сь до 27, в 2015–19, а в 2020 г. – до 16 %. Ярким показателем является рост процента семей-одиночек в Корее: 1995 г. – 13 %, 2005 г. – 20, 2010 г. – 22, 2015–27, в 2021 г. – 33,4 %. То есть за последние четверть века доля семей из четырех человек в населении Кореи сократилась ровно в 2 раза, тогда как доля семей из одного человека, наоборот, выросла в 2,5 раза. Символичным стал 2010 г., когда доля семей-одиночек превысила показатель семей из четырех человек, а затем разрыв стал увеличиваться. Ситуация радикально изменилась за очень короткий для таких процессов срок – за 20 лет. Опять Корея удивляет своей скоростью, правда, тут вряд ли есть чем гордиться.
В целом причина, почему молодые люди начинают жить одни, не сильно изменилась за годы – окончили вуз, нашли работу и решили жить отдельно от родителей, надеясь завести семью. Однако если раньше достаточно быстро семьи из одного человека превращались за счет брака и рождения потомства в семьи из двух-четырех человек, то теперь это стало происходить куда реже, а большинство так и остается в одиночках.
Если же посмотреть на возраст одиночек, то самая большая группа – возраст до 29 лет – 19,8 %, на втором месте тоже относительно молодые – 30–39 лет – 17,1 %, что превосходит показатели пожилых семей одиночек: 50–59 лет и 60–69 лет – по 15,6 %, 70–79 лет – 11 %, от 80 лет и старше – 7,1 %. При этом хорошо видны и территориальные различия. Если пожилые и одинокие обычно больше живут в провинции, деревнях и мелких городах, то одинокая молодежь больше сосредоточена в крупных мегаполисах, в первую очередь в столице и пригородах. В том же Сеуле среди всех семей из одного человека практически половина (49,4 %) – в возрасте до 39 лет.
Как мы уже отмечали, причин этого явления несколько, но одна из самых главных – молодые люди в Корее теперь считают брак не таким обязательным делом, как воспринимали этот социальный институт предшествующие поколения, и при этом молодежи жить в одиночку куда комфортнее, привычнее и удобнее. Согласно опросу, проведенному в 2019 г., 12,2 % мужчин и 20,6 % женщин ответили, что они намеренно не пытаются найти спутника жизни, так как не хотят жертвовать своей свободой, удобством жизни в одиночку.
Запомнилось выражение одного корейского эксперта, который объяснил все эти тенденции следующим образом: «Наше поколение родилось в 1970-х годах и выросло в 1980-х годах в больших семьях, когда мы спали и росли в одной комнате по несколько детей, а сейчас за счет улучшения экономики мы стали жить лучше, повысились наши доходы, мы предоставляем каждому своему ребенку отдельную комнату. Казалось бы, что это правильно и хорошо – пусть растет свободно, без ограничений в пространстве – я же могу и должен обеспечить все удобства своему чаду, чтобы он не мучился, как я! Но вот поколение этих самых наших „детей со своей отдельной комнатой“ стало взрослым, но они не привыкли и не хотят привыкать жить с кем-то вместе. Отсюда и много одиночек среди них, причем остаются они таковыми совершенно намеренно – им свои хобби, свой образ жизни дороже семьи».
Все это отражается и на другом аспекте демографии – планировании потомства. Лет 30 назад в Южной Корее доминировало мнение, что семья создается в первую очередь ради детей. Как только молодые люди женились, то родственники начинали на них сразу наседать с вопросами: «Ну, когда вы нас порадуете внуками?» Те парни и девушки, которые совсем недавно избегали встреч с родственниками из-за постоянных вопросов: «Когда же ты наконец женишься / выйдешь замуж?», попадали под следующий прессинг: «Когда будут дети?» Но сейчас у молодых корейцев взгляды иные. Даже создав семью, они не торопятся обременять себя теми хлопотами, ограничениями и неудобствами, которые неизбежно влечет появление ребенка. Согласно исследованиям, проведенным в 2015 и 2020 гг. среди молодых семей в возрасте 20–29 лет, доля тех, кто не считает рождение детей обязательным, увеличилась с 29,1 до 52,4 %.
При этом к появлению детей вне семьи в Корее по-прежнему относятся очень консервативно и негативно. Подвижки в сторону понимания есть и тут, но куда меньше.
Глава 11. Угроза всем – от экономики до армии
61-летний Сон Сон Хо из деревни Сосо уезда Окчхон провинции Северная Чхунчхон беспокоится о том, что хотел бы скоро уйти на пенсию, прекратив исполнять общественные обязанности старосты деревни, но передать это «бремя власти» некому: в 52 семьях деревни живут 78 человек и всем – более 60 лет, Сон – самый младший. «В моей молодости в нашей волости было пять начальных школ, а теперь только одна осталась и то через год-другой собираются ее закрыть, так как нет учеников. В апреле прошлого года у всей волости был большой праздник – впервые за несколько лет мы услышали плач новорожденного. Была радость сквозь слезы – раньше детишек в деревнях было не перечесть, а теперь одни старики. Вот и радуемся всем уездом одному…»
Ну а почему же уменьшение численности населения, снижение рождаемости, повышение среднего возраста – это так плохо? Чем это грозит? Ведь можно же посмотреть и иначе, что, мол, лучше обеспечить более качественные условия жизни меньшему количеству людей, чем пытаться просто наращивать численность. Тем более что Южная Корея – одна из наиболее густонаселенных стран мира. Может, «меньше народа – больше кислорода»?
Однако политики, экономисты и еще много кто, вплоть до военных, так не считают, предупреждая о самых серьезных и неблагоприятных последствиях уже в ближайшие годы.
Главная проблема, которая поджидает стареющую нацию – это, так сказать, пенсионно-экономическая. Именно о ней чаще всего вспоминают, когда хотят напугать корейцев не самым светлым будущим в надежде заставить их рожать больше детей. Старение населения при сокращении численности означает, что в стране становится все больше пожилых людей, которые, если брать усредненные показатели, работают куда меньше молодежи, а часто не работают вообще, живя на пенсию. Пенсионные системы – это своего рода общественный договор, когда вы, работая сейчас, заодно поддерживаете тех, кто уже вышел на пенсию. При этом вы рассчитываете, что когда у вас наступит соответствующий возраст, то вы передадите эстафету пришедшей на смену повзрослевшей молодежи. Но если молодых становится все меньше и меньше, а стариков больше и больше, то получается, что каждому работающему придется содержать все больше и больше пенсионеров. Согласно статистике, в 2017 г. жизнь одного пенсионера в Южной Корее обеспечивали пять человек трудоспособного возраста, в 2021 г. это показатель снизился уже до 4,25 на 1. По прогнозам, к 2040 г. на одного пенсионера будет приходиться лишь 1,54 работающего, а если с демографией все будет так же плохо, как и сейчас, и тенденции не изменятся, то к 2060 г. пенсионеров будет больше, чем работающих. Это уже может привести как к коллапсу пенсионной системы и различных программ социального обеспечения, так и к серьезным проблемам для производства.
Согласно критериям ООН, страна, где доля населения в возрасте 65 лет и старше превышает 14 %, считается стареющей, где свыше 20 % – «сверхстареющей». Доля пожилых в Южной Корее в 1990 г. была 5,1 %, в 2010 г. – 11,3 %, а в 2020 г. – 16,4 %. Прогнозируется, что к 2025 г. будет преодолен рубеж в 20 %.
Другая сторона – падение темпов роста экономики. Южная Корея уже не первый год находится в рядах развитых стран мира, которые при всем своем благополучии не могут похвастаться высокими темпами роста валового внутреннего продукта (ВВП). Высокие показатели роста ВВП – это удел развивающихся стран. Данный период Южная Корея закончила примерно к середине 1990-х гг. Так что теперь можно ожидать максимум 2–3 % в год, что будет очень неплохим показателем. Однако если с демографией все будет плачевно, то может начаться замедление роста экономики. Решение этой проблемы известно, и Южная Корея пытается его применять – это автоматизация производства, внедрение самых разных роботов, компьютеров и прочих систем, которые позволяют сократить количество необходимых людей. Но все это очень недешево и не так просто реализовать. Кроме того, имея больше людей, можно было бы расширить сеть действующих автоматизированных производственных комплексов, увеличив объем выпускаемой продукции и, как следствие, повысив ВВП страны. Но когда людей не хватает, то и расширять нечего. Корейские эксперты прогнозируют, что при сохранении нынешних демографических тенденций достаточно скоро – в 2035 г. – рост ВВП будет менее одного процента, а то и вовсе застынет на нуле. И произойдет это не из-за глобальных кризисов, а только из-за уменьшения численности и старения населения.
Еще одно негативное следствие демографической проблемы – «вымирание деревни». В Южной Корее более половины населения стало проживать в городах еще в 1970 г., к 1980 г. это показатель составил 80 %, а в настоящий момент в городах живет более 90 % всех корейцев (на 2021 г. – 91,8 %). Сельские районы Кореи уже давно превратились в скопление полупустынных деревень, поселков, мелких городков, где с трудом можно найти жителей молодого и среднего возраста, где одна за другой закрываются школы из-за отсутствия учеников и где работают в подавляющем большинстве случаев пожилые люди. Многие прибрежные, курортные города хотя и застроены высотными домами, но во многих случаях эти дома заселены менее чем наполовину, выполняя роль дач для тех, кто живет в столичном регионе.
Особенно сильно заметно старение и вымирание населения в удаленных регионах Кореи. Мне однажды довелось поговорить с работавшим в деревенском порту на острове Уллындо пожилым рыбаком. По его словам, в деревне числятся 33 дома, но постоянно проживают лишь в трех из них, а общее число постоянного населения деревни – четыре человека, включая моего собеседника. «Молодежи уже давно тут нет, если у кого-то дети рождаются, то семьи сразу уезжают на материк, в большие города. Бывает, присылают к нам по обязательной разнарядке на работу сотрудников разных социальных служб, компаний, полиции и прочих, но никто из них не задерживается, да чаще всего и семьи с собой не привозят – отработают положенные пару лет и обратно. Конечно, наша деревня даже по меркам острова – захолустье, хотя до главного города острова всего полчаса на машине, но все равно никто не приезжает жить. Самому молодому из нас – 67 лет». Самые проблемные в этом плане регионы юго-запада, востока, юго-востока – провинция Южная и Северная Чолла, Канвон, Северная Кенсан.