Корейцы модно одеваются, но их секрет не в покупке вещей в бутиках, а в достаточно дешевой одежде, которую шьют именно в районе Тондэмун. Для того чтобы продать как можно больше одежды, дизайнерам приходится отслеживать тренды и шить как можно быстрее.
Помимо Тондэмуна среди других районов, где стоит поискать стильную и недорогую одежду, можно посоветовать районы Мёндон, Ихва, район станций Каннам, автобусный терминал. В тех местах можно легко найти огромное количество магазинчиков, которые продают одежду за десять долларов. Именно там делает покупки большая часть жителей Сеула. Чаще всего раз в месяц девушки берут с собой сто долларов и проводят «шопинг-тур». Маленький совет: советуем расплачиваться наличными, так как при оплате карточкой цена будет выше. Это правило касается всех, а не только иностранцев.
Так как одежда стоит в районе всего лишь десяти долларов, то и обслуживание ожидайте по минимуму. Например, вы не сможете померить вещь и вернуть. Но корейцы к этому привыкли, с легкостью берут понравившуюся вещь и сразу оплачивают. Все равно же дешево… Да и носят такую обновку максимум один сезон, а затем выбрасывают и покупают другую.
Многие иностранцы отмечают, что корейцы в среднем одеваются достаточно схоже, хотя в целом весьма достойно и стильно. Так, некоторые знакомые, кто уже много раз бывал в Корее, рассказывают, что в первый приезд их впечатлило то, как модно одеваются корейцы, но, приезжая еще и еще, они убеждались, что видят те же самые фасоны, что и раньше. В итоге получается, что корейские дизайнеры хорошо «ловят» новые тенденции, отражая их в коллекциях, но вот всё это на «массовом товаре» отражается не так быстро.
Впрочем, в целом в Корее одеваются, как мы уже говорили, весьма достойно, а большая забота о своей внешности — это уже то, что воспринимается как обязанность для нормального человека. Достаточно высокий уровень жизни, а также хорошее развитие текстильной промышленности позволяет и гардероб регулярно обновлять, и не сильно скупиться на разные крема-лосьоны.
6. 38-я параллель корейской души
Говоря о Южной Корее и ее жителях, трудно обойти такую тему, как Северная Корея, отношение корейцев из разных частей полуострова друг к другу. Корейцы остаются единственной нацией, разделенной на два примерно равных государства. Германия, Йемен так или иначе объединились, а вот раздел полуострова на две части, который с самого начала планировался как временный и произведенный лишь для удобства советских и американских оккупационных властей, так остается и до сих пор.
И Республика Корея на юге, и Корейская Народно-Демократическая Республика на севере официально провозгласили себя как государства в 1948 году, с разницей всего лишь в три недели. Надежды договориться о воссоединении страны были на долгое время похоронены в течение кровопролитной Корейской войны 1950–1953 годов, которая по масштабам урона и жертвам схожа с тем, как пострадал Советский Союз в году Великой Отечественной войны.
Многие иностранцы, ни разу не бывавшие в Корее, считают, что южане живут в постоянном страхе от северокорейской угрозы. Дело в том, что Сеул расположен всего лишь в 40 км от границы с КНДР и находится в пределах досягаемости тысяч стволов северокорейской дальнобойной артиллерии, которая, как подсчитали военные, за полчаса может обрушить на южнокорейскую столицу полмиллиона снарядов. Жизнь под дулом пушек из КНДР, тем более когда Пхеньян регулярно угрожает устроить «кровавую баню», прибегнуть к «решительным мерам возмездия» и озвучивает прочие «страшилки», казалось бы, должна быть очень напряженной и попросту пугающей. В 1994 году, когда в самом разгаре было очередное противостояние, вызванное северокорейской ядерной программой, более половины моих иностранных сокурсников на курсах корейского языка зарезервировали себе билеты, чтобы иметь возможность немедленно вернуться домой «в случае чего».
Это все жутко развеселило южнокорейских студентов, которые в том же здании посещали курсы английского языка. «Северокорейские грозные высказывания пугают только иностранцев, мы к этому давно привыкли», — пояснил мне один из корейских друзей, добавив философски, что «привыкаешь ко всему». Так что, когда мировые СМИ во все горло кричат о том, что «ситуация на Корейском полуострове балансирует на грани войны», помните: первые кандидаты на роль потенциальных жертв — сами корейцы — спокойны как удавы, так как «наелись» всех этих грозных слов со стороны Пхеньяна досыта и особо серьезно их не воспринимают.
Интересно, что формально оба корейских государства считают себя единственным законным правительством на полуострове. Правда отрицать существование другой Кореи было бы просто глупо и невозможно. В любом случае огромные деньги, усилия обе Кореи тратили и тратят на то, чтобы поддержать свои немалые армии. При этом больше половины войск и с той и с другой стороны сосредоточены вдоль 38-й параллели северной широты, по которой примерно проходит демилитаризованная зона, разделяющая Юг и Север. Теперь это, пожалуй, самая тщательно укрепленная граница во всем мире.
В один и тот же день с разницей буквально в полтора часа мне довелось услышать два совершенно полярных мнения представителей Юга о Северной Корее. Сначала таксист в цветастых выражениях, размахивая руками, эмоционально рассказывал мне о «Ким Чен Ире — кровопийце», «проклятых коммуняках» и о том, что деньги, выделяемые Сеулом на гуманитарную помощь Пхеньяну, «надо тратить на нужды своей страны, а не на помощь вероломным врагам». Затем в другом такси водитель убедительно и пространно говорил о «братьях по крови», «одной и той же нации» и «необходимости как можно скорее объединяться и помогать друг другу». Оба моих собеседника были примерно одинакового возраста — около 60 лет, — и оба помнили Корейскую войну.
Практически невозможно сказать однозначно, как южные корейцы относятся к Северу. Существуют два диаметрально противоположных подхода, которые нашли свое отражение в высказываниях двух таксистов. Одни считают, что Север — враг, ему доверять нельзя; другие говорят, что кем бы те ни были, но они люди той же нации и помогать им надо так же, как стали бы помогать хотя и непутевому, но своему родственнику. Количество приверженцев одного и другого подхода практически одинаково. Периодически к власти приходят то одни (консерваторы, сторонники жесткого подхода к Пхеньяну), то другие (их называют либералами и прогрессивными силами, выступающими за гибкий подход и сотрудничество с Севером, время от времени прощая некоторые резкие выпады КНДР).
Интерес к жизни в КНДР у южан конечно же большой. В правительстве есть специальное министерство по делам объединения, которое занимается политикой в отношении КНДР, в газетах чаще всего есть специальная отдельная рубрика «Северная Корея». Даже торговлю с КНДР южане считают не международной и не внутренней, а особой — межкорейской, так и проводя эту графу по своим отчетам.
У меня создалось впечатление, что южные корейцы для себя не смогли или просто не хотят четко ответить на один важный вопрос: кто для них Северная Корея — третья страна или все же другая часть разделенной нации? Вопрос, несмотря на его прямоту, не такой простой. Если же ответ будет первым, что КНДР — это в принципе другая страна, как, например, США, Япония, Китай, Индонезия и т. д., то тогда можно жестко реагировать на все выпады Пхеньяна, да и, грубо говоря, не так уж заботиться о том, что многие простые северяне голодают. Во многих странах Африки нуждаются в еде больше, тогда логичней помощь туда направлять. Но тогда придется ставить крест на всех планах объединения. Если все же признать жителей КНДР братьями по крови, раздел полуострова считать трагической ошибкой истории, то тогда можно говорить и об объединении, но быть готовым активно помогать бедным и не совсем предсказуемым родственникам невзирая на их поведение. Все же, как-никак, свои.
Определиться однозначно конечно же нелегко, но затягивание в этом вопросе, которое видно сейчас, приводит к метаниям, непоследовательной политике в отношении КНДР и расколу в сердцах рядовых южных корейцев.
Правда, постепенно складывается впечатление, что время постепенно все дальше и дальше «растаскивает» обе части Корейского полуострова в разные стороны. Да, официальные лица обеих Корей постоянно говорят, что их цель — объединение родины, эти постулаты об объединении записаны в конституциях и Юга, и Севера, но в реальности слова остаются словами. РК и КНДР по-прежнему отдельные государства, причем очень разные.
Да и чисто внешне южане и северяне уже достаточно сильно отличаются друг от друга. И дело здесь не только в том, что на Юге живут более богато. В среднем южане из-за более хорошего питания примерно на 8–10 см выше северных корейцев. А эта разница очень серьезная. В одной южнокорейской газете в 2006 году была целая серия заметок, основанных на серьезных научных исследованиях, которые сделали вывод: если все будет так и дальше продолжаться, то граждане КНДР и граждане РК будут не двумя частями одной нации, а просто двумя разными нациями, которых будет объединять лишь схожий язык. Да и с языком не так просто: северный и южный диалекты все больше отходят друг от друга.
Шестьдесят лет раскола неизбежно отдалили две части корейской нации и в психологическом плане. Иностранцам часто кажется, что корейцы хотят объединится. Официально это так, но в реальности не все так однозначно. Так, немногим более половины граждан РК в возрасте от 19 до 59 лет в ходе опроса в сентябре 2009 года сказали, что их вполне устроит вечный раздел на два государства (РК и КНДР), если отношения будут строиться на принципах мирного сосуществования.
Чем моложе южные корейцы, тем больше они считают себя гражданами именно Юга и не хотят объединения, которое чревато многочисленными проблемами и финансовыми затратами. Согласно проведенному в сентябре 2004 года среди южнокорейских подростков опросу больше оказалось тех, кто не считает возможным вступление в брак с гражданами КНДР, даже если это будет разрешено. Да, подавляющее большинство готово иметь друзей из числа северных корейцев, но видеть их членами своей семьи хотят далеко не все. Прямо как со многими иностранцами. В том же году среди южнокорейских школьников в возрасте от 10 до 18 лет больше (48 %) оказалось тех, кто попросту не хочет объединения, по сравнению с теми, кто за превращение в единое государство (46 %). А ведь молодежь скоро встанет у руля управления южнокорейским государством, и их взгляды будут все больше и больше доминировать.