1. ТРИ ПУТИ ХРИСТИАНСТВА
Мы подробно рассказали обо всех войнах Юстиниана, но была еще одна, которую император вел в продолжение своего царствования. Это война в небе. Впрочем, вел ее император на земле, да и цели преследовал вполне земные.
История борьбы Юстиниана с еретиками подробно изложена в книге русского богослова А. П. Лебедева «Вселенские соборы VI, VII и VIII веков» и в сводной работе священника Иоанна Мейендорфа.
«Единство империи и разделения христиан. Церковь в 450–680 годах». Это первая часть двухтомника, посвященного истории Православной церкви. Мейендорф жил и работал в США. Возможно, поэтому его выводы относительно Юстиниана холодны и как-то отстраненны. Складывается впечатление, что он следует традиции Гиббона, словно работу по церковной истории писал не православный батюшка, а протестантский пастор. Тем не менее она хороша и пригодна как фундамент для дальнейшего исследования. Мы будем пользоваться именно Мейендорфом для изложения коллизий «битвы за небеса», которую вел Юстиниан против части своих подданных.
Но прежде напомним расстановку сил. В первую половину царствования Юстиниан пытался найти общую формулу, чтобы примирить монофизитов и халкедонитов, которые считали православными только себя. В этом царя поддерживала верная Феодора. После смерти жены мало что изменилось. Юстиниан по-прежнему старался найти платформу для примирения. Дело шло туго. Монофизиты создали подпольную Церковь, которая объединяла общины в Египте, Сирии и Армении. Сперва этой Церковью управлял Феодосий Александрийский, а после его смерти — Яков «Тряпка» (Барадей). К востоку от монофизитов, в Месопотамии и части Сирии, распространилось несторианство.
Халкедониты обитали в Гесперии, на Балканах и на западе Малой Азии. Они задавали тон в религиозных дискуссиях. Если бы Юстиниан выступил против монофизитов, он потерял бы восточные области. Если бы отверг православие — потерял бы империю.
2. ЮСТИНИАН ПРОТИВ ОРИГЕНА
Прокопий подвергает сомнению православие Юстиниана. Дело не только во вздорной легенде о безголовом императоре, блуждавшем впотьмах по переходам дворца. Например, Кесариец говорит, что однажды Юстиниан воздвиг гонения на Фаустина, тайного самаритянина, который ради карьеры перешел в христианство. Фаустин был разоблачен как приверженец израильского религиозного культа. Но он предложил взятку императору, и тот спас его: пронырливый еврей был помилован. Правда это или Прокопий как обычно перетасовывает факты, чтобы запутать читателя? Неясно, но одного Кесариец достиг: у более поздних авторов появились сомнения относительно православия императора. У нас подобных сомнений нет.
Базилевс был очень умен, и его ум искал применения в разных областях. Одной из них стало богословие. Во времена Просвещения, в XVIII веке, европейские историки потешались за это над императором. Они полагали, что человек VI века должен иметь те же вкусы и предпочтения, что и развращенный философ XVIII столетия. Мы уже показали всю важность религиозных споров во времена Юстиниана. Это был способ обретения идентичности для одних и средство сохранить империю — для других. Внешние причины для споров были самые разные. Некоторые из них вообще не находили объяснения. Такой стала «оригенистская загадка» Юстиниана. Однажды император без видимых причин вдруг обрушился на последователей давно умершего философа Оригена.
Ориген (ок. 185 — ок. 254) происходил из Александрии, принял христианство и попытался его систематизировать. Это был первый крупный христианский теолог. В итоге он пострадал за веру: при императоре Деции философ был брошен в тюрьму и казнен, то есть сделался мучеником.
Одна из крупных заслуг Оригена перед христианами в том, что ученый впервые показал разницу между древнееврейским Ветхим Заветом и христианским Новым. Ориген понял, что евреи и христиане молились разным богам. Он провел текстологический анализ Библии и обнаружил, что Моисей воздавал молитвы огненному кусту, тогда как Бог Нового Завета — нетварный свет. Евреи приносили своему божеству жертвы, включая человеческие (вспомним знаменитый эпизод с сыном Авраама, впоследствии послуживший основой для мусульманского праздника курбан-байрам, когда вместо человека в жертву приносят барана). Христианский Бог — это Любовь, Он милосерден.
Интуиция не подвела философа, но можно пойти дальше. Древние евреи молились «элохим», то есть многим «богам», «аллахам». Православные веруют в Троицу. Это абсолютно разные вещи. И всё бы ничего, если бы Ориген остановился на этом. Но дальнейшие размышления увлекли его в сторону от христианства, и безобидный вроде бы философ стал крайне опасен. Он примкнул к так называемым гностикам — адептам «чистого знания». Гностики толковали Библию иносказательно, то есть как угодно. Бога они воспринимали как отвлеченную субстанцию — Его вроде и не было. Жизнь виделась чередой страданий. А смерть — очищением и возможностью слиться с Божественным Духом. Лев Гумилев называет это антисистемой. Ее главная примета — жизнеотрицание. Антисистем очень много, называются они по-разному, распознать их бывает трудно. В самом деле, что общего между средневековыми сатанистами и манихеями, катарами и ассасинами? Отрицание жизни, а значит, торжество вакуума, который Лев Гумилев считал физической ипостасью Сатаны.
Последователи Оригена долгое время маскировались под православных, однако отравляли чистое учение о воскресении всякими новшествами. Например, они говорили: Бог настолько милосерден, что простит в день Страшного суда вообще всех. Это логично вытекало из их учения. Коль скоро Бог не вмешивается в нашу жизнь, его фактически нет. А значит, нет и загробного наказания; вот что крылось за этими лукавыми фразами. Но небесные воззрения сразу переносятся на землю. Если нет наказания, то не всё ли равно, как ты себя ведешь при жизни? Прощены будут все: праведники, негодяи, садисты, маньяки… Такие взгляды опасны для общества. И вот праведники-оригенисты оборачиваются преступниками, антисоциальными людьми, которые проповедуют безнаказанность. Красивая идея становится уродливой.
Последователями Оригена часто становились эллины — разочаровавшиеся во всём адепты античности. Эллинов преследовали за язычество, тогда они стали искать лазейки в христианстве, чтобы сохранить свою идентичность. А поскольку эти стершиеся осколки античного мира искали запретных и извращенных знаний, оригенизм им как раз подошел. Там были привлекательные вещи: несколько степеней посвящения, тайная доктрина, аллегорическое толкование христианства… Эллины превращались в сектантов.
Первые сигналы об оригенистской опасности Юстиниан получил еще в начале царствования от палестинского подвижника — святого. Саввы. Этот 92-летний аскет жил в Палестине, однако был согнан оттуда еврейским восстанием и арабскими набегами, после чего отправился в Константинополь, дабы рассказать императору всю правду; о положении дел на Востоке. Кроме того, Савва пытался поведать об оригенистах, которые обосновались в Палестине и притворяются христианами. Оказывается, целая община этих людей собралась возле Вифлеема и пропагандирует лжеучение!
Первым делом Савва обратился за помощью к своему земляку — богослову Леонтию Византийскому (ок. 485—после 541), который родился в Иерусалиме, а затем переселился в Константинополь. Этот Леонтий в молодости склонялся к несторианской ереси, но затем объявил себя православным. Однако его обращение к ортодоксии не было искренним. Побеседовав с Леонтием, святой Савва с ужасом обнаружил, что перед ним тайный оригенист. Но трогать его было нельзя: Леонтий обзавелся связями в столице и сделался популярен. Что касается Саввы, то старец вскоре скончался, а его старания пропали втуне. Даже основанная им в Палестине обитель была захвачена оригенистами. Таково начало проблемы.
Юстиниану в то время было не до ересей: он вел жестокую политическую борьбу с сенаторами, которая закончилась восстанием «Ника». Между тем оригенисты усиливались в столице за счет тех же сенаторов и наследников эллинской мудрости. Леонтий был одним из главных мудрецов, обладавших тайным знанием. Он действовал очень хитро, поэтому неудивительно, что вредная работа еретика обнаружилась далеко не сразу. На словах Леонтий являлся самым деятельным халкедонитом. Он написал даже несколько трактатов в защиту Халекдонского собора, против монофизитов и несториан. Кроме того, он осмелился предложить оригенистское учение Юстиниану, обещая соединить несториан, халкедонитов и православных. Если бы император принял отравленный плод, империя бы погибла. Но Юстиниан отказался. Он верно почуял, что тайная доктрина оригенистов чужда двум основным течениям в христианстве: монофизитам и халкедонитам.
Успехи Леонтия вдохновили оригенистов в Палестине. Они подняли мятеж и выступили с собственными тезисами (539). Реакция правительства была жесткой, хотя и недостаточно быстрой. Эта медлительность, как и многое другое, опровергает расхожую версию о тирании Юстиниана. Нет нужды оправдывать царя: он допустил массу ошибок. Но вовсе не тех, в которых его обвиняют…
Против оригенистов выступили монофизиты. Они обвинили последователей Оригена в несторианстве. Это было примитивно, но в целом верно. Монофизиты поняли, что перед ними — опасные чужаки.
К слову, в романе Валентина Иванова «Русь изначальная», где многое угадано, но многое перепутано, взгляды оригенистов приписаны именно несторианам. Причем сама императрица Феодора, умная и циничная, исповедует «тайную доктрину». Разумеется, это полная чушь: Феодора не была таким монстром, каким хочет ее изобразить романист. К тому же она являлась православной христианкой и причислена к лику святых. Но оставим писателю право на вымысел, тем более что роман, как его ни критикуй, очень хорош.
Юстиниан тоже оказался на высоте задачи. В самом деле: с монофизитами всё было ясно, а изобличение новой ереси требовало огромных интеллектуальных усилий. Дело в том, что между оригенистами и монофизитами пролегала незримая грань. Монофизиты были хоть и раскольники, но свои, а оригенисты — чужие. Первых считали заблудшими, которые неправильно толкуют Писание. От вторых веяло холодом Сатаны. Юстиниан и Феодора сознавали это.
В Газе собрался поместный собор, на котором оригенистов подвергли критике. В Константинополь понеслись письма с просьбами к императору унять еретиков.
Юстиниан ответил на это весьма оригинально: он взялся за изучение ереси, а затем написал трактат против оригенистов и адресовал его патриарху Мине, рекомендовав наказать еретиков 10 анафематизмами. Это сочинение, не дошедшее до наших дней, увидело свет в 543 году.
Современные историки вслед за просветителями XVIII века часто обвиняют Юстиниана в излишнем пристрастий к богословию. Мол, к чему были выступления против Оригена? Разве император не мог оставить церковникам борьбу с ним? Ограниченные обыватели очень часто судят предков с собственных позиций. Нам кажутся чуждыми и смешными споры о православии. Но для византийцев они были столь же реальны, как окружающая действительность. Это один из способов обрести себя в меняющемся мире, найти идею, которая бы помогла выжить. Сегодня ведущие страны Запада руководствуются другими идеями — капитализма и парламентской демократии. Но кто поручится, что они не будут смешны через полторы тысячи лет — а может быть, даже завтра?
Юстиниан разобрался в учении Оригена, вник в воззрения его наследников и обнаружил, что имеет дело с религиозной антисистемой.
Ориген полагал, что Господь вечно творит души, соединенные в созерцании сущности Бога, но разъединившиеся после падения. Души «предсуществуют» и когда-нибудь воссоединятся с Богом. Это не христианство, здесь нет морали. По большому счету, здесь нет даже Бога, которому отведена роль «сотворителя душ» или «умов». Перед нами космические силы, но это не религия, а атеизм. Гениальный Юстиниан разобрался в вопросе и потому вступил в борьбу с учением Оригена.
Справедливости ради нужно сказать, что идеи Оригена были осуждены еще в 400 году на церковном соборе в Александрии, но многие эллинизированные монахи находили в них пищу для ума. Это была секта, обладавшая, как считали ее приверженцы, «высшим знанием». Сектанты искусно маскировались под православных и провозглашали принципы мира и добра, но это не должно вводить читателя в заблуждение. Любая политическая партия и религиозная группа рассуждает о добре и справедливости. Редкий злодей сознается в том, что несет зло. Судить нужно по делам. Но Юстиниан был терпелив и бил врага его же оружием, находя противоречия в намеренно мутных рассуждениях оригенистов.
Например, у православных возникает вопрос к сектантам: как они относятся к Христу? В богословии до сих пор имеется важный подраздел — христология. Последователи Оригена утверждали, что «ум» Христа тоже предсуществовал, но с оговоркой: душа Христа не познала грехопадения, а потому не разъединялась с Богом. Следовательно, в Христе воплотилось совершенное «предсуществующее» человечество… Повторимся: эта ересь вообще не имела отношения к христианству.
Мина созвал поместный собор в столице, на котором осудил идею предсуществования душ и прочие мысли еретиков (543 год). Правда, это вовсе не означало каких-то серьезных гонений. Один из крупных оригенистов, епископ Кесарии Каппадокийской Феодор Аскида, жил в столице и пропагандировал философские идеи Оригена. Юстиниан считал безвредным этого мыслителя, хотя и не поощрял его штудий. Вскоре Феодор подвергся атакам монофизитов. Они объявили епископа тайным несторианином. Юстиниан парил над схваткой, но внимательно следил за распрями столичных ученых.
Императора больше беспокоили события в Палестине. Оригенисты рекрутировали в свои ряды эллинизированное население этого края, которое отделялось таким образом от евреев и христиан. Волнения в Палестине продолжались еще десяток лет, до тех пор, пока не освободился патриарший престол в Иерусалиме. В тамошние патриархи был возведен оригенист Макарий (552). Это вызвало такие протесты у православных, что Юстиниану пришлось вмешаться. Макария низложили. Новым патриархом сделался твердый в православии Евстофий. Тогда взбунтовались оригенисты. В Палестине началась такая борьба, что Евстофий даже не присутствовал на Вселенском соборе, который состоялся в следующем году. Собор окончательно осудил Оригена, хотя главная идея религиозного форума была другой: примирение с монофизитами. С этим вопросом тесно связано так называемое «дело о трех главах», о котором расскажем ниже. Что касается оригенистов, то их удалось окончательно сломить в 553 году. Открытые выступления еретиков подавляла гражданская власть, а религиозных активистов рассылали по монастырям и подвергали изоляции церковники. Ересь была разгромлена.
3. ТРИ ГЛАВЫ
В V веке жили в Восточной Римской империи три епископа — Феодор Мопсуэстийский, Феодорит Киррский, Ива Эдесский. Все трое много писали, причем сочинения их были противоречивы. Когда состоялся Халкедонский собор, разделивший монофизитов и диофизитов, перечисленные епископы были отнесены к числу диофизитов, то есть истинно православных. Их православие признали, в частности, западные иерархи Церкви включая римских пап.
Лишь через несколько десятков лет после смерти епископов некоторые церковные мыслители подняли вопрос, что Феодор Мопсуэстийский, Феодорит Киррский, Ива Эдесский в некоторых своих сочинениях проповедовали несторианство, а уже затем присоединились к православным. Громче всех об этом говорили монофизиты. Юстиниан столкнулся с серьезной проблемой: оставить всё как есть или осудить Феодора, Иву и Феодорита, чтобы получить шанс на примирение с монофизитами?
В XXI веке легко понять, каковы «партийные» предпочтения того или иного епископа. В V и VI веках дела обстояли не так. Достаточно пролистать страницы хроник того периода. Каждая секта называет себя православной, религиозная жизнь бурлит, проповедники спорят друг с другом, Вселенские соборы принимают важные решения. На кону стоит бессмертие души и правильный путь спасения… Поэтому положение Юстиниана было гораздо сложнее, чем принято думать. Он жил в странном изменчивом мире, где все думали о спасении души, но спасались по-разному. Причем многие готовы были ради спасения разрушить зыбкий земной мир и уничтожить империю… Пытливый ум Юстиниана лихорадочно искал выход.
Наконец он решил осудить «три главы» (то есть три сочинения) Феодора Мопсуэстийского, Феодорита Киррского, Ивы Эдесского, в которых содержались несторианские постулаты. Впоследствии дело о «трех главах» стали рассматривать как дело против «трех голов, вождей», допустивших еретические высказывания.
Монофизиты постоянно обвиняли сторонников Халкедонского собора в несторианстве и использовали дело «трех глав» как одно из доказательств.
В ответ Юстиниан как последовательный православный выступил с осуждением «трех глав». Император высказался об этом еще в 543 году в своем сочинении против Оригена. Тем самым он приглашал монофизитов к примирению. Компромисс выглядел так. Правящая Церковь осудит несторианские высказывания трех авторов, а монофизиты признают решения Халкедонского собора, после чего православные вновь воссоединятся. Но не тут-то было.
Из-за осуждения «трех глав» разгорелся конфликт. Взбунтовались западные епископы и сам римский папа. Папой в то время был ставленник Юстиниана — Виталий, римский аристократ, проживший 4 года в Константинополе и показавший себя человеком лояльным по отношению к религиозным взглядам императора. Папа не был аскетом, любил хорошо поесть, обладал солидной комплекцией. Это шло ему в плюс. Феодора и Юстиниан считали, что таким человеком легче манипулировать.
Но за Вигилием стояли миллионы верующих, а рядом с ним находились непримиримые западные епископы. Они отказались вдаваться в нюансы религиозной борьбы. Живой ум византийцев искал новое и стремился проникнуть мыслью едва ли не на Небо. Усталый западный мир жил сухими формулами и однажды принятыми решениями. Халкедонский собор принял Иву, Феодора и Феодорита. Значит, их сочинения православны. Всё просто.
Юстиниан был в отчаянии. Опять западные иерархи мешали попыткам объединения. Почему они не хотят видеть факты? Почему Халкедонский собор не мог ошибиться относительно сочинений Ивы, Феодора и Феодорита? Почему нельзя исправить решение, не подвергая сомнению авторитет собора в целом? Почему западные епископы закоснели в своем упорстве?
Бесплодные переговоры с папой продолжались четыре года, а затем произошли события, которые изменили баланс сил в пользу Юстиниана. В Италии готы взяли Рим (декабрь 546 года). Папа Вигилий бежал из Вечного города еще раньше, в 545 году. Некоторое время он пробыл на Сицилии, а затем приехал в Константинополь по настоятельной просьбе императора. Понтифик явился в столицу 27 января 547 года.
Юстиниан принял папу с почестями и просил помочь в воссоединении верующих. Вигилий обещал устроить соединение «Кафолической церкви», как говорили тогда в Византии, и анафематствовать три главы.
Но затем папа отказался от обещаний. Он поссорился с патриархом Константинопольским Миной и отлучил его от церковного общения на 4 месяца как раз за осуждение «трех глав». Такой неожиданный поворот можно объяснить только тем, что папа легко поддавался советам своего окружения и был до крайности слабоволен.
Впрочем, на сей раз он зашел слишком далеко, и Юстиниан вмешался. Базилевс приказал арестовать Вигилия, который грозил нарушить хрупкий мир между религиозными партиями. Папа страшно перепугался и искал спасения у останков мученика Сергия в одном из храмов. Имперскую полицию это не остановило. У жертвенника разыгралась забавная сцена. Папа схватился за столбы, поддерживавшие жертвенник, и ниспроверг их, будучи тяжел и велик телом. После этого он был арестован.
Юстиниан имел право тревожиться. У Феофана Исповедника мы встречаем известие, что 11 мая, вскоре после приезда римского понтифика, возникли смуты и драки партий в цирке. Не исключено, что за этим стоял религиозный конфликт. То есть приезд папы расколол общество. Побоище на ипподроме было столь сильным, что пришлось вызывать войска. «Царь с своей стороны послал экскубиторов и воинов меченосных, которые умертвили многих из бывших на ипподроме, а многие были задавлены во время бегства; а иные умерли от ран и произошла большая пагуба», — говорит Феофан Исповедник по этому поводу. Если ставить событие в связь с деятельностью Вигилия, многое становится ясным в поступках Юстиниана. Активная церковная деятельность императора была не его прихотью, а крайней необходимостью для достижения общественного согласия. Тогда как папа объективно работал на раскол общества и империи. Однако он имел огромный авторитет в глазах верующих.
Поэтому Юстиниан вскоре одумался и снял опалу с Вигилия. Дальше в игру вступила Феодора, которой базилевс велел разобраться с ее ставленником. Императрица уговорила понтифика помириться с патриархом, и Вигилий, «по просьбе Августы Феодоры, принял в общение Мину патриарха Константинопольского 29 июня в день св. апостолов», пишет Феофан.
Тайные переговоры между папой и императором продолжались несколько месяцев. Наконец летом того же 547 года Вигилий пообещал, что осудит «три главы», но только с условием, что их осудит и вся Церковь, а не один император в своем указе. Папа желал сохранить лицо, и это понятно.
В столице собрали 70 епископов, которые не признали осуждения «трех глав». Папа выступил перед ними, задавил духовным авторитетом и 11 апреля 548 года представил патриарху Мине свое решение, так называемый «Юдикатум», который содержал осуждение «трех глав» и подтверждение решений Халкедонского собора. Последний пункт должен был показать верующим, что папа остается твердым православным халкедонитского толка. Однако этот реверанс никого на Западе не убедил, и начались церковные волнения. Епископы Далмации и Илли- рика выступили против «Юдикатума». Епископы Африки объявили самого папу низложенным и отлучили его от Церкви до тех пор, пока не покается. Главным зачинщиком этого дела стал епископ Карфагена — Репарат (его имя мелькнуло в нашей истории, когда в Африке пылал мятеж Гонтариса, причем уже тогда Репарат играл двусмысленную роль посредника на переговорах с ромеями, сохранившими верность Юстиниану). В Италии, охваченной Готскими войнами, проигнорировали вопрос о «трех главах» как не самый важный.
К тому времени уже умерла Феодора — верный друг и соратник Юстиниана. Если бы традиционная версия о тайном монофизитстве императрицы была верна, мы вправе ожидать, что Юстиниан отступится от вопроса о «трех главах». Но нет, базилевс по-прежнему ищет контактов с монофизитами. Как православный, он считает их заблудшими овцами, которых нужно вернуть в стадо. Как политик — опасается раскола империи.
Религиозные дела запутывались всё больше. Вигилий написал одному из епископов на Западе, Аврелиану из Арля, пространное письмо. В нем говорилось, что «Юдикатум» не причинил никакого ущерба Халкедонскому собору, поэтому причин для возмущения нет.
Адресат был выбран не случайно. Город Арль, как и весь Прованс, перешел под власть франков. Для папы казалось крайне важным убедить в своей правоте «заграничных» епископов, которые не подчинялись ему напрямую. Однако папское послание осталось гласом вопиющего в пустыне.
Юстиниан переменил тактику. Он понял, что дело не в одном папе Вигилии; проблема гораздо сложнее. Если пойти на попятный в вопросе о «трех главах», обидятся монофизиты. Они и без того обвиняли приверженцев Халкедонского собора в несторианстве. Если настаивать на осуждении «трех глав», взбунтуются западные епископы. А Юстиниан рассматривал их как своих союзников в деле восстановления империи. Православное духовенство было мощным агентом влияния Византии на Пиренеях и в Галлии.
Юстиниан нашел выход. Он разрешил Вигилию отказаться от «Юдикатума», но для преодоления разногласий предложил созвать Вселенский собор. Это была интересная идея. Вновь возник шанс объединить Церковь. Борьба за небеса продолжалась.
4. ПОДГОТОВКА К СОБОРУ
Император начал с главного: принялся смещать неугодных епископов в разных концах империи, чтобы обеспечить нужное решение на предстоящем соборе. В Карфагене наконец-то свергли (по политическому обвинению) епископа Репарата. Его преемника, Примоза, византийцы навязали силой. Африку только что удалось замирить после многолетней войны, поэтому бунтовать против имперского произвола оказалось некому. Вскоре царь отправил в Карфаген одного из своих юристов, Моциана Схоластика, чтобы тот подобрал послушных епископов для участия в соборе.
Внезапная вспышка недовольства обнаружилась в вечно бунтующем Египте. Александрийский патриарх Зоил выступил против анафематствования «трех глав». Реакция со стороны правительства последовала мгновенно. Зоила сместили, патриарший престол в Александрии занял Аполлинарий.
Сам Юстиниан начал давить на общественное мнение и опубликовал собственный символ веры. В нем излагалось признание решений первых четырех Вселенских соборов, включая Халкедон, однако содержалось и осуждение «трех глав».
Папа Вигилий счел это нарушением договоренностей. Решение о «трех главах» должен вынести только собор! Юстиниан мог ответить, что это его личное исповедание веры, но имелось серьезное возражение. Сочинение вышло из царской канцелярии, было обнародовано и приобрело силу указа. Следовательно, на будущий собор оказывается неприкрытое давление.
Должно быть, Вигилий считал себя ловким дипломатом, но всё его искусство оказалось бесполезным ввиду твердолобости императора. Сам император считал свой ход, напротив, весьма тонким. Восточным епископам недвусмысленно указали, как голосовать, а западные будут в меньшинстве, тем более что в непокорной Африке провели кадровую чистку.
Но папа взбунтовался. Ему важно было остаться в глазах верующих не императорской марионеткой, но самостоятельной силой. Вигилий жил в константинопольском дворце Плацидии, а теперь укрылся в церкви Святого Петра во дворце Гормизда. Его пытались извлечь оттуда солдаты, папа упирался, в столице начались волнения. Православный люд возмущался тем, что правительство вмешивается в дела церковные. Войска отступили.
Тогда император попросил о посредничестве своего старого соратника Велисария, к которому обращался в трудные моменты. Военная карьера Велисария бесславно завершилась в Италии, но политического чутья этот человек не утратил. Он встретился с папой, которого знал еще в свою бытность на Апеннинах, и уговорил вернуться во дворец, пообещав безопасность. Папа вернулся, конфликт угас. Однако Юстиниан был не из тех, кто смиряется с поражением. Вскоре он изолировал папу от общения с епископами и посадил фактически под домашний арест. В Италии византийцы провели пропагандистскую кампанию по дискредитации понтифика.
Постепенно надзор за Вигилием ослаб, и 23 декабря 551 года папа бежал. Он переправился через Босфор, достиг города Халкедон и укрылся в обширной церкви Святой Евфимии. Укрытие папы носило символический характер: в свое время именно в этом здании происходили заседания Халкедонского собора.
Юстиниан вновь отправил на переговоры Велисария, но на этот раз папа ему не поверил. Вместо этого Вигилий надиктовал энциклику, в которой говорилось об учиненных над ним насилиях и утверждалась безусловная преданность понтифика решениям Халкедонского собора. Дело становилось всё более громким, а император оказался вовсе не всесилен. Папскую энциклику распространяли повсюду. Власти пришлось идти на уступки. Патриарх Мина принес папе свои извинения, и Вигилий вернулся в столицу.
Мина умер в 552 году. Впоследствии Православная церковь причислила его к лику святых, как и самого Юстиниана. Новым патриархом сделался Евтихий (552–565, 577–582). В год избрания ему было примерно 40 лет. Его давно заметили и стали продвигать по церковной лестнице Мина и Юстиниан.
Евтихий происходил из деревеньки в Малой Азии. Его отец Александр был византийский воин, мать Синезия — домохозяйка, дочь священника. В 12 лет Евтихия отправили учиться в Константинополь. Будущий патриарх преуспел в науках и избрал духовную карьеру: постригся в монахи. Строгая жизнь и успехи в изучении богословия доставили ему славу, Евтихий сделался архимандритом всех монастырей Амасии (Амасия — малоазийский город в провинции Понт).
Когда началась подготовка к Вселенскому собору, кто-то должен был ехать в столицу. Местный митрополит приболел и отправил вместо себя энергичного Евтихия. Молодой архимандрит использовал выпавший ему шанс для того, чтобы завязать связи при дворе и попасться на глаза императору. При обсуждении «трех глав» Евтихий не просто поддержал базилевса, но и привел пример из Библии. Когда-то древнееврейский царь Осия приказал выкопать и сжечь кости идолослужителей. С Ивой, Феодором и Феодоритом поступили гораздо мягче: всего только осудили их ранние сочинения. Этот аргумент понравился Юстиниану, император обратил внимание на честолюбивого малоазийского аскета. Впрочем, ирония неуместна. Евтихий был искренен в своих убеждениях, он боролся за единство Церкви вместе с императором и достоин всяческих похвал. Церковь и его причислила к лику святых.
Само назначение Евтихия патриархом произошло так. Предание гласит, что после смерти Мины император увидел во сне апостола Петра. Апостол указал на Евтихия, который тоже явился в сновидении, и произнес: «Пускай сей будет вам епископом». Руководствуясь указанием свыше, Юстиниан рекомендовал Евтихия в патриархи Константинополя. Выбор оказался правильным. Тринадцать лет патриарх находился в согласии с императором. Лишь в последний год царствования Юстиниана оба святых поссорились, и Евтихий угодил под арест. Но об этом — позже.
Папа Вигилий осведомился об исповедании веры нового патриарха, одобрил его и вступил с Евтихием в общение в январе 553 года. Папа и патриарх продолжали подготовку Вселенского собора.
Вигилий опасался, что западные епископы проигнорируют мероприятие. В Италии шла война, галльская церковь находилась под властью франков, в Африке многие были возмущены низложением Репарата Карфагенского. Папа считал, что нужно провести на Западе свои поместные соборы, где будут выбраны делегаты на вселенское собрание. Юстиниан полагал, что откладывать дальше некуда. Просьбу папы проигнорировали. Тогда Вигилий принял решение не участвовать в работе религиозного форума.
5. ПЯТЫЙ ВСЕЛЕНСКИЙ СОБОР
Собор начал работу в Константинополе 5 мая 553 года. Сто сорок пять епископов собрались в «Мега секретен» (Большом зале совещаний) Святой Софии. Участвовали патриархи Константинопольский, Александрийский, Антиохийский. Иерусалимский патриарх прислал своего представителя, потому что был занят борьбой с оригенистами. С Запада приехало очень мало епископов. Африку представляли всего шесть делегатов. Сам папа был против Собора из-за малого числа епископов Гесперии, но Юстиниана и Евтихия это не остановило. Имелся прецедент. Второй Вселенский собор, состоявшийся в Константинополе в 381 году, тоже проходил вопреки желанию тогдашнего папы и при фактическом бойкоте со стороны западных епископов. Итак, работа началась. Она продолжалась с 5 мая по 2 июня. Участники Пятого собора провели восемь заседаний.
Первым делом огласили послание Юстиниана. Император пояснил, что все предыдущие документы, изданные им, включая пресловутое исповедание веры, носили консультативный характер, чтобы узнать мнение иерархов Церкви. Главные иерархи — восточные патриархи и западный папа — согласились с осуждением «трех глав», и теперь нужно вынести окончательное решение на Вселенском соборе. При этом папа категорически отказался на нем присутствовать. К понтифику отправились три патриарха, съехавшиеся в столицу, и принялись уговаривать, как капризного ребенка. Папа упорствовал. К патриархам присоединили высших чиновников империи и вновь отправили на поклон. Вигилий по-прежнему не явился. От него отступились.
Участники Собора произносили речи с обвинениями «трех глав», а папа в это время сочинял «Конститутум» (постановление), в котором пытался достичь компромисса. Всем было ясно, что Ива, Феодор и Феодорит в ранних своих сочинениях впали в несторианство. Но решения Халкедонского собора, как быть с ними? Осудив «три главы», не дискредитирует ли Церковь и сам Халкедон? Это чревато новым расколом; так думал папа, так мыслили его сторонники.
И вот Вигилий в своем «Конститутум» осудил 60 положений трудов Феодора Мопсуэстийского, но не осуждал при этом лично Феодора, потому что тот умер в общении с Церковью и признан православным на Халкедонском соборе. Мертвых нельзя отлучать от Церкви, считал папа. По этой же причине не подлежат отлучению Ива и Феодорит. В конце концов Вигилий дошел до того, что анафематствовал тех, кто призывает к осуждению «трех глав». Под папским посланием подписались 16 епископов и трое римских клириков, в том числе Пелагий, будущий римский папа, который займет престол понтифика после смерти Вигилия. Пелагий считался другом Юстиниана, но религиозные убеждения были важнее.
Заявление епископов всколыхнуло общество. Оно не устроило Юстиниана и его сторонников, которые расценили «Конститутум» как попытку раскола. Пришлось сделать резкое заявление и разоблачить непоследовательность папы Вигилия.
Юстиниан отказался признать «Конститутум» достоверным на том основании, что Вигилий раньше уже осудил «трех глав», причем письменно. Следовательно, написав «Конститутум», он осуждает лишь самого себя.
На седьмом заседании Собора были предъявлены письма понтифика и его же торжественное обещание, сделанное 15 августа 550 года, где Вигилий клялся на четырех Евангелиях сделать всё возможное для осуждения Ивы, Феодора и Феодорита. Поэтому Юстиниан обратился к Собору с просьбой вычеркнуть имя Вигилия из диптихов, а самого папу отлучить от общения, ибо понтифик оказывает противодействие общему мнению Церкви и отказывается от всего, что говорил в предыдущие годы. Собор согласился с мнением императора, и над головой Вигилия сгустились тучи. Впрочем, папа еще рассчитывал на примирение.
Второго июня собор огласил орос (определение), который содержал признание главных принципов религиозной политики Юстиниана. Одобрялись решения Халкедона, употреблялись «теопасхистские» формулировки скифских монахов, осуждалось несторианство, а по поводу «трех глав» высказались так: осудить личность Феодора Мопсуэстийского, несколько сочинений Феодорита Киррского и одно письмо Ивы Одесского как еретические.
В сочинениях Феодорита содержались несторианские формулировки и критика борца с несторианством святого Кирилла, а Ива в своем письме сообщал, что Несторий осужден несправедливо.
Казалось, многолетняя борьба Юстиниана завершилась триумфом. Но на самом деле результаты Пятого Вселенского собора были довольно скромными. Монофизиты приняли к сведению решения форума, однако не отказались от своих убеждений, папа превратился в диссидента, а западные иерархи враждебно взирали на Восток. Дело грозило новым расколом, но, к счастью, до этого не дошло.
6. ПРИМИРЕНИЕ С ПАПОЙ
Должно быть, Вигилий сам поразился собственной смелости. Полгода он провел в изоляции, но по прошествии этого времени стал искать пути примирения. Другого выхода просто не было. Юстиниан контролировал большую часть территории Римской империи, обладал огромной властью и духовным авторитетом. В последние годы правления этот авторитет поколеблется, что видно из сочинения Агафия Миринейского. Но во времена Пятого собора император находился в зените могущества.
8 декабря 553 года Вигилий направил константинопольскому патриарху Евтихию покаянное письмо, в котором сожалел о написании «Конститугума». За время нахождения в Византии у папы произошла нравственная ломка. Он прибыл из Италии полным надежд и величия, но в столице понтифика поставили на место. Императорские внушения, домашний арест, драки со стражниками, наконец, отлучение — всё это сломало Вигилия. Папа запросил мира и прощения. Теперь император Юстиниан и верный ему патриарх Евтихий могли диктовать условия капитуляции. Они пошли на это не сразу, и Вигилий должен был поунижаться какое-то время.
Папа заявил, что углубленное изучение первоисточников заставило его убедиться в еретических отклонениях «трех глав». В связи с этим понтифик анафематствует их. Что мешало понять это раньше? Юстиниан был прав по существу, западные епископы просто перестраховывались, опасаясь признать его правоту. Или же упрямились, не желая задумываться об истине. В общем, папа стал каяться. В начале следующего года он опубликовал второй «Конститутум», где клялся в верности Халкедонскому собору, осуждал «три главы», хотя оговаривался, что пресловутое письмо Ивы Эдесского в защиту Нестория — фальшивка. Юстиниан признал, что, возможно, так и есть (собственно, в оросе Пятого Вселенского собора эта версия присутствовала), после чего состоялось великое примирение. Имя папы восстановили в константинопольских диптихах, Вигилий был реабилитирован. Но нервы папы оказались издерганы, здоровье ухудшилось, он доживал последние годы.
К тому времени византийцы прогнали остготов на север Италии, ничто не мешало Вигилию вернуться в Рим. В 554 году Юстиниан издал «Прагматическую санкцию» о послевоенном устройстве Италии, где обещал привилегии православным епископам. Естественно, они тотчас позабыли о былых разногласиях. Вопрос о «трех главах» больше никого не волновал в этой разрушенной стране. А вот в Галлии и Испании епископы противились еще долго. Многие из них вникли в суть спора гораздо позднее и убедились в правоте Юстиниана уже после смерти императора.
Что касается Вигилия, то он засобирался на родину — в освобожденную Италию. Однако папа добрался только до Сиракуз и умер там 7 июня 555 года. Таков был нелепый конец жизни этого церковника, который постоянно ошибался и лавировал между сильными мира сего.
7. ИТОГ
А что же Юстиниан? Безусловно, он был прав в своем осуждении «трех глав», но весь этот многолетний спор затевался ради того, чтобы примириться с монофизитами. Платформой для примирения были тезисы «александрийского папы» Кирилла (376–444), который разоблачил в свое время несториан. Авторитет Кирилла признавали и халкедониты, и монофизиты. Но последние считали, что Халкедон — это уступка взглядам Нестория и предательство учения святого Кирилла. Юстиниан так и не убедил своих оппонентов в обратном, но и не порвал с монофизитами. Император вел кропотливую работу по перевоспитанию еретиков, искал новые компромиссы и сумел создать оригинальную систему, когда монофизитские епископы оставались верны убеждениям, но служили империи. Мы уже показывали это на примере Иоанна Эфесского. Преемники Юстиниана не могли подняться над схваткой и поссорились с монофизитами, что привело к отпадению и исламизации Сирии и Египта.
Промежуточные итоги религиозной борьбы казались весьма скромными. Многолетняя суета вокруг проблемы «трех глав» превратилась в какую-то клоунаду. Добиваясь признания решений Пятого Вселенского собора, царь взялся преследовать западных епископов. Африканские клирики Виктор Туннунский, Феодор Кабаруссийский, Примазий Гадруметский и другие были сосланы на Восток за непризнание ороса Пятого собора. Еще один диссидент, Факунд Гермианский, скрылся, его искали, нашли в 564 году и также сослали. В Иллирике отправились в ссылку два епископа, другие бежали в Северную Италию. Их приютил аквилейский митрополит Павлин, который не признавал орос. Митрополита поддержали епископы Лигурии, Эмилии, Венетии, Истрии, Далмации. Первые четыре области уже в 568 году подверглись нашествию лангобардов, которые превратились из союзников во врагов империи. Следовательно, византийцам стало не до них. Возможно, легкость лангобардского вторжения объяснялась в том числе и позицией италийских епископов, которые перестали поддерживать центральную власть.
В Риме было не лучше. Преемником Вигилия стал Пелагий — тот самый, что поддержал первый «Конститутум», фактически направленный против решений Вселенского собора. Однако жажда карьеры взяла верх над принципиальностью, тем более что Юстиниан был прав по существу. Пелагий признал орос Пятого собора. После этого он сразу утратил популярность на Западе. Только два епископа согласились участвовать в его хиротонии (посвящении в сан), которая состоялась 17 апреля 556 года под защитой войск Нарсеса, только что разгромивших франков. Папу даже обвинили в убийстве Вигилия (поговаривали, что папа отравлен), но Пелагию удалось оправдаться.
Совершенно очевидно, что «битву за небеса» Юстиниан не выиграл. Но в этом не было вины императора. Ни один смертный, даже самый гениальный, не мог угадать ход этнических процессов, происходящих в империи, и тем более не мог обратить их вспять. Довольно того, что Юстиниан смог сохранить единство империи и сгладить противоречия, заставляя монофизитов и православных уживаться друг с другом. Требовать большего было бы нелепо.