Когда дело дошло до этой стадии, появился новый фактор, оказавший большое влияние на развитие ситуации.
Мы уже знаем, что Витигис призвал к себе на помощь франков. Имел ли он какое-то отношение к вторжению гуннов, мы не знаем, но зато доподлинно известно, что в тот момент он пытался вступить в переговоры с Хосру. В этом деле он не мог положиться ни на одного гота, поэтому к переговорам пришлось привлечь двух жителей Северной Италии — епископа и священника. Во Фракии они нашли переводчика. Поскольку Рим и Персия в то время не находились в состоянии войны, послы без особых трудностей добрались до Персии.
V
Если верить Прокопию, эти два невежественных и смиренных посла предстали перед царем царей и произнесли речь, которая произвела на него неизгладимое впечатление. Послы сказали, что Юстиниан стремится создать мировую державу; если ему удастся сокрушить готов, в его руках окажется такая власть, что он сможет без труда напасть на Персию, чтобы сокрушить и ее. Они убеждали Хосру не пренебрегать удачным моментом и действовать, пока не стало поздно.
Эти взгляды совпадали с мнением самого Хосру, и ему оставалось только отыскать подходящий способ развязать войну. Положение, сложившееся в Армении, оказалось самым подходящим для этого поводом. Эта ситуация явилась итогом обдуманной политики Юстиниана, и война началась в результате цепи логически обоснованных событий, а не в результате игры случая. Ненужная суровость, неразумное соперничество, попытки выиграть время, сэкономить людские ресурсы и деньги, испытывая новые способы давления на Армению, кончились всеобщим возмущением и посылкой армянской депутации к Хосру. Царь царей был в восторге от такого поворота событий. Его совет был похож на все другие советы, которые дают в таких случаях. Это не был ответ на аргументы, основанные на серьезных политических принципах. Торговые соображения делали Армению предметом самого живого интереса персидского царства. Длинная дискуссия закончилась тем, что Хосру получил то, чего желал. Так как уже наступила осень, начало войны было назначено на следующую весну.
Имперская власть не желала верить, что Персия действительно хочет развязать войну. Зимой Юстиниан направил Хосру свое личное послание. Отметив, что большинство разумных людей делают все, что в их силах, чтобы избежать войн, которые легко начать, но очень трудно закончить, он постарался опровергнуть все недобрые или враждебные цели, которые он якобы преследовал в своих сношениях с аль-Мундхиром и гуннами. Император привлек внимание Хосру к злокозненным интригам аль-Мундхира и попросил не превращать пустяки в повод к войне, учитывая, сколько страданий она может принести. Хосру не ответил на это письмо. Возможно, он решил, что Юстиниану лучше заниматься этими сентиментальными излияниями ближе к дому, например в Италии. Возможно, он посчитал, что лучше не отвечать на такое послание.
Юстиниан действительно начал пересматривать свое отношение к итальянской кампании. Получив в начале июня сведения о сношениях Витигиса с Хосру, он начал готовиться к защите. Царь царей был очень серьезным противником. По своим ресурсам, численности, престижу и способности вести длительную борьбу персы были намного опаснее готов. В связи с этим в течение всего года Юстиниан тщательно обдумывал создавшееся положение и взвешивал доводы. Учитывая падение Милана, вторжение гуннов в Иллирию и угрозы персов, он должен был очень тщательно выбрать безошибочный шаг. Кроме того, надо было учесть возможные финансовые проблемы. Сможет ли он в преддверии надвигающейся войны изыскать средства, соразмерные возникшим потребностям?
Велизарий, однако, показал в этом году свою настоящую силу. Возможно, в частной жизни, как нас уверяют в этом историки, он действительно был очень темпераментным человеком, но ничем не выказал своей горячности в эту осень после отзыва Нарсеса. Он наступал твердо, неотвратимо и спокойно, беря одну за другой готские крепости. В это время в Италии появляется Теудеберт. Франкский король не испытывал ни малейшей склонности извиняться перед кем-то за то, что грабил все, что попадалось под руку. Было очевидно, что его единственной целью является не допустить появления сильного государства у ворот Галлии. Витигис, как и Юстиниан, потерял Лигурию. Общий итог был следующим: с постепенной потерей крепостей Витигис в Равенне на узком плацдарме оказался один на один с Велизарием и императорской армией. С наступлением осени труды и терпение Велизария были полностью вознаграждены. Теперь он мог, не оглядываясь на свои тылы, наступать на готскую столицу.
VI
Король Витигис, должно быть, не был романтиком, ибо все, к чему он прикасался, немедленно обращалось в прозу. Осада Равенны и оборона Витигиса были так же бесцветны и скучны, как поездка в четырехколесном экипаже. Войну вели в основном городские господа, снабженные необходимыми инструкциями; армия проводила только незначительные операции, остальное время отсиживаясь на зимних квартирах и зевая от скуки. В конце года Велизарий услышал, что в Равенну направляются послы франков. Сообщение оказалось верным.
Франки (видимо, забыв, что их прежние отношения с готами можно назвать какими угодно, но не нежными) явились с предложением заключения союза между готами и франками против империи. Идея заключалась в том, что после изгнания имперских войск из Италии новоиспеченные союзники поделят ее на сферы влияния; в какой пропорции будет произведено разделение, осталось тайной.
Велизарий поспешил вмешаться. Его личные представители не мешкая предложили Витигису лучшие, куда лучшие условия соглашения с имперским правительством. Послы Велизария без особого восторга говорили о пресловутой честности и верности франков союзническим обязательствам. Эти замечания были приняты Витигисом и его советниками, которые согласились, что соглашение с императором предпочтительнее союза с франками. Таким образом, путь к официальным переговорам был открыт.
В начале нового года прибыли полномочные представители Юстиниана с четкими инструкциями. Император, обеспокоенный тяжелым положением на востоке, был готов заключить с готами соглашение на самых щедрых условиях. Он соглашался на сохранение за Витигисом Италии к северу от По,[36] в качестве гарантии император потребовал половину готских королевских сокровищ — золотого запаса, с помощью которого правили готские короли.
Условия соглашения удивили всех. Готы, естественно, с радостью их приняли. Юстиниан, несомненно, предложил им намного больше того, что они могли получить войной. Никто не понимал это лучше, чем Велизарий. Он находился в состоянии оцепенения после того, как внимательно ознакомился с условиями соглашения, по которым было принесено в жертву почти все, чего он добился ценой больших трудов и великих потерь. Для него это был вызов: все его умение, все его полководческие таланты, как выяснилось, стоили не больше этого позора!
Возможно, Велизарий придерживался бы иной точки зрения на происшедшее, если бы имел возможность предварительно лично обсудить дело с императором. Велизарий был солдат; вероятно, император мог бы показать ему те обстоятельства дела, которые были Велизарию неизвестны. Но когда полномочные представители потребовали, чтобы. Велизарий подписал договор, как верховный главнокомандующий и командующий имперскими силами в Италии, он отказался это сделать.
Имперская армия, которая не была собранием людей, из которых жесткий деспотизм выбил индивидуальность, изобиловала сильными личностями, которые, не колеблясь, высказывали свои мнения с ошеломляющей прямотой. Велизарий созвал совещание командиров.
Он сказал своим офицерам, что никто лучше его не осведомлен о переменчивости военного счастья, что случается так, что война выигрывается на последнем рубеже, когда кажется, что все кончено. Вероятно, мудро составить такое соглашение с противником, которое устроило бы последнего. Но он настаивает на одной вещи. Никто не должен впоследствии задним числом обвинить Велизария за согласие с таким постыдно легким мирным договором. Он желал, чтобы его командиры либо одобрили договор, либо высказались против него и потребовали его заключения на более жестких условиях.
Поставленные перед необходимостью комментировать статьи договора, командиры не отважились критиковать проект Юстиниана. Командиры Велизария единодушно одобрили договор.
Велизарий попросил их письменно подтвердить свое одобрение. Они подчинились и сделали это. Велизарий был очень рад получить эти добровольные письменные свидетельства, так как понимал, что впоследствии договор с готами подвергнется сокрушительной критике, так как был чудовищный разрыв между тем, что давал императорской стороне договор и чего она могла добиться военными действиями. Велизарий желал снять с себя ответственность за это.
Однако теперь встревожились Витигис и его советники. Они были уверены, хотя и не могли это доказать, что в тексте договора существует какой-то скрытый подвох. Договор был слишком хорош, чтобы быть искренним. Они отказались подписывать его до тех пор, пока под ним не будет подписи Велизария. Очень интересно отметить, насколько высоко ценили противники честность и надежность великого фракийца.
В результате этих событий договор, абсурдно благоприятный для готов, буквально повис в воздухе. Он оказался слишком великодушным по отношению к проигравшей стороне.
VII
Готы, которые единодушно выбрали Витигиса своим королем, были поразительно верны ему. Вероятно, у них просто не было другой альтернативы. Выбрали человека, который устраивал всех; это была их вина, что он оказался обычным, заурядным человеком. Но срыв переговоров и невозможность подписать договор — это было уже слишком. Готы начали терять терпение. Но даже при этом они не стали прямо обвинять Витигиса. Вместо этого они начали всерьез обсуждать возможность предложить императорскую корону Велизарию.