло много других событий. Столица восстанавливалась после гражданской войны, недавние смуты забылись, революция осталась позади, а государственный строй теперь казался незыблемым. Продолжались реформы и подпольная война императора с латифундистами.
Постепенно к власти вернулись все, кого Юстиниан отстранил в дни восстания «Ника». Возвратился на свою должность юрист Трибониан. Вновь занял пост префекта претория Иоанн Каппадокиец. Он выступил с неожиданной решительностью против экспедиции в Африку. Выслушав ценного работника, каковым считал Иоанна, император «сдержал свое стремление к войне», как выражается Прокопий. Но тут произошло непредвиденное. К царю прорвался какой-то клирик из Африки. Прокопий пишет, что это «один из священнослужителей, которых называют епископами». Представ перед императором, епископ сказал, что видел во сне Бога. Бог велел упрекнуть Юстиниана за то, что базилевс струсил и отказывается от войны. «Я, — сказал Господь, — буду ему помощником в этой войне и сделаю его владыкой Ливии». Услышав это, Юстиниан отбросил сомнения и решился на войну против вандалов.
Всё это означает, что император лишь временно отступил под напором Иоанна Каппадокийца и прочих чиновников, но вовсе не отказался от идеи африканского похода. Он продолжал работать с разведчиками и агентами влияния в Африке. И как только они доложили, что почва для вторжения подготовлена, базилевс обрел веские аргументы в полемике с собственными придворными.
Юстиниан распорядился «собирать войско и флот, готовить оружие и продовольствие и приказал Велисарию быть готовым к отправлению в Ливию в качестве главнокомандующего».
Едва весть об этом дошла до Африки, как в Триполи вспыхнуло восстание римлян. Его возглавил некто Пуденций, один из местных жителей. Вандалов выгнали. Пуденций отправил гонцов к Юстиниану и просил прислать войско. Император отправил к нему одного из ромейских офицеров — архонта Таттимута с небольшим отрядом, который засел в Триполи в качестве гарнизона.
Вандалы эвакуировали Триполитанию. Удержать ее они всё равно не могли. Главный город области отложился, а с тыла угрожали ливийцы. Пуденций и Таттимут взяли Триполитанию под контроль. Большой поход против вандалов еще не начался, а византийцы уже сделали территориальные приобретения.
Затем отпала Сардиния. Случилось это так. Среди соратников Гелимера был германец Года. Прокопий называет его «рабом», но это фигуральное выражение; скорее речь идет о высокопоставленном слуге. По происхождению этот «раб» был готом.
Конунг поручил ему управлять Сардинией. Но разложение и всеобщая неверность коснулись не только вандалов, готы были заражены ею не меньше. Вообще, вся история германских народов показывает, что знаменитое выражение «германская верность» нужно сменить на «германская неверность». Года изменил конунгу. Он «попытался захватить власть, и не только не считал нужным отправлять ежегодную дань, но весь этот остров он отнял у вандалов и завладел им», сообщает Прокопий.
Мятежник снесся с Юстинианом и попросил покровительства. Император написал дружелюбное письмо, в котором «хвалил Году за его разумное решение и его ревность к справедливости». Но Юстиниан не был идеалистом. Для того чтобы проверить настроения сардинских войск и самого Годы, он отправил опытного эмиссара — ромея Евлогия.
Явившись на Сардинию, Евлогий обнаружил подозрительную вещь. Года именовался конунгом, принял знаки королевской власти, окружил себя телохранителями и совершенно не собирался подчиняться империи. Практика федеративных договоров с варварами обнаружила несостоятельность. Она едва не погубила Византию и совершенно разрушила Гесперию. Даже мировая столица — Рим — находилась в руках германцев. Юстиниан считал это несправедливым, нерациональным и пытался вернуть то, что было утрачено. Года со своим островным королевством не вписывался в эту схему. Император нуждался в толковых администраторах, а не в полусамостоятельных разбойничьих атаманах.
Царь обещал прислать на остров своего стратега и гарнизон. Узнав об этом, Года расстроился. От гостеприимства не осталось и следа. Он сообщил Евлогию, что не нуждается в стратеге, а вот солдаты пускай прибудут на остров. Сам Года готов их возглавить. После этого ромейского посла выпроводили с острова.
Юстиниан об этом еще не знал. Он подготовил 400 воинов во главе с архонтом Кириллом, которые должны были высадиться на Сардинии.
Наряду с этим снаряжали главную армию для вторжения в Африку. Она состояла из 15 тысячи бойцов (10 000 пехоты и 5000 конницы). В нее входили коренные ромеи и отряды федератов.
Перечисление людей и солдат, которое сделал Прокопий перед африканской экспедицией, дает представление о соотношении ромеев и варваров в византийской армии. Из варваров было сформировано всего два полка. Среди командиров тоже было немного инородцев. Остальные — ромеи.
Варварские отряды Прокопий перечисляет специально. Это 400 герулов, которыми командовал вождь Фара (в битве при Даре с персами он возглавил засадный отряд); еще были «приблизительно шестьсот союзных варваров из племени массагетов, все — конные стрелки». Отряд этих массагетов красочно описал В. Иванов в романе «Русь изначальная». Но что крылось за этим названием? У византийских ученых была скверная привычка называть новые народы старыми именами. Русских именовали тавроскифами, венгров — гуннами… Кто такие массагеты? Конечно, болгары — меткие стрелки из лука.
А еще был среди воинов некий Стоза. Его имя произносят по-разному, но суть одна. Это ромей, который служил копьеносцем в свите одного из военачальников. Стоза сыграет роковую роль в дальнейших событиях. Уже когда Африка падет к ногам базилевса, копьеносец поднимет опасный мятеж, чтобы захватить страну для себя…
Наконец, Прокопий переходит к описанию византийского флота. Для экспедиции снарядили 500 больших транспортных кораблей. На них плыли 30 тысяч моряков из прибрежных областей Ромейской империи. Транспортная флотилия шла под конвоем 92 военных кораблей. Они имели один ряд весел и палубу или крышу, которая защищала гребцов от вражеских выстрелов в бою. Эти корабли отличались высокой скоростью и по-гречески назывались дромоны («бегуны»).
Главнокомандующим был назначен Велисарий — победитель битвы при Даре. Юстиниан предоставил ему огромные полномочия. Они закреплялись специальной грамотой, которая говорила, что все Действия и приказы полководца имеют такую же силу, как если бы их Издал или произнес сам базилевс. Это значит, что Юстиниан извлек полезный урок из персидской войны, когда из-за отсутствия единого командования ромеи терпели поражения. Приготовления завершились к июню 533 года.
4. ОШИБКИ КОРОЛЯ ГЕЛИМЕРА
Армия вандалов насчитывала, по словам Прокопия, 80 тысяч ратников. Это несомненное преувеличение. Кесариец опирается на древние образцы. Было принято писать, что римские армии всегда били превосходящие силы врага.
Сколько же было вандалов на самом деле? Либо 80 тысяч, но со стариками, женщинами и детьми. Тогда они могли выставить в поле от 8000 до 10 000 воинов. Либо налицо известное преувеличение сил противника в 10 раз. И тогда мы опять получаем 8000. В случае полной мобилизации — 16 000. Допустим, в Африке имелось еще какое-то число аланов и готов. Первые сильно пострадали в битвах с берберами и были практически истреблены. Может быть, сарматских рыцарей оставалось от нескольких сотен до тысячи, но не больше. Могло уцелеть примерно столько же готов. Это дает в общей сложности дополнительно полторы- две тысячи воинов. Итого — 18 тысяч при полной мобилизации (но из этого нужно вычесть отряд Годы, отправленный на Сардинию). Больше вандалам было рассчитывать не на кого.
Гелимер впал в панику. Расползались даже те скудные остатки пиратского королевства, которые удалось сохранить его предшественнику Хильдерику. Триполи и Сардиния ушли из рук. Что было делать? На Триполи конунг махнул рукой: город находится далеко и отрезан от вандальских владений не вовремя взбунтовавшейся провинцией Бизаценой (область к югу от Карфагена), где восстали берберы. Объявить войну ромеям нельзя — это полное безумие. Но Сардинию конунг хотел удержать во что бы то ни стало. Он снарядил большую экспедицию. «Отобрав пять тысяч вандалов и дав им сто двадцать самых быстроходных и крепких кораблей, он послал их в Сардинию под предводительством своего брата Цазона», — пишет Прокопий. Это было ошибкой. Вспомним, что армия вандалов насчитывала всего 10 тысяч человек. Отправлять значительную часть боеспособных воинов перед византийским вторжением было самоубийственно. Но Гелимер не отличался воображением и чувством пространства, которые необходимы военачальнику. В самый острый момент он отправил морскую экспедицию на Сардинию.
Летом 533 года в Средиземное море вышли два флота. Один флот — ромейский — отправился от берегов Балканского полуострова, из имперской столицы. Целью ромеев был Карфаген. И в это же время из гавани Карфагена вышел другой флот — вандальский. Он стремительно удалялся от главного театра военных действий. «И так они отплыли, полные воодушевления и гнева, против Годы и Сардинии», — издевательски пишет Прокопий.
Ромеи продвигались на юг. «Так отплывал военачальник Велисарий и его жена Антонина, — говорит Кесариец. — Вместе с ними был и Прокопий, описавший эти события. Вначале он очень страшился опасностей этой войны, но затем увидел сон, который его ободрил и побудил стремиться к этому походу». Юрист был суеверен.
Армада достигла Ионических островов, встала на якорь в гавани на острове Закинф. Оттуда предстоял бросок через Адриатическое море к берегам Италии. Затем эскадра достигла берегов Сицилии. Юстиниан договорился с готами, чтобы те предоставили базы для отдыха византийских кораблей и продали провиант. Готами правила королева Амаласунта — дочь великого Теодориха, умершего в 526 году. Амаласунта играла в готском государстве примерно такую же роль, как Хильдерик — у вандалов. Она прекрасно видела вырождение соотечественников, чувствовала враждебность италийцев и искала союза с ромеями.
Многие ученые называют поведение Амаласунты близоруким. На самом деле оно было единственно правильным. Королева пыталась избежать войны, которая в конечном счете погубила Италию.
Прокопий Кесариец прибыл в Сиракузы на транспортном корабле, чтобы произвести разведку. Южную Италию и Сицилию плотно заселяли греки. Симпатия греков обеспечила Прокопия информацией и добровольными шпионами.
— Вы можете плыть, не опасаясь никаких неприятностей, и пристать там, куда вас пригонит ветер, — говорил Кесарийцу один из них.
Ромейская эскадра запаслась провиантом, покинула Сицилию и вновь вышла в море. Подняв паруса, флот направился к острову Мелита (Мальта). Здесь поднялся сильный восточный ветер. Он принес корабли к берегам Африки.
Эскадра причалила к местечку, которое на латыни звалось Капут Вада (Голова отмели). Это произошло 31 августа 533 года, в последний день лета. Очень вовремя: осенью здесь дуют сильные ветры, опасные Для мореплавания.
Местечко Капут Вада отстояло от Карфагена на расстоянии «пяти Дней пути для пешехода налегке». Оно располагалось к востоку от вандальской столицы. Велисарий сразу решил нанести по вандалам главный удар, захватить Карфаген, а потом разгромить остатки войск и продиктовать условия капитуляции. Разбредаться без приказа и грабить местность полководец запретил.
5. БИТВА ПРИ ДЕЦИМЕ
Войска Велисария без боя заняли городок Силлект на пути к Карфагену. После этого и другие города стали сдаваться византийцам. На сторону ромеев перебежал попечитель государственной почты в королевстве вандалов, римлянин по происхождению. Это было не просто бегство: его подкупили византийские шпионы. Чиновник передал Велисарию всех казенных лошадей, предназначенных для почтовых станций.
Перешел к Велисарию также один из королевских курьеров. Эти мелочи помогают понять устройство государства вандалов. Сами варвары не были способны управлять страной. Их предназначение было другим: совершать пиратские набеги на побережье, хранить пресловутую «германскую верность» и обирать местное население.
Велисарий дал перебежчику денег и вручил заранее заготовленное письмо от базилевса, адресованное «вандальским архонтам». Наличие письма еще раз свидетельствует, что Юстиниан уже давно имел намерение подкупить местных чиновников и вынашивал план, как дезорганизовать вандалов. Это делает честь дальновидности императора.
В послании говорилось:
«У нас нет намерения воевать с вандалами… но мы хотим свергнуть вашего тирана (то есть короля Гелимера. — С. Ч.), который, презрев завещание Гензериха, заковал вашего царя в оковы и держит в тюрьме; который одних из ненавидимых им родственников сразу же убил, у других же отнял зрение и держит под стражей, не позволяя им со смертью прекратить свои несчастия. Итак, соединитесь с нами и освободитесь от негодной тирании для того, чтобы вы могли наслаждаться миром и свободой. В том, что это будет предоставлено вам, мы клянемся именем Бога».
Велисарий повел армию прямо к Карфагену. Впереди себя он выслал отряд отборных воинов в 300 человек под началом армянского уроженца Иоанна.
Отряду «массагетов» (болгар) Велисарий приказал идти слева от главной армии и прикрыть ее с фланга от возможных нападений. Сам он с отборным полком шел в тылу войска, замыкая колонну. С правого фланга армию прикрывали морские силы, которые шли вдоль берега.
Двигались медленно из-за необходимости соблюдать осторожность. Велисарий боялся засады. Наконец через Лептис и Гадрумет ромеи прибыли в местечко Грассу, отстоявшее от Карфагена на расстоянии 350 римских стадий (около 50 километров). «Там находился дворец правителя вандалов, — вспоминал Прокопий, — и самый прекрасный из всех известных нам парк с садом». Сад обильно орошался источниками. Ветви деревьев гнулись под тяжестью плодов. Ромейские солдаты вволю наелись апельсинов и фиников. Но долго расслабляться Велисарий не дал, тем более что враг был уже рядом.
А что Гелимер? Ему доложили о высадке византийцев, и конунг стал думать, как бороться с врагом. В Карфагене находился его брат Аммата с небольшим гарнизоном. Гелимер первым делом написал Аммате, чтобы тот убил томящегося в плену экс-короля Хильдерика. Затем велел «привести в боевую готовность вандалов и всё боеспособное население города», чтобы дать битву в теснинах близ городка Децим. План был прост: окружить византийцев «и, поймав их, как зверя в сети, истребить».
Первую часть плана Аммата выполнил без труда. Он убил старого Хильдерика, Евагея и их слуг, в том числе римлян. «Оамера в то время не было уже в живых», — уточняет Прокопий.
Аммата мобилизовал в армию всех соплеменников, что находились в Карфагене. Но по качеству эти войска значительно уступали профессионалам, которых Гелимер отослал покорять остров Сардиния.
Сам Гелимер спешно отправился на ромейский фронт. С отрядом верных людей он «следовал за нашим войском, не давая нам этого почувствовать», сообщает Прокопий.
Поход ромеев продолжался три дня. Наконец морская дорога сделалась опасной для флота. Далеко в море выступали рифы. Эскадра произвела маневр, ушла мористее, но сухопутная армия византийцев уже не могла видеть свои корабли. Велисарий приказал командующему флотом Калониму не высаживать морскую пехоту в Карфагене, но стать на якоре в виду города и ожидать исхода сухопутного сражения.
На четвертый день ромеи прибыли в городок Децим, который находился в 70 стадиях от Карфагена. К этому времени Гелимер и его соратники смогли собрать войско. Хотя оно уступало византийцам по численности и качеству, вандалы всё-таки решили рискнуть. Планировали напасть на византийцев с двух сторон, однако замысел провалился благодаря хорошей армейской разведке у византийцев. Движение врага вовремя заметили.
Аммата прибыл в Децим около полудня. Вандальский военачальник вырвался вперед с небольшим отрядом… и наткнулся на силы прикрытия византийцев, которыми командовал Иоанн Армянин. Завязалась схватка. Похоже, отряд вандалов уступал византийцам по численности. Аммата понял, что угодил в ловушку. Он храбро сражался, зарубил 12 византийских воинов, которых Прокопий называет «храбрейшими», и пал сам. Вместе с ним полегла большая часть вандальского отряда. Остальные обратились в бегство.
Гибамунд, племянник Гелимера, явился с конным полком на равнину Галон, чтобы ударить по византийцам с тыла. Там он наткнулся на стрелков-«массагетов», которые защищали византийскую армию. «Массагеты» рассыпались по пустыне, окружили врага и перестреляли его.
Главная армия византийцев шла, в свою очередь, вперед. О схватках передовых отрядов с вандалами никто пока не знал. Ромейские воины достигли городка Децим.
Поговорив с солдатами и помолившись, Велисарий оставил обоз и жену в лагере под охраной пехоты, а сам с конницей двинулся вперед.
В авангарде скакали кавалеристы-федераты из варваров. Остальная часть конницы шла следом. Ее ядро составляли отборные щитоносцы и копьеносцы самого Велисария.
Федераты примчались в Децим. Здесь они увидели тела изрубленных ромеев из отряда армянина Иоанна, а также трупы Амматы и некоторых вандалов. Местные жители рассказали, что недавно здесь произошла схватка. Самого Иоанна не было, вандалов — тоже. Федераты растерялись и не знали что делать. Тогда их разведчики взошли на ближайший холм, чтобы осмотреть местность. С юга приближалось большое облако пыли. Самые зоркие заметили, что это скачет множество вандальских всадников. Федераты срочно послали к Велисарию за подмогой, но сами заколебались. Кто-то хотел идти в наступление. Другие возражали, резонно заметив, что для атаки недостаточно сил. Пока шли споры, варвары под предводительством самого Гелимера стремительно приближались к отряду ромеев. Вероятно, вандалов было до 8000. Они сильно растянулись на дороге.
Вандалы захватили удобный холм, атаковали сверху и обратили «массагетов» в бегство. Отброшенные федераты достигли местечка в семи стадиях от Децима. Там обнаружили конный отряд боевых товарищей — ромеев — численностью 800 человек. Ими командовал копьеносец Велисария — Улиарис. Но ситуацию это не изменило: оба отряда продолжали бегство и стремительно ускакали к Велисарию. Настала кульминация битвы. Если бы Гелимер продолжил атаку, он смял бы византийскую конницу. Ведь паника имеет свойство усиливаться и распространяться. Прокопий сам удивляется дальнейшим событиям, как удивлялся, наверно, и Велисарий.
«И тут я не могу сказать, что случилось с Гелимером, — говорит Кесариец, — как это он, имея в руках победу, сам добровольно отдал ее неприятелю». Ромеи приписали это вмешательству Бога, который решил покарать ариан.
Гелимер занялся погребением брата и упустил благоприятный момент. Велисарий же времени не терял. Он встретил бегущих, приказал остановиться, пристыдил, перестроил и разобрался в ситуации. Услыхал о смерти Амматы, о преследовании вандалов Иоанном, разузнал всё, что нужно, о местности. И напал на врага, пока тот медлил.
Вандалы подтянулись на равнину, но утратили строй и превратились в беспорядочную толпу. Тут появились конные полки византийцев и атаковали на всей скорости. Закипел рукопашный бой. Варвары не выдержали удара византийцев и обратились в бегство, потеряв многих убитыми. Разгром был полный и безоговорочный. Так в один день ромеи одержали две победы над двумя вандальскими армиями.
Гелимер бежал со своими кавалеристами на равнину Буллы, по дороге, ведущей в Нумидию, то есть на юго-запад от Карфагена, в глубь континента. Отряд армянина Иоанна и «массагеты» вернулись к византийцам уже в сумерках. Велисарий отвел их в Децим и там заночевал. По сути, битва при Дециме отдала в его руки вандальскую Африку. Следовало добить врага и захватить главные опорные пункты.
6. «ОСАДА» КАРФАГЕНА
На другой день подошла пехота ромеев, оставив укрепленный лагерь. Вместе с нею следовала супруга Велисария — Антонина, авантюристичная женщина, которая любила интриги и приключения. Всё войско упорно двигалось к Карфагену. В итоге город заняли без боя. Велисарий вступил в королевский дворец и сел на трон Гелимера. Он велел устроить обед в трапезной, где король обычно проводил свои пиршества. Затем началась работа по обустройству города.
Византийский главнокомандующий оставил прежних чиновников, служивших вандалам, на их должностях. Это помогло навести порядок и начать государственное строительство по византийскому образцу. Было восстановлено богослужение в православных храмах, вышло из подполья духовенство, вновь засияли лампады и раздались слова православных молитв.
Остатки вандалов попрятались в своих церквах. Велисарий дал побежденным обещание безопасности и сдержал слово. Ни он, ни Юстиниан не были кровожадны и охотно даровали прощение. Установив временное управление городом, полководец занялся укреплениями. Стены Карфагена оказались заброшены, часть их лежала; в руинах. Велисарий начал восстанавливать защитную систему африканской столицы.
Гелимер хватался за любой способ, чтобы опрокинуть ромеев в море. Он решил поднять местных землепашцев на войну с византийцами. То есть предстал в роли крестьянского вожака. Конунг сулил свободу крепостным и освобождение от налогов — вольным крестьянам. Часть людей король пытался поверстать в солдаты. Часть — уговаривал уйти в партизаны и убивать ромеев. Варварский конунг едва не превратился в африканского Спартака. Юстиниану и Велисарию нечего было противопоставить подобной тактике, кроме разве что грубой силы.
Словом, Гелимер получил возможность переиграть судьбу и ухватился за эту возможность. Король приказал крестьянам убивать ромейских солдат, а взамен обещал деньги. «И действительно, — сообщает Прокопий, — они убили многих из ромейского войска, но только не воинов, а рабов и слуг, которые из жадности к деньгам тайно приходили в деревни и тут попадались. Их головы крестьяне приносили к Гелимеру; получив плату, они удалялись, он же считал, что так он истребляет вражеских воинов». Этот замысел конунга провалился, как и все остальные. Он не смог вести даже крестьянскую войну. Для этого нужны особые таланты, коими бездарный король не обладал.
В это время отборные войска вандалов геройствовали в Сардинии. Их вел брат Гелимера — Цазон. Он высадился в гавани Караналии или Каралиса (совр. Кальяри), немедленно вступил в бой с врагом, с первого натиска взял город, убил тирана Году и его людей. После этой короткой схватки Сардиния вернулась к вандалам; правда, пользы от победы не было никакой. Цазон послал в Карфаген быстроходный корабль с рапортом об успехах. Корабль спокойно вошел в гавань… и был захвачен византийцами. Плывшие на нем вандалы предстали перед Велисарием. «Они были поражены увиденным и потрясены внезапностью перемены», — посмеивается Прокопий.
Вернемся к приключениям Гелимера. Конунг прибыл на равнину Буллы. Он стал собирать остатки разбитых войск. Гелимер обратился за поддержкой к маврусиям. Однако и эти попытки провалились: кочевники не желали объединяться со вчерашними недругами. Дело в том, что византийские шпионы и дипломаты развернули бурную деятельность и попытались, в свою очередь, привлечь на свою сторону берберские племена. Это принесло плоды. «Те, кто правили маврусиями в Мавретании, Нумидии и Бизакии, отправив послов к Велисарию, объявили себя подданными базилевса и дали обещание сражаться в союзе с ним», — утверждает Прокопий. Некоторые предлагали заложников и просили прислать знаки власти: то были «серебряный с позолотой жезл и серебряный головной убор, покрывающий не всю голову, но, как венок, отовсюду поддерживаемый серебряными пластинками; белый плащ, застегивающийся золотой пряжкой на правом плече наподобие фессалийской хламиды; белый хитон с вышивкой и золоченая обувь». Велисарий велел всё это изготовить и отослать берберам. Кроме того, вождям направили денежные подарки.
Впрочем, выяснилось, что берберы намерены жить сами по себе, ограничиваясь номинальной зависимостью от императора. На помощь Велисарию они не пришли, вандалам помогать тоже не стали. Они выжидали, чтобы начать новую войну — сами за себя.
Гелимер направил письмо Цазону, рассказав о поражениях и прося о помощи. Воины Цазона покинули Сардинию и пристали к берегу Африки на границе Нумидии и Мавретании. Коней раздобыть не удалось, вандалы пешим ходом добрались до равнины Буллы, где соединились с армией Гелимера. Конунг и его брат кинулись друг другу в объятия. Они рыдали, сжав руки. «И каждый из вандалов, находившихся с Гелимером, обняв прибывшего из Сардинии, делал то же самое», — замечает Прокопий. Теперь Гелимер мог выставить примерно 10 тысяч бойцов.
Собрав такую армию, конунг счел себя достаточно сильным для продолжения войны. В конце концов, под его началом были теперь отборные воины. Они ждали решительных действий от своего вождя. Гелимер повел их на Карфаген.
Прокопий описывает этот поход иронически. Должно быть, такое настроение царило тогда в штабе Велисария. Подойдя к городу, вандалы Разрушили акведук. Ни малейшего впечатления на горожан и гарнизон это не произвело, от жажды никто не умер. Подождав результата, варвары потоптались под стенами Карфагена и удалились, закрепив за собой репутацию бессмысленных разрушителей.
Начались маневры. Вандалы бродили вокруг и перекрывали дороги, как бы осаждая Карфаген. Однако местность не грабили — Гелимер считал окрестные поместья своими и не хотел разрушений. К тому же он всё еще думал привлечь на свою сторону крепостных.
Неудачливый конунг стал засылать шпионов в город, чтобы переманить плебс и нобилитет на свою сторону. Об этом узнал Велисарий. Он велел посадить на кол одного знатного карфагенянина по имени Лавр, уличенного в измене домашним секретарем. Вероятно, это был один из римских чиновников, служивших вандалам и теперь затеявших двойную игру. Суровое наказание возымело действие. По словам Прокопия, римляне «пришли в ужас и воздержались от попытки измены». С византийцами было опасно шутить.
7. ВЕЛИСАРИЙ ПЕРЕХОДИТ В НАСТУПЛЕНИЕ
Так прошло больше двух месяцев. Велисарий не рисковал приступать к действиям против вандалов до того, как укрепит город.
Наконец в декабре месяце, когда укрепления были закончены, ромейский главнокомандующий объявил о начале последней фазы войны против врага.
Исход боевых действий должна была решить конница. Велисарий выслал против вандалов всех всадников, кроме пятисот, которых оставил в резерве. Командовать вылазкой поручил Иоанну Армянину, который прекрасно зарекомендовал себя в битве при Дециме. В знак власти полководец передал Иоанну «бандум» — войсковое знамя.
Впоследствии европейцы превратят это слово в обозначение небольшого подразделения под собственным флагом. «Банда», то есть «знамя», — это и есть такое подразделение.
Иоанн получил приказ не ввязываться в ближний бой, но вести перестрелку. Кроме несения знамени на нем была и другая обязанность: он вел в сражение ипаспистов Велисария.
На другой день выступил сам Велисарий вместе с конным отрядом в 500 человек. Пехота частью осталась в городе, частью направилась следом за полководцем, но сразу отстала. Нельзя сказать, чтобы она была тогда «третьим сортом» и совсем не принимала участия в битвах. На восточном фронте ее использовали довольно активно. В сражении при Даре мы видим пехотинцев, бьющихся с врагом (правда, в обороне). Следовательно, пехоту использовали для оборонительных сражений, для осады крепостей, для защиты городов. Но решать наступательные задачи она уже не могла; вот почему Прокопий столь презрительно именует «пехотой» проституток, в число которых попала будущая святая императрица Феодора.
Гелимер по-прежнему «осаждал» Карфаген. По крайней мере, конунг именно так называл свои действия. Он остановился у городка Трикамара, на расстоянии 140 стадий от Карфагена (примерно в 25 километрах от города). Вскоре после начала боевых действий сюда пожаловал Иоанн Армянин с конницей. Велисария еще не было.
Ромеи разбили лагерь у какой-то речушки, переночевали и получили знамение. На остриях копий некоторых воинов словно вспыхнул огонь. Солдаты не знали, как это истолковать, и очень тревожились.
Дело было рано поутру. Ромеи в своем лагере еще готовили завтрак, когда увидели приближавшихся варваров. Они побросали еду и выстроились у речушки, чтобы дать бой. Водный поток отделял их от вандалов. Правда, он был неглубок. Иоанн Армянин заключил, что удобнее будет иметь реку перед собой: она играла роль защитного рва. Вандальская конница не решалась переходить водную преграду.
Византийцы спокойно развернули боевой строй. Из этого следует, что вандалы долго мешкали и собирались — вялое командование Гели- мера опять раскрылось во всей красе.
Левое крыло у ромеев занимали военачальники Мартин, Валериан, Киприан, Алфия, Маркелл «и все архонты федератов». На правом крыле встали Папп, Варват, Эган и опять же наемники. В центре находился Иоанн Армянин, «имея при себе щитоносцев и копьеносцев Велисария, а также войсковое знамя». В этот момент подоспел и сам Велисарий. Он одобрил распоряжения Иоанна и принял сражение. Пехота маршировала далеко позади.
Тут выяснилось, что византийские наемники-болгары ведут себя двусмысленно: они выстроились отдельно и чего-то ждали.
Вандалы тоже построились. В центре находился Цазон, брат Гелимера, в тылу встало войско «маврусиев», пишет Прокопий. Еще недавно мавры отказали Гелимеру в поддержке, но теперь некоторые берберские царьки изменили мнение и прислали подмогу. Их было немного, от тысячи до двух.
Похоже, что на флангах Гелимер сосредоточил всего 2000 бойцов для прикрытия. Остальные 8000 выстроились клином, чтобы пробить центр византийской армии. Таким же образом будут впоследствии воевать готы.
Перед сражением Гелимер объезжал ряды своих воинов, «отдавая приказания и возбуждая смелость». Вандалы получили приказ не пользоваться в этом бою ни дротиками, ни другим метательным оружием, а полагаться только на мечи. Нервы были у всех на пределе. Приближалась решающая минута.
8. БИТВА У ТРИКАМАРЫ
Враги стояли друг против друга. Велисарий вновь избрал оборонительную тактику. Он предпочитал действовать, когда противник уже обнаружил свои замыслы. Так была выиграна битва при Даре.
Но и вандалы не решались атаковать. Пришлось ромеям начинать первыми. Иоанн Армянин, с согласия Велисария, отобрал лучших воинов из своего окружения, перешел речку и напал на центр неприятеля. Его встретил Цазон с лучшими бойцами вандальской армии. Вандалы помчались навстречу врагу, опрокинули византийцев и стали преследовать. Однако Иоанн удачно отвел людей за водную преграду. Надо полагать, атака ромеев была ложной. Велисарий хотел спровоцировать противника, чтобы тот произвел наступление всеми силами, после чего византийцы нанесли бы контрудар.
Хитрость не удалась, но ромеи не отчаивались. «Взяв большое число щитоносцев Велисария, Иоанн напал на отряд, окружавший Цазона, и, вновь отраженный оттуда, ушел к ромейскому войску», — замечает Прокопий. Вандалов дразнили, но они не поддавались на провокацию. Последовала третья атака, причем Иоанн взял с собой полковое знамя, чтобы поманить врага ценным трофеем.
Нападение совершили «с громким криком и шумом». Завязалась жестокая рукопашная, вандалы пустили в ход мечи. Вдруг выяснилось, что ромеи атакуют всерьез. В бою участвовали ипасписты Велисария: лучшие из лучших. Многие вандалы были убиты. Цазон дрался в первых рядах. Ромеи пронзили его мечами, и вандальский вождь пал. Видя это, Велисарий сообразил, что нужно атаковать по всему фронту. Главный удар он нацелил на середину вандалов. Варвары растерялись. Может быть, Цазон был неплохим полководцем, но он погиб. Гелимер не обладал военным талантом. Он замешкался, не смог взять управление военными подразделениями в свои руки и — проиграл. Византийская армия «великолепным образом», как выражается Прокопий, обратила врага в бегство. Вандалы ускакали в свой лагерь, но не рассеялись.
Важное преимущество, которое получили византийцы, — это поддержка болгар. Кочевники решили, что победа склоняется на сторону ромеев, и начали преследовать воинов Гелимера.
Вандалы укрылись в лагере и произвели перегруппировку. Велисарий не решился штурмовать укрепления до подхода пехоты. Ромеи методично обобрали валявшиеся повсюду трупы врагов, на которых искали золотые украшения, и удалились в свой лагерь. «В этом сражении было убито из ромеев менее пятидесяти, а из вандалов приблизительно восемьсот», — утверждает Прокопий. Скорее всего, он преувеличил потери врага.
Вечером к Велисарию прибыла пехота. Численный перевес византийцев был теперь налицо. У вандалов имелось какое-то количество раненых и дезертиров. Сколько мог выставить Гелимер? Тысяч семь-восемь бойцов. Ромеев собралось не меньше двенадцати тысяч, а то и все пятнадцать. Надежды на раскол в ромейском лагере оказались тщетны. Гелимер и его окружение пали духом. А Велисарий назначил атаку. Ее нужно было провести до заката, который в этих краях наступает быстро. Велисарий лично возглавил наступление на лагерь вандалов. А Гелимер струсил, увенчав все свои ошибки и преступления предательством собственных боевых товарищей: узнав, что Велисарий приближается и вот-вот будет здесь, конунг бежал. За королем последовали его родственники «и немного слуг, перепуганные и держащие в секрете, что происходит». Началась паника. Варвары разбежались. Подойдя к лагерю, ромеи обнаружили обезлюдевшее место и кинулись преследовать неприятеля, пока тот не опомнился. Целую ночь, по воспоминаниям Прокопия, византийцы гнались за вандалами, убивали мужчин, а детей и женщин обращали в рабство.
Лишь к утру солдаты вернулись назад и занялись собственно лагерем. Здесь ждали ценные призы. «В этом лагере ромеи нашли такое количество добра, сколько никогда не случалось видеть в одном месте, — восхищенно пишет Прокопий. — Ибо вандалы издавна грабили Римскую державу и свезли в Ливию огромное количество богатств». Теперь всё награбленное досталась византийским солдатам и полководцам, причем досталось неожиданно легко.
Велисарий, однако, нервничал, видя, что ромейские вояки предались грабежу. Вандалы могли спохватиться, вернуться и уничтожить жадных ромеев и федератов. Велисарий пытался окриками образумить солдат, а когда это не помогло, махнул рукой и молил Бога, чтобы всё обошлось.
И действительно — обошлось. Настал день. Велисарий с ужасом обнаружил, что ромейской армии больше нет. Перед ним было стойбище мародеров. Кто-то похватал пленных, кто-то имущество, никакого порядка не соблюдалось.
Командующий взобрался на холм и занялся уговорами. Он стыдил собственных солдат и «архонтов» федератов. Те не реагировали.
Но вот — решение было найдено. Часть слуг и воинов отправилась с добычей в Карфаген, другая часть продолжала кампанию. Армия вандалов была рассеяна, однако Гелимер оставался на свободе. Требовалось поймать его, чтобы обезглавить вандалов.
9. ОХОТА НА ГЕЛИМЕРА
Иоанну Армянину Велисарий дал 200 всадников и приказал преследовать Гелимера днем и ночью, «пока не захватит его живым или мертвым».
Сам главнокомандующий разъезжал по окрестностям и ловил вандалов. Многие вандальские воины скрывались в храмах. Велисарий обещал вчерашним врагам неприкосновенность, разоружал их и отправлял в Карфаген. Кампания вступила в завершающую фазу.
Иоанн Армянин преследовал бежавшего конунга пять дней и пять ночей. Наконец он почти настиг Гелимера. Однако храброму армянину исключительно не повезло. В его отряде служил Улиарис, один из копьеносцев Велисария, весельчак и пьяница. Этот Улиарис однажды напился вина и стал стрелять из лука в сидящую на дереве птицу. В цель он не попал, зато угодил в шею Иоанну Армянину. Стрела пронзила артерию. Истекая кровью, Армянин умер. Перед смертью он просил пощадить Улиариса, ибо тот действовал нечаянно. Пользуясь заминкой у византийцев, Гелимер смог уйти в горы.
Велисарий не стал подвергать себя превратностям зимней войны в горах. Он отобрал лучших воинов и приказал им блокировать ущелья. Командиром над этим отрядом он поставил герульского вождя Фару, которого знал еще со времен битвы при Даре.
Кроме того, Велисарий пытался взять под контроль все районы Вандальского королевства. Одного из офицеров, Кирилла, он отправил на Сардинию. Этот остров был предоставлен сам себе. Вандалы оттуда ушли, но местное население их боялось. Побывавший здесь Цазон зарекомендовал себя как жестокий грабитель. Велисарий вручил Кириллу голову Цазона, чтобы ужаснуть и успокоить островитян. Шокированные сардинцы покорились Византии. Затем Кирилл высадил небольшой десант на Корсике и подчинил ее. Настал черед вернуть старую римскую провинцию Мавретания Цезарейская (современный северный Алжир). Столицей края была приморская Цезарея. Велисарий отправил туда отряд пехоты, который занял город. Однако этих сил было мало для того, чтобы установить ромейскую власть в горах Мавретании. Византийцы контролировали только побережье. Внутренние области занимали берберские племена.
Еще один отряд ромеев отправился далеко на запад — к Атлантическому океану. Там располагалась римская провинция Мавретания Тингитская со столицей в Тингите (современный Танжер). Это территория нынешнего Марокко. Отряд воинов под командой одного из щитоносцев Велисария дошел до Гибралтарского пролива и захватил там небольшой укрепленный город Септем (Цептон, Севта, ныне — Сеута).
На повестке дня был захват Балеарских островов. Его осуществил по приказу Велисария некто Аполлинарий. Благодатные острова, поросшие густым хвойным лесом (он сохранился здесь и поныне) надолго стали владением Византии.
Правда, сегодня на островах не осталось ничего от византийского наследия, а главная достопримечательность — замок майоркинских королей начала XIV столетия.
…Сам Велисарий продолжал зимнюю кампанию в Африке. Он узнал, что обострилась обстановка на востоке, в районе Триполи. Там находилось «государство» (точнее, «вождество», то, что англичане определяют термином chiefdom) кочевников-ливийцев, которые лет за 10 до описываемых событий нанесли вандалам тяжелое поражение. Ясно, что за это время «вождество» окрепло. Ливийцы хотели очистить свою землю как от вандалов, так и от ромеев и перешли в наступление. Триполи удерживал византийский гарнизон под командой Пуденция и Таттимута. Велисарий прислал подкрепления, и ромеи отогнали ливийцев. На этом участке фронта наступил мир.
У вандалов оставались владения на Сицилии — прекрасно укрепленная скала Лилибей. Велисарий отправил туда небольшую эскадру, но неожиданно столкнулся с противодействием готов, владевших остальной частью Сицилии. Готы заявляли, что остров принадлежит им целиком, а владения вандалов на Сицилии — случайность, следствие династического брака. Коль скоро Вандальского королевства больше нет, Лилибей вновь отходит к остготам.
Велисарий написал рассерженное письмо с угрозами, требуя отдать город. Ему ответила лично королева Амаласунта.
«Славнейший Велисарий… мы ничего не взяли и ничем не владели из принадлежащего базилевсу Юстиниану — да будет далеко от нас такое безумное намерение; но Сицилию мы считаем принадлежащей себе полностью — ибо укрепление в Лилибее является одним лишь ее мысом. <…> Поэтому мы собираемся этот вопрос предоставить на усмотрение базилевсу Юстиниану на оснований закона и справедливости».
Велисарий прекратил спор и отправил переписку в Константинополь, чтобы император Юстиниан мог ознакомиться с ней. Базилевс играл роль мозгового центра империи и принимал ключевые решения. Юстиниан не стал ссориться с остготами из-за одинокой скалы. Его планы были гораздо обширнее, но время для войны с готами еще не пришло.
Герульский вождь Фара блокировал Гелимера в горах. Осажденные вандалы приуныли. Дикий пиратский народ давно превратился в лентяев.
«С того времени, как они завладели Ливией, все вандалы ежедневно пользовались ваннами и самым изысканным столом, всем, что только самого лучшего и вкусного производит земля и море, — подробно рассказывает Кесариец. — Все они по большей части носили золотые украшения, одеваясь в мидийское платье, которое теперь называют шелковым, проводя время в театрах, на ипподромах и среди других удовольствий, особенно увлекаясь охотой. Они наслаждались хорошим пением и представлениями мимов; все удовольствия, которые ласкают слух и зрение, были у них весьма распространены. Иначе говоря, все, что у людей в области музыки и зрелищ считается наиболее привлекательным, было у них в ходу. Большинство из них жило в парках, богатых водой и деревьями, часто между собой устраивали они пиры и с большой страстью предавались всем радостям Венеры».
Вино, секс, увеселения; вандалы вели жизнь поп-звезд. Фара написал письмо Гелимеру, в котором предлагал сдаться и гарантировал комфортную жизнь.
Получив письмо и прочитав его, Гелимер расплакался. Вскоре он ответил Фаре.
«За совет, который ты мне дал, я тебя очень благодарю, но быть рабом несправедливого врага я считаю для себя невыносимым. <… > Прощай, милый Фара, и исполни мою просьбу: пришли мне кифару, один каравай хлеба и губку».
Прокопий, приводя текст письма, под видом сочувствия посмеивается над Гелимером. Амбиции конунга высоки. Он считал Африку своей собственностью, а местных римлян — рабами. В соответствии с этими понятиями византийцы развязали против вандалов «несправедливую» войну. Ведь вандалы захватили Африку по праву сильного. Но, следуя этой логике, нужно признать, что и византийцы отобрали Африку тоже по праву сильного. Не говоря о том, что имели для возвращения веские юридические основания: они восстанавливали империю. А вот вандалы не смогли оценить силы противника, бездарно проиграли войну и не соглашались признать поражение.
Прямолинейное германское мышление и упрямство привели варваров к трагедии, в которой Гелимер погубил тысячи своих соотечественников. Будущее вандальского конунга вырисовывалось довольно ясно: гибель в бою или смерть у берберов от грязи.
Так или иначе, гонец с письмом конунга прибыл к Фаре. Герульский вождь прочел послание и выразил удивление. Зачем Гелимеру понадобились хлеб, губка и музыкальный инструмент? Гонец пояснил.
— Гелимер просит каравай хлеба, чтобы насладиться его видом и вкусом. С того времени как мы укрылись в горах, король не видел печеного хлеба. Губка нужна потому, что один глаз у нашего повелителя покрылся грязью и сильно распух.
— А кифара?
— Гелимер — отличный певец. Он сложил песнь о своем несчастье, которое хочет оплакать в жалобных звуках кифары.
В этот миг Фара понял, что ждать капитуляции конунга придется недолго. Просьбу Гелимера он выполнил, чтобы дать понять: византийцы готовы проявить милость.
…Прошло три месяца, настала весна. Ромеи за это время утвердились в Африке и на островах. Нервы у осажденных были на пределе. Развязку, как обычно, принесло мелкое событие.
Одна берберская женщина собрала немного зерна и испекла из него лепешку. Возле очага сидели двое: юный сын Гелимера и отпрыск берберки. Первый из них выхватил лепешку из огня и жадно стал поедать. Однако маленький мавр возмутился этим поступком, избил вандальского королевича и буквально вырвал у него лепешку из глотки.
Вид избитого голодного сына поверг Гелимера в такую печаль, что конунг сдался ромеям (в конце марта или в начале апреля 534 года).
Таков был бесславный финал вандальской эпопеи.
10. УПРАВЛЕНИЕ АФРИКОЙ
Юстиниан приписывал мгновенную победу над вандалами благоволению Господа Бога к империи.
Но за делами небесными нельзя было забывать о земных трудах. Весной 534 года Юстиниан издал указ об управлении Африкой. Префектом претория Африки был назначен Архелай — казначей армии Велисария. Завоеванную страну разделили на семь провинций: Тингитану (совр. Марокко), Мавретанию (Западный Алжир), Нумидию (Восточный Алжир) Карфагенику (Северный Тунис), Бизацену или Бизакию (Южный Тунис), Сардинию с Балеарскими островами, Триполитану (Западная Ливия). Правители четырех из них — Тингитаны, Карфагеники, Бизацены и Триполитаны — получили на старый римский манер должности консуларов, а трех — Нумидии, Мавретании и Сардинии — президов. Штат чиновников при префекте претория составлял 396 человек, а штат канцелярий губернаторов провинций — 50 человек. Юстиниан приказал разработать для них расписание (оно должно было вступить в силу с 1 сентября 534 года), назначил оклады, а также взял в штат пятерых врачей, двух грамматиков и двух преподавателей. Впрочем, это административное деление было рассчитано на мирное время, и африканские смуты, о которых мы расскажем в следующих главах, внесли в него коррективы.
Разумеется, Юстиниан озаботился и вопросами обороны приобретенной области. 13 апреля 534 года он издал эдикт на имя Велисария (который тогда еще находился в Африке), где предписывал полководцу устроить военные дела. Были созданы пять военных округов, которыми командовали начальники в чине дукс («вождь», «герцог»). Таких «герцогов» было в Африке пять: в Триполитане, Бизацене, Нумидии, Мавретании и Сардинии. Юстиниан восстановил и при дуксах старые штаты канцелярий с окладами. Указ об этом вступал в действие с 1 сентября 534 года.
Велисарию было предписано восстановить римскую пограничную стражу, которая когда-то охраняла имперские земли от берберов. Особо говорилось об охране крепости Септем (Сеуты), которой Юстиниан придавал огромное значение. В крепости должен был находиться сильный гарнизон, а в гавани — эскадра для охраны Гибралтарского пролива. Похоже, базилевс рассматривал Сеуту как плацдарм для экспансии в Испанию. Во всяком случае, эта византийская крепость надолго станет центром интриг против варварских королевств, расположенных на Пиренеях.
Юстиниан оговорил, что все расходы по военному и гражданскому управлению Африкой должны поступать из налогов, собранных в этой области. Африка должна была стать самоокупаемой провинцией.
Римляне ждали от базилевса реституции — восстановления в правах собственности, присвоенной вандалами, но вскоре выяснилось, что это невозможно. В Африке начались бунты, да и административное управление пришлось изменить. Велисарий мало что успел сделать — уже летом 534 года он отбыл в Константинополь, потому что император торопился подготовить новую экспедицию совсем в другую страну. Вероятно, финансист Архелай также был отозван, и управление Африкой возложено на способного евнуха Соломона. Он стал префектом Африки, соединив в своих руках военную и гражданскую власть.
В 535 году Юстиниан издал два указа на имя Соломона. В первом иски частных лиц по восстановлению прав собственности ограничивались третьим поколением. Это означает, что истинных собственников земли найти было трудно. Правда, возможна и другая версия. Империя Юстиниана — это, в идеале, империя свободных людей. Возможно, он хотел постепенно превратить Африку в заморский аналог Византии, в страну свободного крестьянства, поэтому старался понемногу искоренить латифундии. Это было логично.
Во втором эдикте Юстиниан коснулся религиозных вопросов, которые считал крайне важными. В указе признавались права карфагенской Православной церкви на принадлежавшее ей раньше имущество. Много из этого имущества оказалось в собственности у еретиков-ариан или у язычников (к которым вандалы относились лояльно и набирали из них кадры для управления пиратским королевством). Юстиниан покончил с этим. Кроме того, он распространил все дискриминационные законы империи на африканских еретиков (ариан и донатистов), а также на иудеев. Еретикам было предложено воссоединиться с Православной церковью, «так как всемогущему Богу ничто не является столь приемлемым, как раскаяние грешников». У иудеев отняли право иметь синагоги — эти здания надлежало переделать в церкви. Евреям запретили иметь рабов-христиан.
Правда, Юстиниан и здесь пытался проявить мягкость и терпимость. Если арианский епископ переходил в православие, ему оставляли все права. Против этого взбунтовалось православное африканское духовенство, которое настрадалось под игом ариан, а перебежчиков считало приспособленцами. Кроме того, православные попы претендовали на церковное имущество ариан. В итоге протест африканских священников поддержал сам римский папа, и Юстиниан оказался в сложном положении. Папы постоянно подрывали его власть и авторитет. Но базилевс переносил это с видимой кротостью и пытался найти общий язык с римскими понтификами. Все эти противоречия сплелись в тугой узел, который император Юстиниан будет распутывать долгие годы. Африку ждут затяжные войны, которые унесут десятки тысяч Жизней.
11. ТРИУМФ ВЕЛИСАРИЯ
После поимки конунга Гелимера византийский главнокомандующий счел миссию выполненной и написал базилевсу письмо, в коем просил позволения возвратиться в Константинополь.
К тому времени несколько военачальников состряпали Юстиниану донос, что Велисарий желает захватить Африку и отделить ее от империи. Базилевс не придал значения пасквилю. Он направил Велисарию послание, в котором предоставил полководцу действовать по своему усмотрению. Командующий мог остаться в Африке для дальнейшего ее закрепления за империей или вернуться.
Осведомители Велисария работали, однако, достаточно хорошо. Они узнали о доносе. Дело в том, что заговорщики подстраховались и направили базилевсу сразу два пасквиля на двух кораблях. Один корабль добрался до Константинополя без приключений, а другой вызвал подозрения и был задержан в Карфагене. На корабле нашли злосчастное письмо. С его содержанием ознакомился Велисарий, а потому поспешил в столицу, чтобы встретиться с Юстинианом, узнать его настроение и если нужно — оправдаться перед императором.
Оправдываться не пришлось. Юстиниан прекрасно понимал, что после разгрома восстания «Ника» нужно предъявить народу громкий успех, а также победоносного полководца. Базилевс не жалел наград и похвал.
Константинополь порадовали невиданным зрелищем. Город отстраивался заново после погрома. В него шли поселенцы из деревень. Они возводили усадьбы, разбивали сады и скверы. А в центре города строился огромный и величественный храм Святой Софии на месте прежнего, разрушенного в ходе боев. Но люди по-прежнему вступали в партии цирка и жаждали зрелищ. Скачки на ипподроме были временно запрещены. Для развлечения масс требовалось выдумать что-то новое. И вот герой Велисарий вошел в город как древний триумфатор.
Он со своими воинами шествовал по центру города пеший. Это противоречило древним обычаям. Например, в Древнем Риме ординарным гражданам было принято ходить пешком или, в крайнем случае, передвигаться в паланкине, который тащили рабы. Смысл триумфа состоял в том, что триумфатор получал право проехаться на колеснице по пешеходной зоне, которой был весь город. С Велисарием поступили иначе. Он вышел из своего дома пешком, возглавил процессию и направился в сторону цирка. Цирк был полон зрителей, и триумф полководца стал своего рода театральным зрелищем. Велисарий прошел от того места, где начинают состязания, туда, где находился трон базилевса.
Носильщики волокли добычу, чтобы порадовать чернь. «Среди добычи можно было видеть вещи, которыми обычно пользуется государь, золотые троны и повозки, на которых, как предписывал обычай, разъезжала супруга базилевса, большое количество украшений из драгоценных камней, золотые кубки и все другое, что нужно для царских пиров, — перечисляет Прокопий. — Везли также и много десятков тысяч талантов серебра, и огромное количество царских сокровищ (…все это, как было сказано раньше, Гизерих награбил в римском Палатии). В их числе были и иудейские сокровища, которые наряду с многим другим после взятия Иерусалима привез в Рим Тит, сын Веспасиана».
Увидев их, какой-то константинопольский еврей тотчас обратился к одному из родственников базилевса, присутствовавших на торжестве:
— Мне кажется, не следует помещать эти вещи в царском дворце. Не полагается им находиться ни в каком-либо ином месте, кроме того, куда много веков назад их поместил иудейский царь Соломон. Поэтому Гензерих захватил царство римлян, а теперь ромейское войско овладело страной вандалов.
Еврей прозрачно намекал, что сокровища и святыни древнееврейских храмов приносят несчастье владельцу, как нибелунги приносили смерть своим обладателям.
Об этом донесли Юстиниану. По свидетельству Кесарийца, благочестивый базилевс «устрашился» и спешно отправил реликвии в христианские храмы Иерусалима. Если это так, честь и хвала Юстиниану! Он вернул древнееврейскому городу культурные ценности. Интересует другое. Не на себя ли намекнул Прокопий, говоря о мудром еврее? Знающие люди понимали намек.
А по арене вели пленных. Среди них шагал Гелимер, «одетый в накинутую на плечи пурпурную одежду». Рядом понуро брели его родственники и некоторые вандалы. Когда Гелимер поравнялся с кафизмой и увидел базилевса, восседавшего высоко на престоле, а рядом — трибуны, заполненные народом, он утратил присутствие духа. Экс-конунг повторял, чуть переиначив, слова Писания: «Суета сует и всякая суета». Гелимер подошел к императорскому трону; с вандала сняли пурпурную одежду, заставили пасть ниц и совершить поклонение базилевсу Юстиниану. То же самое сделал Велисарий, как бы моля базилевса сжалиться над конунгом. Таков был сценарий. Наверняка его разработала Феодора, склонная к театральным эффектам.
Прощение было даровано. «Базилевс Юстиниан и базилисса Феодора одарили всех детей Хильдериха и его родственников, а также всех потомков из рода василевса Валентиниана достаточными богатствами, а Гелимеру предназначили прекрасные земли в Галатии, разрешив жить там вместе с ним всем его родственникам, — пишет Прокопий. — Однако в число патрикиев Гелимер не был зачислен, так как не захотел переменить своей арианской веры».
Гелимер сохранил жизнь, хотя и сошел с исторической сцены. А вандалы вскоре исчезли. Кто-то из них служил в византийской армии и погиб. Кто-то прятался в Африке у берберов и сложил голову в мавретанской войне, которая скоро разыграется в тех краях. «История вандалов закончилась ничем», — констатировал впоследствии французский историк Люсьен Мюссе. Но она и не могла чем-то закончиться. Такова судьба любой этнической химеры. Вандалов не жаль.
Вернемся, однако, к триумфу Велисария. Шествие в цирке было только началом празднеств. Затем Велисария назначили консулом и устроили триумф номер два, на сей раз более отвечавший древним обычаям. Полководца усадили в носилки, которые подхватили пленные вандалы, и пронесли по улицам столицы, а он бросал народу вещи из полученной на войне добычи. «В честь консульства Велисария народу удалось получить много серебра, золотых поясов и большое количество других предметов из сокровищ вандалов», — вспоминает Прокопий.
На этом торжества в честь покорения Африки завершились. Вскоре стало ясно, что с ними поторопились. Вслед за войной с вандалами развернулась борьба с берберами. Она растянется на 14 лет. Может, по этой причине Юстиниан больше не устраивал триумфов? Император боялся оказаться в смешном положении.
Что касается Велисария, скоро его ждал новый поход — против готов.