впечатление, что судьи все же принимают во внимание политическую ситуацию в стране, а не только букву закона.
Схожее можно сказать и про следственные органы. После смены правительства активно начинают копать под оппозицию. Да, в Корее хватает примеров, когда Генпрокуратура идет на конфликт с президентом и правительством. Это было, например, при Пак Кын Хе, которую прокуратура обвиняла в преступлениях, и при Мун Чжэ Ине, который сильно разошелся во взглядах с генпрокурором Юн Сок Ёлем, ставшим после Муна президентом от оппозиционного лагеря. Это как бы явный показатель независимости и самостоятельности генпрокуратуры. Но при этом также видна тенденция, что степень смелости и самостоятельности прокуратуры увеличивается по мере истечения срока правления президента. Проще говоря, прокуратура с большей вероятностью начинает копать под того, кому скоро уходить, а потому следователи могут заработать некоторые политические очки с прицелом на приближающиеся выборы. Если же президент недавно вступил на пост, то вероятность того, что Генпрокуратура начнет с ним конфликтовать, уже куда меньше.
Потому и приходится слушать все пламенные заявления-обвинения-вердикты судов, прокуроров, госслужащих, депутатов часто с долей скептицизма, держа в голове, что через пару лет с неменьшим «огнем в глазах» вам могут начать говорить совершенно обратное. Да, в Корее могут и президента досрочно снять и в отставку отправить, но «смелое решение в духе борьбы за демократию» вполне может объясняться совершенно иными, более меркантильными факторами, а не идеалами «свободы, равенства и справедливости».
Отдельно стоит отметить и фактор общественного мнения, которое в Южной Корее очень динамично и на которое сильно влияют СМИ. С одной стороны, крайне мощное общественное мнение – это положительный фактор. Так, в Корее практически невозможно никому, включая президента страны или крупнейшей компании, повести себя вызывающе, грубо по отношению к обычному народу и игнорировать осуждение. Публичную грубость, хамство не простят никому, и тут уж общественное мнение не пощадит. Это было хорошо заметно по скандалу с вице-президентом Korean Air, которая на борту самолета устроила разнос и грубо повела себя в отношении экипажа, который, повторимся, работал в ее компании. Несмотря на все попытки замять инцидент, включая возможности правительства, дорогих юристов и стремление просто проигнорировать возмущение народа, скандал разразился такой, что виновная по указанию отца – президента холдинга, куда входит Korean Air, – публично неоднократно извинялась, каялась и не ушла от наказания. Тут общественное мнение сыграло положительную роль.
Но бывает и иначе, когда кого-то заранее по тем или иным причинам считают виновным, по поводу кого уже требуют «по всей справедливости», что оказывает сильное давление как на следственные органы, так и на суд. В таком случае доказать свою чистоту бывает уже непросто.
Если говорить про демократию и экономику, то не секрет, что в Южной Корее велика роль именно крупных конгломератов, которые стали одними из главных символов Страны утренней свежести. Samsung, Hyundai, LG, Lotte – это то, что многим иностранцам сразу приходит в голову, когда они слышат словосочетание «Южная Корея». Оборотная сторона успешности компаний в том, что они диктуют свои условия малым и средним фирмам, ограничивая возможности для их развития. Структура холдингов в Корее до сих пор носит сильно семейный характер, когда правление передается по наследству, а не исходя из принципа эффективности. Главы крупнейших корпораций тоже не стали исключением и практически все побывали за решеткой, обычно за участие в разных коррупционных схемах с правительством, что, как правило, было выявлено уже после прихода к власти оппонентов. Но корейские суды хотя и доказали, что могут посадить кого угодно, при вынесении приговоров учитывали значение концерна для экономики страны, в результате чего крупные бизнесмены получали весьма мягкие приговоры.
Если же говорить про средства массовой информации, то в Южной Корее журналистика – очень престижная работа, СМИ уважают, многие чиновники их побаиваются. СМИ действительно регулярно выявляют вопиющие нарушения и инициируют расследования, доводя до судебных решений. Но при этом другой проблемой южнокорейских изданий является их политическая ангажированность. Подавляющее большинство из них имеют свою политическую ориентацию, которая хорошо известна и оказывает большое влияние на то, какие факты подаются, как они интерпретируются и какие выводы делаются. В погоне за сенсациями корейские журналисты могут сделать поспешные выводы, что приведет к формированию соответствующего общественного мнения, которое уже, в свою очередь, будет давить на следствие и суд. В итоге человеку, в чем-то незаслуженно обвиненному в СМИ, придется долго доказывать свою невиновность, и даже если он сможет это сделать, то все равно останется соответствующий шлейф – мол, дыма без огня не бывает.
Подводя итог, скажем то, что уже говорили в начале этой главы. Южная Корея прошла долгий и непростой путь, добиваясь свободы для общества, для отдельного человека. Корея – такая страна, где никто не может считать себя неприкасаемым по части нарушений, преступлений, в тюрьму могут отправить кого угодно – от президента до доставщика пиццы. Залогом такой возможности часто является противостояние двух основных политических сил, демократов и консерваторов, что гарантирует, что нарушения будет сложно замять. Велика при этом роль СМИ и общественного мнения. Выборы в Корее действительно конкурентные, а нового политического лидера зачастую невозможно предсказать до самого последнего момента. Законодательная, исполнительная, судебная власти, а также средства массовой информации и общественное мнение в Южной Корее переплетены в отношениях взаимного влияния, осуществляя функции тех самых «сдержек и противовесов», о которых говорится в учебниках по политическому устройству.
Но тут же необходимо подчеркнуть, что у каждого достижения в области свободы и демократии в Южной Корее есть свои оговорки, местные нюансы, которые необходимо знать и учитывать. И в этой стране бывает так, что формально все равны перед законом, но кто-то почему-то оказывается «равнее, чем другие», хотя, конечно, если это и происходит, то делается скрытно.
Глава 19. «Страна без преступности»
Южная Корея считается одной из самых безопасных стран в мире. Часто можно встретить утверждение, что уровень преступности в ней очень низкий, а потому шанс пострадать от нападения или иных непредвиденных событий здесь крайне невелик. Какова же реальная ситуация в этой сфере, насколько Корея безопасна?
Если обобщать, то Южную Корею действительно можно считать страной достаточно безопасной по мировым меркам, но в то же время Страна утренней свежести отнюдь не лидер и по ряду параметров уступает развитым государствам. Кроме того, далеко не все корейцы считают, что они находятся в безопасности. Отметим также, что в самих корейских СМИ периодически проскакивают такие критические эпитеты, как «страна вечных чрезвычайных происшествий и аварий», а в 1990-е годы Южная Корея была лидером по смертности на дорогах. Сейчас многое изменилось, но беспокойства по-прежнему хватает.
Ясно, что безопасность – понятие многогранное и включает в себя не только уровень преступности, но и частоту аварий, пожаров, ДТП и пр. Для начала приведем мнение самих граждан Южной Кореи, которым задали простой вопрос: «Чувствуете ли вы себя в безопасности в своей стране?». Согласно «Докладу о безопасности Южной Кореи – 2021», где была обобщена статистика за 2020 г., в безопасности себя чувствует меньшинство граждан Кореи – примерно трое из десяти, а если говорить совсем точно, то 31,8 %. Правда, в последние годы этот показатель стабильно растет, оттолкнувшись от крайне низкого показателя 2014 г., когда в безопасности себя ощущал лишь один из десяти (или 9,5 %), что стало реакцией на трагедию национального масштаба с гибелью 304 человек в результате крушения парома «Севоль» в апреле 2014 г. После этого шока показатели пошли вверх: 2016 г. – 13,2 %, 2018 г – 20,5 % и, наконец, 2020 г. – 31,8 %. Причем те сферы, откуда, по мнению корейцев, для них исходят основные угрозы, весьма неожиданные. Так, согласно опросам, корейцы считают весьма опасными для своей жизни такие сферы, как распространение различных инфекционных заболеваний, ситуация на дорогах / транспорт, а также преступность в целом. При этом как сравнительно надежные оценены сферы госбезопасности / внешней угрозы, безопасность зданий и строений, а также угрозы от тайфунов и землетрясений. Получается, что сами корейцы оценивают ситуацию совсем не так, как мировые СМИ, которые регулярно пишут о том, что «Корейский полуостров оказался на грани войны», а ситуацию в сфере преступности расценивают как спокойную. Самих же корейцев ядерные ракеты Ким Чен Ына волнуют куда меньше, чем преступники.
Сравним объективные показатели Кореи и других стран. Согласно данным на 2020 г., в Южной Корее из-за разного рода происшествий погибло 26 442 человека или 8,7 % от общего показателя смертности, который составил 304 948 человек. Получается, что чуть менее 1 из 10 человек в 2020 г. в Южной Корее скончались под влиянием разного рода происшествий, тогда как остальные умерли по естественным причинам (болезни, старость).
Для сравнения с другими странами используется другой показатель – число смертей, не обусловленных естественными причинами (взрывы, пожары, убийства, самоубийства и пр.) на 100 тысяч населения. В 2020 г. у Южной Кореи он составил 51,5. Если сравнивать с предыдущими годами, то ситуация улучшается – скажем, в 2010 г. показатель был 65,4 на 100 тысяч населения. Тем не менее среди государств – членов ОЭСР южнокорейский коэффициент можно отнести к повышенному. В среднем по ОЭСР – 46,5 «неестественных» смертей на каждые 100 тысяч населения. А среди 38 стран организации Южная Корея заняла 12-е место (где 1-е место – самая опасная, а 38-е место – самая безопасная страна). Для справки отметим, что самыми безопасными оказались в этом плане Турция, Израиль и Испания (25–27 смертей на 100 тысяч), а самыми опасными – Мексика, Литва и США (74–76). Получается, что Южная Корея, если верить статистике, не такая уж безопасная по меркам развитых стран.