Не менее бурно и эмоционально в Корее воспринимают какие-то заявления представителей КНР по поводу «китайского происхождения» тех или иных блюд кухни, одежды, которые в Корее считают «исконно своими». Для русского человека наверняка было бы забавно представить ситуацию, если бы, допустим, премьер-министры РФ и Польши «сошлись бы в битве», споря, чьими являются соленые огурцы или квашеная капуста, но Восточная Азия – дело иное. Спор по поводу острой капусты кимчхи (а ее многие считают символом Кореи), даже, если точнее, не спор, а намеки Китая на «китайский след» в этом блюде, очень нервно воспринимаются корейцами и становились поводом для заявлений на уровне министров.
Автору эти строк довелось год проработать в Китае, причем параллельно регулярно ездить в Корею, что позволяло постоянно видеть со стороны, как эти две нации относятся друг к другу. Как Корея, так и Китай считают друг друга важными партнерами, взаимно признают большие достижения друг друга, но при этом опять же с обеих сторон присутствовует какой-то неуловимый оттенок осознания собственного превосходства, доходящего в крайнем случае и до откровенного высокомерия. Причины для этого разные: китайцы полагают, что они на «более высокой ступени» по отношению к Корее из-за размеров, политического, экономического влияния. Постоянно вспоминают ту роль, которую Китай как один из очагов человеческой цивилизации сыграл для развития Кореи. В общем, разговор представителя великой державы с жителями в какой-то степени неравной страны.
Со своей стороны, корейцы считают, что они «выше» китайцев из-за уровня своего экономического развития. Признавая роль культуры Поднебесной и цивилизации Китая в целом, корейцы при этом обычно тут же говорят, что сейчас-то те же самые китайцы сходят с ума от нашего (то есть корейского) K-POPа, от корейских сериалов и фильмов, корейских товаров.
В Корее есть интересное сленговое выражение, которое в переводе означает «ошибка материка». Так называют те товары или продукцию, которую китайцам удалось сделать на высоком уровне. Как бы, «гляди ты – у китайцев получилось что-то толковое смастерить, не иначе как случайно или по ошибке!» Это хорошо характеризует некоторое пренебрежение, которое сквозит в Корее на бытовом уровне по отношению к китайским товарам.
В итоге получается, что китайское высокомерие представителя «великой державы с древней историей» сталкивается с корейским осознанием собственного превосходства как гражданина «развитой, передовой страны». На это обычно еще накладывается заметно усилившийся в обеих странах национализм, возросшее чувство собственного достоинства.
Все это было более-менее регулируемо и обычно обе стороны стремились эти трения сглаживать, пока в 2016–2017 гг. в ответ на ракетные запуски КНДР Южная Корея не разместила на своей территории американские комплексы противоракетной обороны THAAD. По мнению Пекина, системы представляют угрозу для Китая. Китайцы и корейцы долго спорили по этому поводу, но не смогли убедить друг друга. В итоге эта до сих пор одна-единственная батарея THAAD стала символом начала новой, уже в некоторой степени враждебной эпохи в отношениях между двумя народами. В ответ на размещение батареи Китай запретил массовые поездки своих туристов в Южную Корею, ввел некоторые экономические санкции. Хотя по меркам южнокорейской экономики реальные потери Сеула от этих мер были очень незначительными, но их широко освещали в южнокорейской печати и освещают до сих пор. Как иногда говорят в СМИ, «началась эпоха THAAD». В итоге Южная Корея и Китай постарались несколько сбить накал противостояния, но след остался – и очень заметный. Китайцы с удивлением для себя обнаружили, что Корея в открытом споре и при явном противодействии Пекина может пойти наперекор требованиям Китая, а корейцы были шокированы тем, что КНР может применить против них меры открытого давления.
Если некоторое время назад корону «главного врага корейского народа» носила Япония, то события последних лет привели к тому, что южные корейцы хуже всех среди соседей (США, Китай, Япония, РФ, Северная Корея) относятся именно к Китаю и китайцам. Помимо только что описанных причин сюда добавляется и тот объективный факт, что Китай существенно развился технологически и экономически, превратившись в грозного конкурента для корейской продукции, несмотря на определенный корейский снобизм по поводу «ошибок материка». Приход в мае 2022 г. в Южной Корее консервативного президента Юн Сок Ёля, который помимо проамериканской ориентации пытается также улучшить связи с Японией, сыграл здесь важную роль. Поэтому главный недруг южнокорейцев, судя по опросу, проведенному в сентябре 2022 г. Институтом мира и объединения Сеульского университета, да и по общему отношению, – это китайцы. Несмотря на глубочайшую историю двусторонних связей, лишь 3,9 % южнокорейцев (то есть 4 из 100 человек) заявили, что Китай – самая близкая для Южной Кореи страна. Вперед пропустили не только США и КНДР, у которых есть для этого объективные причины, но и Японию. Кроме того, на первом месте в качестве угрозы миру на Корейском полуострове теперь значится даже не Северная Корея (36,9 %), а Китай – 44 %. Согласно опросу, проведенному в июне 2022 г., Южная Корея вошла в число стран мира, где уровень антикитайских настроений особенно высок: 80 % опрошенных заявили о своем негативном отношении к китайцам, а 87 % отрицательно оценили деятельность лидера КНР Си Цзиньпина.
Согласно выводам исследователей, главный водораздел в отношениях корейцев к Китаю и китайцам проходит по 2017 г. и напрямую связан с конфликтом по поводу размещения комплексов ПРО США THAAD на территории Южной Кореи. С тех пор отношения ухудшаются как на политическом и экономическом, так и на бытовом уровне. После трех десятков лет бума в двусторонних отношениях РК и КНР сейчас фактически сходятся во мнении, что прежняя взаимная если не любовь, то теплое приятельство, которое было выгодно обеим сторонам, исчерпало себя. Одна из главных задач для южнокорейских экономических стратегов – поиски альтернатив Китаю в Юго-Восточной Азии, Европе, Африке. Судя по нынешним тенденциям развития событий в мире, которые безусловно толкают Южную Корею прочь от Китая, «взаимный развод» и охлаждение будут продолжаться. Понятно, что соседей не выбирают и объективные факторы не позволят Южной Корее и Китаю просто забыть друг о друге, тем более что обе стороны и не хотят полностью отгораживаться, но говорить о прежней симпатии и увлечении, которое было заметно до 2017 г., уже не приходится.
Глава 34. Япония: с кем ссориться, как не с соседом?!
Наверное, один из самых простых способов заставить корейца глубоко задуматься – это спросить, кого они больше не любят, китайцев или японцев. Отношение к этим странам подвержено подчас сильным колебаниям, когда гнев сменяется резкими вспышками осознания схожести, но в целом у корейцев сложные отношения как с китайцами, так и с японцами. Правда, претензии к японцам у корейцев несколько иного свойства, чем к китайцам.
Отношение корейцев к Японии можно охарактеризовать подчас выражением «от любви до ненависти – один шаг». К рядовым японцам, как скажет большинство корейцев, у них нет особых претензий, хотя, конечно, и тут бывают исключения, но в целом японцы очень любят ездить в Корею, где чувствуют себя вполне комфортно, впрочем, как и корейцы в Японию. Но вот к государству Японии, к политике правительства и уж тем более к историческому прошлому имеются серьезные претензии и нерешенные конфликты, которые до сих пор портят отношения. Итак, что же за «зуб» такой у корейцев к Японии?
Японцы издавна досаждали находящимся на территории Корейского полуострова государствам. Это были и японские пираты, которые регулярно производили набеги на корейское побережье, разоряя города и села, и вторжения более крупного масштаба. Япония время от времени вынашивала планы покорения всего Китая, но по географическим причинам начинала свои походы на материк с Корейского полуострова, расположенного ближе всего к Японии. В итоге обычно все глобальные планы японских полководцев так и завершались в Корее, но корейцам от этого легче не становилось. До сих пор в Корее вспоминают Имчжинскую войну конца XIV века, когда японцы сожгли большое количество городов, сел, монастырей.
Но, пожалуй, главный «исторический вопрос» для Кореи в отношениях с Японией – это колониальная оккупация Корейского полуострова в период с 1910 по 1945 г., когда Корею попытались включить в состав Японии, а корейцев старались превратить в японцев, вплоть до запрета использования корейского языка и смены корейских имен на японские. Про действия японцев в тот период в Корее принято говорить только в резко отрицательных тонах, а вспоминать о том, что Япония (безусловно, в своих целях) за те 35 лет сделала немало для экономического развития Кореи, обычно не принято. По мнению корейцев, японцы до сих пор как следует не извинились за тот период, не выплатили компенсации за принудительный труд корейских рабочих на японских заводах и не попросили прощения у так называемых «женщин для утешения» (по-корейски «вианбу») – молодых кореянок, которых заставляли работать в борделях для японских солдат. Вот эти три вопроса – извинения за оккупацию, компенсации рабочим, прощение у «женщин для утешения» – до сих пор не решены в той мере, в которой корейцы считают необходимым. С точки зрения же Японии, все вопросы уже давно урегулированы и обсуждать нечего. Время от времени правительства двух стран обмениваются заявлениями, где излагают позиции, по которым видно, что достигнуть компромисса сложно.
В список корейско-японских споров обязательно нужно добавить другую больную тему – вопрос о принадлежности крошечного архипелага Токто (Такэсима) в Восточном (Японском) море. Архипелаг контролируется Южной Кореей, там размещен небольшой гарнизон корейской полиции, но Япония постоянно заявляет свои претензии на него, на что корейцы реагируют очень бурно. Тут же можно вспомнить и спор про наименование разделяющего Корею и Японию моря. Для Японии (и для большинства остального мира) это море называется Японским, а вот для Кореи оно только Восточное.