Таким образом, если отбросить действующего президента РК Юн Сок Ёля, то с момента провозглашения Республики Корея в 1948 г. на посту президента побывали в общей сложности 12 человек. Из них четверо оказались за решеткой – Чон Ду Хван, Ро Дэ У, Ли Мен Бак и Пак Кын Хе. Один был убит на посту – Пак Чжон Хи. Еще один покончил с собой, когда началось расследование в отношении него – Но Му Хён. Трое из «несевших» вынуждены были по тем или иным причинам досрочно уйти с поста – либо по причине волнений, либо из-за военных переворотов – Ли Сын Ман, Юн Бо Сон, Чхве Гю Ха. Пак Кын Хе тоже была досрочно отстранена, но еще и оказалась в тюрьме. Из оставшихся трех у двух – Ким Ён Сама и Ким Дэ Чжуна – в тюрьме оказались не они сами, но их ближайшие родственники. Про судьбу Мун Чжэ Ина говорить пока рано, так как он относительно недавно (в мае 2022 г.) сложил полномочия. Пока сухой остаток таков: из 12 экс-президентов Южной Кореи 4 – сели, 1 – убит, 1 – самоубийство, 3 – досрочно отстранены, 2 – сели родственники и 1 – пока под вопросом, так как прошло немного времени. Статистика красноречивая.
В общем, если посмотреть на судьбу всех без исключения президентов Южной Кореи, то стоит признать – стереотип о тюрьме хотя и преувеличен, но не безоснователен. Возникает впечатление о «проклятии», висящем над постом президента в Корее. История показывает, что если президент Кореи не оказывается в тюрьме, то его либо досрочно отстраняют различными способами – путем народных восстаний, военных переворотов или импичмента, либо убивают на посту или он сам покончит с собой. Самым же удачным исходом президентства является осуждение ближайших родственников – детей, братьев и прочих. Так что быть президентом в Корее действительно опасно. С приходом нового лидера все надеются, что «эта неприятная традиция закончится», но пока почему-то злой рок продолжает преследовать южнокорейских президентов и их семьи.
Часть IV. Женщины идут!
Глава 21. Вопрос равенства
Равноправие женщин – проблема, существующая во многих, если не во всех странах мира. В Корее ее обсуждают уже очень давно. Поделюсь личным наблюдением. Когда в 1994 г. я учился на курсах корейского языка в Сеульском госуниверситете, то в учебниках часто встречались тексты и темы для обсуждения «Проблема равноправия женщин». Прошло уже почти 30 лет – ситуация схожая, и тексты по своей сути не сильно поменялись: все те же разговоры, что проблема существует, над ней работают, положительные сдвиги есть, но до идеала и полного равноправия Корее еще далеко.
В последние же годы наблюдается заметная активизация женщин как в общественной, так и в политической жизни Кореи. При этом острота проблемы усиливается из-за ряда факторов. С одной стороны, Южная Корея – это азиатская страна, входящая в конфуцианский ареал культуры, где исторически очень сильны традиции патриархата, превосходства мужчин. Все эти тенденции глубоко сидят в подсознании, «зашиты» во многие отношения, социальные институты, а потому их не так просто изменить. За стремительным развитием экономики и технологий в Южной Корее часто не поспевает сознание, общественные отношения, традиционные ценности и приоритеты.
С другой стороны, Южная Корея – уже развитая страна, которая во многом (если не сказать во всем) ориентируется на США. Получающие распространение в США движения через некоторое время начинают активно распространяться и в Южной Корее. Это в полной мере относится и к вопросу борьбы за равноправие женщин, феминизму и движению #MeToo. Поэтому в Южной Корее наблюдается конфликт традиций и новых веяний, а «женский вопрос», равенство женщин и мужчин, защита от сексуального насилия стали в последние годы одними из самых горячо обсуждаемых и непростых тем, спровоцировав многочисленные дискуссии, споры, подчас с неожиданными результатами и последствиями.
Итак, какова общая ситуация с равноправием мужчин и женщин в Корее? Правительство РК при президенте-демократе Мун Чжэ Ине (руководил страной с мая 2017 до мая 2022 г.) искренне старалось улучшить положение и поставило себе цель, чтобы к 2022 г. среди высокопоставленных госслужащих (уровня заместителя министра и выше) не менее 10 % составляли женщины. Этот же показатель среди руководителей госкомпаний собирались довести до 20, а среди депутатов – до 40 %. Но в итоге Мун завершил свое правление, так и не достигнув этой цели, причем весьма существенно. Согласно данным журнала The Economist, на высоких должностях в корейских компаниях доля женщин составляет лишь 2 %, а из 209 крупнейших компаний и концернов Южной Кореи только в одной руководителем является женщина. Кроме того, в Южной Корее и Японии женщины в среднем тратят в пять раз больше времени, чем мужчины, на домашние дела.
С другой стороны, необходимо признать, что подвижки в сторону равноправия есть. Согласно данным доклада «Жизнь женщин Кореи через призму статистики – 2021», за последние 20 лет доля женщин среди депутатов парламента все же заметно возросла, более чем в три раза – с 5,9 % в 2000 г. до 19 % в 2020 г. Доля на управляющих должностях в госкомпаниях увеличилась с 15,9 % в 2010 г. до 20,9 % в 2020 г. Этот же показатель за аналогичный период среди судей возрос с 24 до 31,4 %, прокуроров – с 20,8 до 32 %, юристов – с 11 до 27,8 %.
То же самое можно сказать и про представительниц прекрасного пола среди министров, где рост еще более впечатляющий – 5 % в 2000 г. и 27,8 % в 2021 г., а в 2020 г. в правительстве Мун Чжэ Ина вообще каждый третий министр была женщина.
Но тут стоит несколько умерить хвалебный пыл. Пришедший к власти в мае 2022 г. консерватор Юн Сок Ёль, который прославился своими противоречивыми высказываниями про необходимость женщинам оставаться дома, тут же испортил статистику, «отыграв» назад почти на два десятка лет. В его правительстве доля женщин среди министров упала до 7,4 %.
Вообще, увлечение темой равноправия полов более заметно у демократов, чем у консерваторов. Первые специально вводят «женские квоты» как в руководстве партии, так и в правительстве и среди депутатов парламента. Как было сказано выше, поставленных целей не всегда удается достичь, однако все равно демократы обращают на равноправие больше внимания по сравнению с консерваторами.
Но вернемся к статистике. Хотя в Корее наблюдается сокращение разрыва в занятости между мужчинами и женщинами, но процесс все же идет медленно: если в 2000 г. уровень занятости среди мужчин составлял 70,8 %, а у женщин лишь 47 %, то в 2020 г. соответствующие показатели составили 69,8 и 50,7 %, то есть за два десятка лет разрыв уменьшился только на 5 % (точнее, на 4,7 %), что мало, учитывая стремительные перемены в других сферах. Та же картина и по другому показателю, который обычно вызывает большое возмущение у женщин, – размеру оплаты труда. В 2010 г. зарплата женщины за час работы составляла в среднем 61,6 % от мужской, а в 2020 г. – 69,6 %. Разрыв сократился лишь на 8 %.
Согласно результатам исследования, в котором рассматривались 150 ведущих компаний РК, женщины в Корее зарабатывают на 38 % меньше, чем их коллеги мужского пола. По состоянию на 2020 г. средняя годовая заработная плата представительниц прекрасного пола составляла 54,2 млн вон (44 151 доллар), в то время как у мужчин 79,7 млн вон. В лидерах по уровню заработной платы сотрудницы Samsung Electronics – 97,72 млн вон, за ними следуют работницы NH Investment and Securities – 97,52 млн вон, Mirae Asset Securities – 92,19 млн вон и Naver – 91,13 млн вон. С разбивкой по отраслям самый низкий гендерный разрыв по уровню оплаты труда наблюдается в текстильной промышленности – 11,4 %. В автомобилестроении, фармацевтике, сфере информационных технологий и электроники неравенство варьируется от 23 до 26 %. Наиболее существенная разница в строительной отрасли – 43,6 %. В металлургическом и финансовом секторах – более 40 %.
Если же верить выпущенному в 2020 г. правительством Южной Кореи «Государственному докладу о равенстве полов – 2020», то совокупный «индекс гендерного равенства» в РК неуклонно повышается, что говорит о постепенном выравнивании положения женщин и мужчин. Правда, это происходит достаточно медленно. Если в 2014 г. индекс составил 69,6, то за пять лет (к 2019 г.) он вырос лишь на четыре пункта – до 73,6. Показатель же в целом может варьироваться от 0 до 100, где 0 – «полное неравенство», а 100 – «абсолютное равенство». Согласно документу, самая проблемная для женщин Кореи сфера – это участие в процессе принятия важных решений (доля женщин на ответственных постах) – показатель 38,1 из 100, тогда как лучше всего дела обстоят в сферах образования, профессиональной подготовки, здравоохранения – 94–96 баллов из 100.
В целом же, несмотря на все усилия властей, объективная статистика показывает, что Южная Корея, по крайней мере среди стран – членов Организации экономического сотрудничества и развития (ОЭСР), занимает одно из последних мест по части равноправия полов, конкурируя обычно за звание «худшей» с Турцией и Японией. В 2020 г. Южная Корея по совокупному индексу «разницы между мужчинами и женщинами» заняла 34-е место из 36 стран ОЭСР и лишь 108-е место из 153 стран мира. Хуже были показатели только как раз у Японии и Турции.
Согласно опубликованному в преддверии Международного женского дня 8 Марта в 2022 г. исследованию журнала The Economist Южная Корея заняла общее последнее место по равноправию среди 29 стран – членов ОЭСР, уступив и Японии (28-е место), и Турции (27-е место). В исследовании учитывались следующие критерии: разница между мужчинами и женщинами по уровню высшего образования, разница в доходах, степень участия женщин в рынке труда, доля женщин на руководящих должностях высокого уровня и положение в сфере ухода за детьми после родов. На первых местах оказались страны Северной Европы – Швеция, Норвегия, Исландия и пр., которые набрали 70–80 баллов «равноправия» из 100 возможных, показатель же Южной Кореи – 20 баллов. Корея долгое время не может выбраться с позиции страны, где дискриминация женщин больше, чем в любой другой развитой стране. Так, в среднем в Корее женщины зарабатывают меньше мужчин более чем на треть – на 35 %. Если же среди мужчин степень участия в